Ва-банк

Барнс Дженнифер Линн

Я не могла сожалеть о её смерти.

Девочка сидела на стуле, её ноги не доставали до пола. Она уставилась прямо перед собой, её лицо не выражало эмоций.

Она была причиной, по которой я здесь оказалась.

Девочка не произнесла ни слова и, кажется, не замечала сновавших по комнате агентов. Они боялись прикоснуться к ней, боялись увести её отсюда силой.

Я помнила, как вернулась в гримерку моей матери. Помнила кровь.

Я пересекла комнату. Затем опустилась на колени у стула.

— Привет, — сказала

я.

Девочка моргнула. Её взгляд встретился с моим. В её глазах я увидела проблеск — совсем крохотный проблеск — узнавания.

Бо Доновану было шесть, когда его бросили в пустыне люди, вырастившие его и решившие, что он не подходит для их целей.

Какими бы эти цели не были.

Тебе три, — подумала я, проскальзывая в голову девочки. — Может, четыре. Слишком маленькая, чтобы понимать, что происходит. Слишком маленькая, чтобы столькое пережить.

Ты многое знаешь, — подумала я. — Возможно, ты и сама не знаешь обо всех своих знаниях.

К шести годам Бо знал достаточно, чтобы повзрослев разгадать схему.

Возможно, ты сможешь привести нас к ним.

— Я — Кэсси, — сказала я.

Девочка не ответила.

— Как тебя зовут? — спросила я.

Она опустила взгляд. Рядом с ней, на полу, лежал белый цветок-оригами, пропитавшийся кровью.

— Девятка, — прошептала она. — Меня зовут Девятка.

По моей спине пробежал холодок, оставляя мне одну лишь ярость. Ты — не одна из них, — яростно подумала я. — Ты всего лишь ребенок — всего лишь маленькая, маленькая девочка.

— Твоя мама называла тебя по-другому, — произнесла я, пытаясь вспомнить имя, которое женщина произнесла в тот день у фонтана.

— Лорел. Мамочка называет меня Лорел, — она повернулась, глядя на женщину на полу. На её лице не мелькнуло ни одной эмоции. Её не передернуло от вида крови.

— Не смотри на маму, Лорел, — я подвинулась, стараясь заслонить ужасную картину. — Смотри на меня.

— Это не моя мама, — бесстрастно произнесла девочка.

Сердце с глухим стуком билось в моей груди.

— Нет?

— Владыка нанял её. Чтобы она присматривала за мной, пока мы здесь.

Пухлые детские ручки Лорел коснулись старомодного медальона на её шее. Она позволила мне открыть его. Внутри был снимок.

— Это — моя мама, — произнесла Лорел.

Невозможно. Ожерелье. Кости. Кровь — это ведь была её кровь. Экспертиза доказала, что это была её кровь.

Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Потому что на снимке было два человека, и Лорел выглядела точно так же, как сегодня.

Совсем

новый.

Это — моя мама, — сказала Лорел. Но женщина на фотографии была ещё и моей матерью.

Я всегда знала — всегда думала — что выживи она, она вернулась бы за мной. Так или иначе, если бы она выжила…

— Навеки вечные, — прошептала Лорел. С каждым словом я чувствовала себя так, словно меня пырнули ножом. — Не смотря ни на что.

— Лорел, — хрипло спросила я. — Где твоя мама?

— В комнате, — Лорел уставилась на меня. — Владыки приходят и уходят, но Пифия всегда живет в комнате.

ЭПИЛОГ

Я стояла перед могильной плитой. Рядом со мной, легко касаясь меня, стоял Дин. Остальные стояли полукругом за моей спиной. Майкл, Лия и Слоан. Стерлинг, Бриггс и Джадд.

Останки, которые полиция нашла на грунтовой дороге, вернули моей семье. Моему отцу. И мне. Мой отец не знал, что останки не принадлежали моей матери. Он не знал, что она была жива.

Владыки приходят и уходят, но Пифия всегда живет в комнате.

Мы понятия не имели о том, кем была женщина, похороненная под именем моей матери. Её похоронили с её ожерельем и её кровью на саване.

Пифия выбрала жизнь, — сказал мне Найтшэйд, прекрасно зная, что этот выбор сделала моя мать.

Я не знала, сколько времени прошло с похищения моей матери, прежде чем ей пришлось бороться за собственную жизнь — снова. Я не знала, всегда ли эти люди разыгрывали смерть женщины, прежде чем её похитить.

Каждого проверяют. Каждый должен быть достоин.

Но я знала, что моя мать жива.

Владыки приходят и уходят, но Пифия всегда живет в комнате.

Мою мать не убивали. Её не хоронили на перекрестке. Это она похоронила свою предшественницу. В своём любимом цвете. Со своим ожерельем. Со следами собственной крови. С самого начала мы с Дином видели в похоронах своей матери сожаление. Сожаление моей матери.

— Готова? — спросил Дин, опуская руку на моё плечо.

Ещё несколько секунд я глядела на могильную плиту с именем моей матери. Ради безопасности Лорел секта должна была считать, что мы не заметили подвоха. Они должны были поверить, что я думала, что хороню свою мать. Они должны были думать, что мы не вынесли многого из того факта, что женщина, которую я считала матерью Лорел, была всего лишь няней, разовой жительницей Лас-Вегаса, которую Найтшэйд нанял на той же неделе.

Они должны были поверить, что ФБР защищало Лорел не из-за связи со мной, а из-за связи с Найтшэйдом.