Валентин и Валентина
Шрифт:
– У тебя губы синие. – добавил Лент и протянул руку к ней, – Присоединяйся, если конечно тебя не смущает мой вид…
– Я очень замерзла, – призналась она, садясь рядом с ним, – я оделась теплее, но не думала, что с океана придет такой ужасный холод, Валентин.
– Лент – лучше называть меня Лент. Может быть, вина? – предложил Харт.
– Нет, я не хочу проснуться завтра с головной болью. Извини, Лент, – замолчали надолго.
Харт подкидывал дрова, а Валентина смотрела на огонь.
– Изменчивая погода, наше решение сбежать от всех, этот ужин и то, что я тут полуголая с полуобнаженным мужчиной – какое, однако, странное путешествие этой осенью. Тебе не кажется? – задумчиво произнесла
– Что именно тебе кажется странным: что мы с тобой, вот так без барьеров, ведем беседу? Или то, что осень неподходящая на погоду?
– Два человека из разных миров и культур сидят друг против друга на краю мира, и, – взгляд Валентины остановился на шраме его руки:
– Спокойно, даже мирно ведут диалог, – она посмотрела на его лицо и невпопад сказала, – тебе огонь к лицу…Лент.
– Спасибо за комплимент, – он заметил, куда глядела девушка, – ты, знаешь моя Валентина, я всегда верил, что случайности не случайны. Все наши поступки и действия, которые мы хотим сделать, все они ведут в цепочку событий. Я бы назвал ее невидимой нитью, которая связывает поступки определенных людей. Я всегда знал, что любую ошибку невозможно исправить до сегодняшнего дня. Однажды я совершил поступок, который привел меня в Лондон за моей матерью, потому что в одной далекой стране я совершил грех. Я не захотел оставаться там со своим братом, как бы не любил его. Я приехал к родителям в Британию и выбрал карьеру актера, а не преподавателя в России. Вот она цепочка событий – я знаменит. Европа приняла меня и я на вершине. Однако если бы мне дали шанс – один маленький шанс вернуться в прошлое – я бы поступил иначе. – он положил свою голову ей на колени и крепко обнял ноги девушки:
– В одной театральной постановке прошлых лет, я играл волшебника. Пресса назвала мою работу удавшиеся. Перенестись в мир сказки мне все время помогла одна мысль – если бы волшебство существовало, я бы вернулся и тогда … и, тогда все исправил. Однако мне не суждено исправить ту, грубую нелепость, ставшую роковой для… мне просто не хватит духу просить прощения, потому что я слаб, Валентина. Я всего лишь человек со своими пороками и недостатками. Видишь, даже сейчас мой секрет остается при мне, может оттого, что я эгоист.
– У каждого из нас есть в прошлом тайны – не будет людей, не будет тайн. Мы люди, а значит, секреты есть у каждого это неизменно как первый снег в январе. Сейчас я меньше всего хочу думать, какой ты был в прошлом. Я знаю тебя настоящим, и ты мне нравишься тут живой и теплый, – Лент поглядел на девушку с удивлением:
– Скажи еще раз, – попросил он.
И она сказала правду:
– Я хочу, чтобы в моей жизни был момент, а может мгновение. Понимаешь, воспоминая из моей жизни – личные воспоминания. Я хочу просыпаться с ними, а не думать, что упустила момент с человеком, которого…– Валентина запнулась на слове «который». – Человека, которого я очень сильно желаю.
И Лент закрыв глаза, счастливо улыбнулся:
– Поцелуй меня, – просил он, и робкий поцелуй ее губ был на его губах. Нежное прикосновение ее рук к его плечам, рукам, пальцам – неопытное еще девичье, нежное.
Она была готова из наивной девочки стать женщиной, но ей не хватало опыта. Она не знала, как приласкать его как сделать так, чтобы уставшему морально и духовно опытному зрелому мужчине было приятно, тепло, хорошо с ней. По–детски наивно она обнимала его. Положила на его плечо свою голову. Она тихо смеялась, когда длинные пальцы его скользили по ткани, избавляя девушку от нее, когда обнимали обнаженную спину, когда сильно и одновременно нежно ласкали ее грудь. Она чувствовала радость, счастье, желание, наслаждение, когда ложилась на пол и прижатая к деревянным доскам пола весом человека, отвечала на его поцелуи. Ее маленькое девичье счастье сейчас было сравнимо с ванильно–шоколадным счастьем ребенка, когда тот первый раз пробует запретный плод, что долго прятали от него родители.
Мужчина же наоборот был нетерпелив. Он спешил скорее избавить свою спутницу от куска ткани и насладиться ей сполна. Ему не терпелось попробовать на вкус ее губы, ощутить аромат кожи, вспомнить на ощупь мягкость ее волос. Он хотел ее всю – сейчас же, сию минуту, сию секунду – однако набравшись терпения, он лишь нежно в такт ее ласкам коснулся ее шеи. Он ожидал, что вот–вот девушка вздрогнет или запустить свои коготки в его волосы, скажет «прекрати», но…она поглядела на него и улыбнулась. Улыбнулась и легла на пол, увлекая его за собой. Позволила войти в себя, одной рукой сжимать до розовых пятен ее хрупкое нежное плечо, второй рукой сжать ее запястья и целовать ее. Она позволила сказать ему слово, в котором был скрыт истинный подтекст из боли, страсти, недосказанности, счастья, желания, наслаждения, наконец, любви:
– Моя. – и, его соленые слезы упали несколькими капельками на женскую грудь.
Глава 16
Коста. Штат Орегон. США
Мужчина закрыл за собой двери и плавно скатился по белому дереву вниз на пол. Он глубоко вдохнул прохладный воздух из открытого окна и, закрыв глаза, улыбнулся воспоминанию… Утро. Скромная комнатка. Теплое дыхание спящей девушки на его плече. Дыхание той, чей сон он боялся нарушить. Сон той, которую он боготворил как богиню холодной осенней ночью у подножия неспокойного океана. Маленькой богине этой ночью он отдал свое сердце. Сердце льва – как однажды его назвала богемская публика – он подарил простой милой приземленной девушке из снежного края далекой–далекой страны, где однажды родила его мать.
Лент широко улыбнулся и открыл глаза. Как хорошо, что миссис Луиза была не дома, а то она неправильно бы поняла поведение мужчины. Старая женщина забеспокоилась бы и предложила вызвать врача, а может, заварила ему мятный чай или вежливо отправила в постель. Ленту вряд ли сейчас помог врач, горячий мятный чай да теплая постель. Однако постель, согретая той, что спустя столько лет смогла разбудить в нем спящие чувства к ней, не помешала бы. Она была бы, как бальзам на его уставшую душу, как яркий рассвет после бури, как теплый весенний ветер среди льдов.
Мужчина поднялся с коленей и поглядел на обручальное кольцо, что блестело при дневном свете. Он развернул ладонь вправо и влево, кольцо отливало золотом, давило безымянный палец. С ним было неудобно руке, тогда он прошел гостиную, остановился у открытого окна и, сняв с пальца, выбросил его в открытое окно. Без сожаления, не раздумывая – расстался он с дорогим металлом. Он принял решение давно, когда завел моторную лодку и украл у мира Харту. Нет, еще раньше пришло оно, когда в самолете он узнал ту, что когда–то прошлые времена обидел. Обидел и сбежал, как испугавшийся школьник наказания. Не подумал, что тогда вместо того, чтобы ответить за свои поступки или набраться терпения да добиться желанную, как мужчина – он предпочел вести себя как животное. По сути, он изуродовал ее жизнь на долгие годы, но вчера у него был шанс все исправить и он расставил все на свои места, как должно было быть пять лет назад. Однако теперь ему нужно было разобраться со сложными отношениями с Амелией, решать с кем останется дочь. Он подумал, что нужно позвонить жене и сказать, что он хочет с ней поговорить, а еще завести машину да забрать Валентину. Хотя бы еще часочек побыть с ней, перед отъездом в Лондон.