Вахтанговец. Николай Гриценко

Коллектив авторов

обозлившись, Гриценко поворачивается к залу, смотрит с яростью на ла­

дошку, где эта гуммозная нашлепка лежит, и как «блямкнет» ее об пол!...

Самое удивительное, что публика все это приняла, как должное. Сцену

Николай Олимпиевич доиграл с собственным носом и ушел под бешеные

аплодисменты».

Вера Максимова

147

Главный герой - наш современник

Любая

из сотни его работ - в кино, на телевидении, в театре - вызывает

живейший интерес. Он не оставляет равнодушным зрителя потому, что

сам никогда равнодушным в творчестве не бывает. «Театр для меня все

в жизни», - говорит артист.

Вспоминая созданное Н. Гриценко на сцене, невольно теряешься: нелег­

ко сделать выбор, остановиться на какой-то одной роли...

Лет двадцать назад он сыграл в Театре имени Евг. Вахтангова Олеко

Дундича. Это был человек, отдавший жизнь за революцию, за счастье

и свободу людей. Артист, проникнувшись душевной красотой персона­

жа, создал убедительный героический образ. Гриценко с потрясающей

силой передавал страстную веру Олеко Дундича в дело революции, в по­

беду добра над злом, в окончательное торжество идей свободы, равен­

ства, братства. Это был человек бесстрашный, смелый, находчивый -

один из замечательнейших борцов за Советскую власть, не только вос­

хищавший, но и воспитываающии своей верностью революции.

Таких героев Николай Олимпиевич создал за сорок пять лет немало.

Вот Леонтьев («Кандидат партии» А. Крона) - передовой рабочий, увле­

ченный своим делом, он не в состоянии жить и часа без труда. Даже

дома, в самодельной мастерской уверенно и сноровисто что-то все вре­

мя мастерит. В каждом его движении чувствовалось глубокое уважение

к труду, гордость своей профессией. Или шахтер Гаврила Братченко

(«Макар Дубрава» А. Корнейчука), богатырь, застенчивый, скромный,

чувствующий себя в забое хозяином, которому до всего есть дело, по­

тому что шахта - его родное, чем он живет и гордится. Даже в легкой

комедии («Стряпуха» А. Софронова) артист, рисуя образ комбайнера

Степана Казанца, ухажера и ревнивца, подчеркивает в нем трудолюбие

и честность рабочего человека.

Каких только ролей не пришлось играть артисту! И все приходится

впору, по плечу. И персонажи, главное свойство которых народное на­

чало: простота, ум и душевная щедрость. И эстетствующие снобы, утон­

ченные «аристократы». Как он этого достигает? Едва ли мы найдем от­

вет: тайна творчества подчас остается тайной, неподвластной рентгену

критика. Гриценко-виртуоз перевоплощения. Диапазон мастерства ар­

тиста настолько велик, что можно говорить о безграничности его ам­

плуа. Но самое ценное в том, что любой герой Гриценко - тип, выхвачен­

ный из гущи действительности. В любой роли Гриценко всегда ясно его

отношение к образу. «Среди моих любимых образов,

ролей, - говорит

148

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

«Стряпуха». Казанец - Николай Гриценко, Павлина - Юлия Борисова

149

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

«Олеко Дундич». Дундич - Николай Гриценко, Галина - Юлия Борисова

артист - Дундич и Молоков, Мышкин и Кирилл Сергеевич... совсем раз­

ные, но очень дорогие мне...»

Чем же дорог артисту Дундич? «Героичностью, гармонией красоты -

внутренней и внешней», - подчеркивает Николай Олимпиевич. Он го­

ворит о том, что стремился создать образ положительного героя нашего

времени, достойный подражания.

А Тихон Молоков в «Золотом дне»? Так показать «историческую обре­

ченность и никчемность жизни» накопителя, самодура-эгоиста, стяжате­

ля и невежды! Молоков не только страшная, но и обреченная, комическая

фигура. Ужасающе пуста эта его жизнь. И ни буйствами, ни забавами пу­

стоты этой невозможно заполнить».

Молоков-Гриценко - настоящий сибирский Дикой, огромный ста­

рик богатей, золотопромышленник, хозяин большого края вызывал

смех и осуждение зрителей. Взлохмаченная рыжая бородища и ше­

велюра, щетинистые брови, из-под которых злобно и хитро сверкали

маленькие глазки, широкие, размашистые движения - все выдавало

необузданный неукротимый нрав «хозяина», не отличающегося куль­

турой и воспитанием. Нелепое сочетание модной одежды с сапогами

150

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

дополняло комедийный рисунок образа. Страшно, а чаще смешно ста­

новилось, глядя на Молокова-Гриценко. Но смех носил здесь обличи­

тельный характер.

Иной смех вызывает Тарталья Николая Гриценко («Принцесса Туран­

дот»), Фейерверк импровизации, находчивого остроумия, выдумки.

В «Конармии» его Степан Вытягайченко, преданный революции бес­

страшный боец, совершенно уморителен в сцене суда. В зале всегда стоит