Вагина. История заблуждений
Шрифт:
Почти невозможно представить себе, что женщины, подвергнутые инфибуляции, способны будут после своего «вскрытия» наслаждаться половыми сношениями. Когда Хэнни Лайтфут-Кляйн спрашивала африканских женщин об этом, то в ответ получала банальные и стереотипные ответы, которым, разумеется, не могла верить. Часто женщины уклонялись от ответа или же отвечали односложно. Но одна женщина дала ответ настолько удивительный, что исследовательница решила его записать. Услышав вопрос Хэнни, она вдруг скорчилась от смеха, стала шлепать себя по бокам, буквально катаясь по полу от смеха. Переводчица, которая в первый момент не поняла, что такого смешного было в заданном вопросе, вскоре сама «поймала смешинку», а за нею следом расхохоталась и исследовательница, хотя она уже и вовсе не могла сообразить, в чем же дело.
В конце концов переводчица немного отошла от этого приступа хохота, так что была уже способна просветить меня, что же было такого смешного в моем вопросе? «Она говорит, — между
Это было одно из первых интервью с опрашиваемыми в рамках начатого антропологом исследования, и такой поворот дела помог исследовательнице задавать свои вопросы без предубеждения, без предвзятости, определяемой западными представлениями о сути дела. Ведь большинство дискуссий на тему клитородэктомии ведутся с априорно негативным отношением к этой процедуре. Этнограф Лори Леонард смогла записать в одной из деревень в Чаде весьма любопытную интерпретацию женского обрезания, которая, однако, не вызвала восторгов в научном мире. Более того, если бы спонсор знал, чем она займется в Африке, он наверняка не выдал бы ей грант на исследования. Леонард вела свои исследования в Чаде, где около 80 процентов женщин подвергаются обрезанию, хотя этот обычай не соблюдается одинаково. В некоторых селениях обрезание вообще не делают, тогда как в других его делают 100 процентов женщин. Леонард удалось обнаружить селение, где клитородэктомия была введена лишь недавно. Деревушка называлась Миамбе, и проживало в ней около тысячи жителей. Одной из них, женщине по имени Кекета, первой сделали обрезание клитора. Боже, какое же это было значительное событие! Сегодня уже даже не помнили точно, когда именно это случилось. Старики помнили, что это было еще в годы войны, потому что школа тогда не работала. Кто-то вспомнил вдруг, что это было в засушливое время года и что тогда еще была жива жена Бамаде. После Кекеты ту же операцию проделали с пятью группами девочек, однако всего таких было, наверное, не больше тридцати человек. Почему они пошли на это, жители деревни не совсем понимали, однако в этой же деревне, с давних времен всегда были девочки, которые требовали, чтобы им вырвали нижние резцы, а зачем им это было так уж нужно, никто не мог понять. То есть можно было это сделать, а можно было и не делать. Но шансов найти себе мужа это никак не прибавляло.
Обрезанные девочки, однако, любили хвастаться тем, какие они смелые и совсем не боятся боли. Они считали, что обрезание — это, как сказали бы их сверстницы на Западе, «клево», «круто». После обрезания проводилось что-то вроде церемонии введения в общество, и тогда обрезанные девочки уже не разрешали необрезанным присоединиться к их особенному танцу. И они сами сделали такую церемонию частью жизни, поскольку Нанда, религиозный вождь их страны, был известным противником обрезания, да и староста в их селении вовсе не одобрял этого. Однако жители селения, по-видимому, отнеслись к ним хорошо: во время их танца девочкам давали подарки и деньги. Девочки были еще совсем юные — 8—10 лет, поскольку считалось неприемлемым совершать процедуру обрезания после того, как девочка теряла невинность. В некоторые годы в селении не было ни одной женщины, которая знала бы, как именно проводить обрезание, однако, как только появлялся кто-нибудь со стороны, кто умел это делать, тут же возрастало всеобщее давление на девочек. Необрезанных девочек называли «сато», «кара» или «кой», и хотя у них в селении не знали, что эти слова означают, однако никому не хотелось, чтобы ее назвали именно этими «позорными» словами… Кекета, которая уже стала матриархом обрезания в Миамбе, знала, что ее мать совершенно точно не была обрезана и что она никогда никому не говорила, что она сама думала о решении собственной дочери подвергнуться обрезанию. Когда Кекета рожала своего первого ребенка, мать впервые увидела, что именно сделали с ее дочерью. Было ясно, что Кекета ждала порицания со стороны матери, а потому испытала двойное облегчение, когда ее ребенок родился без каких-либо осложнений. И на этот раз ее мать опять ничего ей не сказала. Ни тогда, ни позже.
Пусть старейшина селения был и против подобной практики, однако некоторые старики, наоборот, восприняли обрезание как признак прогресса. Если бы Ясмина Аллас жила в Чаде, ее родителям, возможно, не удалось бы повлиять на нее в достаточной мере, чтобы защитить ее от потребности страдать ради обретения своей судьбы: чтобы стать «клевой», точь-в-точь такой, как все остальные…
Клитородэктомия на Западе
На Западе слово «женское обрезание», или «клитородэктомия», главным образом ассоциируется с некоторыми регионами Африки. Но в романе «Секрет удовольствия» Элис Уокер напомнила американцам, что у западных медиков также богатый опыт в этой области. Ее героиня — психотерапевт — познакомила Таши с Эми, женщиной лет восьмидесяти, которая лечилась
— Ну, когда я была совсем маленькая, — сказала Эми, — я, в общем, иногда трогала себя… там… Эта привычка очень расстраивала мою мать. Мне еще было три годика, а она каждый раз, укладывая меня в постель, связывала мне руки. В четыре она мазала мне пальцы жгучим перечным соусом… А в шесть лет попросила нашего домашнего врача обрезать мне клитор.
— Как, в Новом Орлеане?! Но разве это не Америка? — спросила я с недоверием. Потому что больше ничего не могла сказать.
— Да, — сказала Эми, — Америка, Америка… Но все равно, я же говорю, что даже в Америке белая девочка из богатой семьи не могла потрогать себя, свои женские органы, если кто-то мог ее увидеть, и притом ничем не рисковать.
Элис Уокер дальше описывает, какой была реакция малышки Эми. Перед операцией мать сказала ей, что ей нужно удалить гланды, а Эми без конца повторяла, что это неправда.
— У меня долго все не заживало, — сказала она. — Мать держала меня в постели и приносила мне лимонад, чтобы уменьшить боль в горле — она ведь все-таки убедила меня, что врач сделал операцию в горле, и потому я чувствовала боль именно там. А я не смела дотронуться пальцами до того места, где на самом деле болело, — настолько я боялась ей перечить. Или обидеть ее. Я в результате больше себя так уже не трогала — как раньше. А когда я, наконец, случайно дотронулась до собственного тела там, внизу, я обнаружила, что там ничего не осталось…
Эми нужно было как-то пережить это открытие. Она занялась спортом, а позже переспала практически со всеми мужчинами, с кем ее сводила жизнь. Она не была обижена на мать, и, лишь когда умер ее сын, она смогла вновь установить контакт с самой собой. И в результате к ней вернулись воспоминания.
В течение многих десятилетий с начала XIX века удаление клитора считалась нормальным хирургическим вмешательством, которое было способно привести к исцелению конкретного заболевания. Гинекологи, которые удаляли клитор, заявляли своим современникам, что делают это именно по такой причине — ради исцеления, и нам также известно, как реагировали на это их коллеги по профессии. Это был примечательный период в истории медицинской мысли. Удаление клитора, как считалось в ту пору, было самым эффективным способом лечения психических заболеваний — во всяком случае, в глазах некоторых врачей. Правда, это было, конечно, до разделения духа и тела в подходе медицины к лечению (к чему сегодня нередко относятся свысока). Теперь, по прошествии более ста лет, это трудно представить, но тогда шли жаркие дебаты на тему, кому следует лечить женскую истерию — гинекологу (со скальпелем или без) или же психиатру. В обращении, выпущенном в 1855 году в поддержку расширения женской больницы в Нью-Йорке, можно прочитать следующее:
Статистика наших больниц для душевнобольных показывают, что от 25 до 40 процентов всех случаев психических заболеваний коренятся непосредственно в органических женских болезнях, которые в большинстве случаев возможно излечить, если провести необходимое и своевременное лечение.
Ведущим поборником медицинской клитородектомии был английский гинеколог Айзек Бейкер Браун, один из основателей Больницы Святой Девы Марии в Лондоне, в которой он и работал хирургом-гинекологом, имея безупречную репутацию. На многих его коллег, наблюдавших за его операциями, производили сильное впечатление его эрудиция и смелость при принятии решений. В 1858 году его слава была столь высока (как и его финансовые возможности), что он смог открыть частную клинику под названием «Лондонская клиника хирургических методов лечения женщин». В 1865 году его избрали президентом Лондонского медицинского общества, а в 1866 он опубликовал книгу под названием «Об излечении некоторых видов безумия, эпилепсии, каталепсии и истерии у женщин». Книга почти целиком представляла собой восторженный панегирик удалению клитора. На проведение подобных операций Бейкер Брауна вдохновили популярные в те годы идеи относительно физиологии нервной системы: считалось, что если мозг находится в состоянии полного смятения, то причина может заключаться в «периферийном раздражении».
Постоянно занимаясь лечением заболеваний женских половых органов, я неоднократно терпел неудачи при попытках успешно справляться с истерическими и иными нервными проявлениями, которые осложняли гинекологические проблемы, и притом не мог установить истинную причину своих неудач…
Долгие и частые наблюдения убедили меня в том, что большое количество заболеваний, встречающихся только у женщин, зависели от утраты нервической силы, и что это было вызвано периферийным раздражением, причем изначально оно возникает в некоторых ответвлениях лонного нерва, а именно во входящем нерве, питающем клитор, а иногда и в некоторых ответвлениях, обеспечивающих влагалище, промежность и анус.