Вадим Негатуров
Шрифт:
На минуту остановимся. Думается, что любой представитель нынешнего старшего поколения в детстве своем двумя руками подписался бы под словами классика марксизма-ленинизма о том, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино». Какое искреннее волнение было в зале, когда начинал гаснуть свет и, одновременно с этим, расходился занавес, открывая экран. Часть публики в зале — те, что помладше, — еще и истово и громко дула, словно помогая погасить лампы… А какие были фильмы в то заветное детское время! «Бриллиантовая рука», «Иван Васильевич меняет профессию», «Алые паруса», «Человек-амфибия», «Операция „Ы“…», «Неуловимые мстители»… И потом вдруг пришел Фантомас — целых три серии («Фантомас», «Фантомас разбушевался», «Фантомас против Скотленд-Ярда»). Эта история, в общем-то, без начала и без конца, потому что никто у нас так и не узнал, кто он такой, откуда взялся и куда подевался потом этот лысый злодей с синим лицом под «маской-фантомаской». Наверное, во Франции, на фантомасовской родине, про то знали — но зато там Фантомас и не пользовался такой бешеной популярностью, как в СССР. А вот в нашей стране тогда на редкой школьной парте нельзя было найти хотя бы одной сакраментальной буквы «F», если не всего зловещего слова «Fantomas», и мало кто не обнаруживал в своем портфеле (учебнике, дневнике, тетрадке, кармане школьной формы) зловещего предупреждения: «Мне нужен труп — я выбрал Вас! До скорой встречи — Fantomas».
Как мы видим, и Вадим Негатуров «переболел» тогда Фантомасом, а облысевшая кукла явно стала данью всеобщей «фантосомании».
Однако вернемся к рассказу его младшего брата:
— Мы вообще обычно по воскресеньям в кино собирались — выходили пораньше утром, чтобы на сеанс попасть. И как раз был такой день, что мы нигде в кино попасть не могли. В один пришли кинотеатр, второй, третий — ну, нет! Тогда пошли в книжный магазин, и Вадим купил там какие-то книги. Вернулись домой. Родители спрашивают: «Ну, что? Какой фильм видели?» Я: «Да никакой не видели. Вадим таскал меня везде, а потом купили эти книги». Ой, как мама на него тогда! Мол, что ж ты ребенка взял и не сводил его! А он мне: «Ты предатель! Мы ж эту книгу вместе будем читать…» И я как-то так пожалел, что нечаянно маме нажаловался — он же в следующий раз не возьмет меня! А я радовался, что просто ходил с ним, я ж маленький, класс 1–2-й, а он — 6–7-й — совсем взрослый.
Известно, что детские воспоминания довольно путаные, и зачастую ты помнишь всё совсем не так, как на самом деле было. Прежде всего, «Фантомаса» по утрам не показывали. Да и с этим отсутствием билетов явно что-то не то — скорее всего, Вадим решил перенаправить «финансовые потоки» и деньги, сэкономленные на кино, потратил для покупки какой-то книжки. Недаром же наша страна называлась тогда самой читающей — даже дети не только читали, но и покупали себе книги.
Еще дети с удовольствием ходили по музеям. Вадиму больше всего нравились Археологический, Морской и Историко-краеведческий музеи — первый из них вообще был самым любимым, и Негатуров не только посетил его несчетное количество раз, но и был членом существовавшего при музее археологического кружка.
Про то, что Вадим любил море и постоянно ходил с друзьями купаться, и говорить не имеет смысла. Одесса ведь — «жемчужина у моря»!
Прекрасные это времена были! Всякий скажет, кто помнит…
Конечно, так уж идеализировать тогдашнюю жизнь тоже не стоит — ведь, несмотря на все свои старания, большевикам, как и прочим утопистам, не удалось создать гармоничного, всесторонне развитого «нового человека». Для этого советская власть предоставляла людям очень широкие возможности, начиная с бесплатного образования. Однако такими возможностями нужно было суметь воспользоваться, а это дано было отнюдь не каждому — тем более что всегда существовала альтернатива в виде более легких и, как казалось многим, гораздо более выгодных путей.
— В этом дворе, где мы живем, да и в каждом дворе рядом кто-то сидел, — говорит Александр Негатуров. — Кто-то из наших ровесников умер от наркотиков, кто-то — от пьянства. Тут нормальных людей очень мало. У нас было много таких друзей, кто любил покурить, выпить. Вадим в эти компании ходил — но сам никогда не курил. Он проявлял себя в другом. Стремление быть лучшим, как-то выделиться заложено у большинства подростков — вот только каждый это по-своему понимает. Вот и мой брат стремился быть лучшим, а это в его понимании — быть самым ярким, красивым, интеллектуальным, умным. Вадим очень стремился быть сильным. С кем-то из друзей он сделал самодельную штангу: взяли обычный железный лом, две большие консервные банки из-под оливок, залили их бетоном, надели на этот лом — и с этой вот штангой упражнялись. Еще он сам занимался карате — на «дворовом» уровне, как и многие мальчишки в то время: где-то в подвалах били мешки, думая, что это карате… Ребята всякие модные заграничные вещи любят — а у нас в Одессе, понятно, с этим проблем не было. Для Вадима же главной была чистота вещей. Что мама купила, что мама сделала, то и хорошо. Он был другой, не такой, как все. Я сейчас анализирую и ни с кем не могу его сравнить. Он всегда находил ответ неожиданный… А то, к чему все стремились — это ему не нужно было. Мы с ним вообще были как какой-то островок. Соседи маме завидовали, что два сына у нее не курят, не пьют, не гуляют и не замечены нигде ни в каких нехороших ситуациях.
С самого раннего детства Вадима приучали к труду. В его обязанности, в частности, входили уборка комнат, кормление кроликов — их Негатуровы держали совсем не для забавы или украшения подворья, и поголовье было большое, порой до сотни штук, — помощь в строительстве, так как Виталий Борисович очень долго достраивал и перестраивал дом. Много сил требовал и огород — почти весь приусадебный участок Надежда Дмитриевна засаживала разными сортами помидоров, за которыми, разумеется, надо было ухаживать. Вадим любил помидоры, а одно из самых его любимых летних блюд — да и всей мужской части семьи тоже — называлось «жареные яйца с помидорами». Это когда помидоры нарезаются кружочками, жарятся на сливочном масле, а потом заливаются яйцом — в общем, яичница с помидорами. Немудрёно, но вкусно и сытно.
Основной же обязанностью Вадика было присматривать за младшим братом в то время, когда родители уходили на работу.
Изначально комната, принадлежавшая братьям, была очень маленькой, так что в ней они только спали по ночам. Зато когда в 1975 году отец наконец-то закончил перестройку дома, места стало больше. Появились даже непозволительные раньше элементы роскоши — отдельный письменный стол для каждого из двух братьев.
— С братом у него были очень близкие отношения, — подтверждает Людмила, одноклассница Вадима. — Вадик говорил Саше: «Я тебе — братан, а ты мне — братик». Он вообще старался заботиться обо всех людях, что были рядом с ним…
С этим соглашается и Надежда Дмитриевна:
— Сыновья были очень близки, хотя у них шесть лет разница. Вадик так ждал его появления и так любил «маленького»! Они никогда не ссорились даже детьми, понимали, ценили, прислушивались друг к другу. Моя мама, глядя на них, говорила, что эти дети какие-то особенные…
— Мы росли с Вадимом рядом, но разница у нас была порядка пяти лет, и поэтому я больше с его братом Александром дружила, — рассказывает Светлана, двоюродная сестра. — Они пацаны такие бравые, классные! В общении с ними была для меня какая-то романтика. На Вадима я смотрела, как на старшего брата. Он никогда меня не обижал! Не помню никаких обид. Даже та кукла, которую они переделали, «офантомасили», — это же не со зла. Всё понятно, ребята что-то там экспериментировали. И еще я помню, они всегда ставили пластинку «Бременские музыканты». Я выросла на этой пластинке!
Кто из ровесников Вадима не помнит мультфильмы про Бременских музыкантов? Отважный и веселый Трубадур, прекрасная Принцесса и тройка разбойников — «мультяшная» пародия на легендарных Труса, Балбеса и Бывалого (артистов Вицина, Никулина, Моргунова)… А какие там были песни! Кто тогда не пел: «Кое-что за пазухой мы держим! К нам не подходи, к нам не подходи…»? В общем, все, чье детство пришлось на конец 1950-х — начало 1970-х годов, росли примерно в одних условиях. А дальше каждый сам выбирал свой путь. Кто-то — такой, что в итоге приводил к краю, а кто-то действительно становился настоящим Человеком с большой буквы. Возможности были и для того, и для другого.
Детские воспоминания… Не очень понятные, а порой и совершенно неинтересные для других — но очень дорогие для тех, кто эту жизнь прожил, для кого они являются своим прошлым, своей собственной историей. Сейчас этот обычай почти забыт, а раньше малознакомого человека, приходившего в гости, нередко начинали «развлекать» фотографиями, доставали семейные альбомы и объясняли: «А вот мой брат, когда он был маленьким — это он в санатории, в Евпатории… это наш дядя, он в Краснодаре живет… мамина тетя из Минска, только ее уже нет…» Для гостя это чаще всего — тоска смертная! Но ведь понимать надо, что для кого-то это — «старых снимков фото-листья золотые, где счастье детское, где мамы молодые»…