Валентин Распутин. Боль души
Шрифт:
Могли бы хоть к Новому году в виде подарка подготовить несколько русских телепрограмм? Нет, где там! На экране – «Новый год в стиле «АВВА». Популярная шведская группа семидесятых годов, перепетая частично на том же английском, а частично на русском. «Мани, мани, мани», то есть «Деньги, деньги, деньги»: у кого, объясняют, мани есть в кармане, тот и счастлив, а мани эти самые – «у крутых парней».
Знаете, мудрые китайцы говорят так: если в стране громко звучит чужая музыка, эта страна близка к гибели. А у нас чужая музыка, и почти только она, заглушая все, звучит уже не один год. Что вы можете на это сказать?
– Мы с вами не в первый раз заводим этот разговор. И напоминаем, должно
Последний Новый год в этом смысле не явился исключением – он был особенно откровенным подтверждением этого правила, этого убывания.
Но ведь «диверсанты» и не скрывают себя, не находят нужным прятаться, вся их кипучая деятельность на виду. Они окопались на радио, TV, в министерствах, запаслись охранными грамотами от власти и закона. Сегодня «АВВА» с «мани, мани», завтра этот «кукиш в кармане», который выдается за необходимую нам духовную пищу, станет еще безобразней. Ведь отныне это не разовые исполнения, это декада, а завтра будет месячник, чтобы наверняка подхватили, как жвачку, и терзали до умопомрачения.
Думаю, вы согласитесь, что наиболее сплоченным наш народ был в военные и первые послевоенные годы. Может быть, после войны особенно сплоченным. Полуголодный, полунищий, сильно поредевший числом, физически надсаженный, но с победным настроением и верой в будущее, он творил чудеса и в короткое время вернул страну к полноценной жизни. Говорят: из-под палки. Нет, господа хорошие, из-под палки такое не сделаешь. Разрушения Ельцина и его камарильи в сравнении с гитлеровскими были, что ни говорите, по числу руин меньше, но отчего же свободный народ до сих пор не справился с ними? Да оттого, прежде всего, что из родной страны устроили чужбину и продолжают исчужать до сих пор, понавезли издевательские порядки, отняли работу. И отняли надежду. Народ помнил: преступников вермахта постиг Нюрнбергский трибунал и виселица, а преступники «реформ» получили пожизненное право издеваться над своими жертвами.
Вот и с песней… До чего же верные были слова: «Нам песня строить и жить помогает». И помогала, еще как помогала! Удесятеряла силы, очищала и возносила душу. Так и считалось: песня – душа народа. Но если сегодняшние «мани, мани» считать за душу, значит, народа уже нет. В лучшем случае: близко к тому, чтобы ему не быть, а будет так истово зазываемое гражданское общество, а мы все станем детьми конституции. Но тогда и России, как исконному нашему материнскому организму, ничего не останется, как лечь в могилу рядом с нашими предками.
Или превратиться в пустой звук.
Куда переезжаем?
– Однако нам с вами перед этим Новым годом крупно повезло. Я имею в виду спектакль «Бедность не порок», который мы вместе посмотрели в филиале Малого театра. Счастье, не правда ли?
– Спектакль, поставленный младшим Коршуновым, дивный, красивый, праздничный, веселый и, как одно целое, я бы сказал, обаятельный, в который нельзя не влюбиться, нельзя не подчиниться действию от начала до конца. Это торжество таланта, вкуса и справедливости, и где там Островский, где Малый в режиссуре и игре, где музыка Свиридова и где плясовая и песенная феерия народных сцен, не понять – все слилось в какое-то общее величие национального духа.
Я поднялся после спектакля со слезами на глазах и думал: что это – прощание или возвращение? Малому возвращаться не понадобилось, он всегда оставался собой, но вот если бы это было общее направление и настроение театра, если бы стала меняться общая атмосфера – мы бы, глядишь, и выздоровели.
– Да, Малый театр сейчас – один из оплотов русской
– А вот такое, что не нужна. Мы с вами, кажется, не в первый раз задаемся этим вопросом: что у нас за власть, что за государство? И кое-что, находившееся в тумане, начинаем различать. Государство у нас не бедное. В последнее время даже богатое. Кое-что из бешеных прибылей за нефть и газ перепадает и бедным. Очень немного. Кое-что перепадает богатым. Очень много, столько, что нам с вами, по узости кругозора, не представить. Немалые деньги вроде бы принялось наконец-то государство вкладывать в образование, медицину, а также в культуру и отдых.
И вот тут – стоп! Разве не слышим мы, пытаясь представить масштабы качественных перемен жизни и допытываясь до сути, разве не слышим, как на наши вопросы какой-то ловкий и чрезвычайно озабоченный голос торопливо отвечает: «Мы переезжаем! Мы переезжаем! Нам некогда». Куда переезжаем, зачем? На поверхности жизни никаких серьезных перемещений не заметно. Что это значит?
И все-таки да, переезжаем. И деньги выделяются именно на переезд. Из культуры переезжаем в развлекательность, из духовных глубин – на отмели, из отечественной школы на рысях единого госэкзамена – в безграмотность и поверхностную натасканность, из народного тела… Миллион молодых российских женщин на ловлю счастья и мужей сбежали за годы нашей открытости в США и еще миллион – в Канаду, а сколько их выбросилось в другие земли и континенты – не перечесть. Переезжаем. Из тысячелетней непохожести и нравственной уютности переезжаем в мир, где все на одно лицо, а человек человеку не друг, товарищ и брат, а только деловой компаньон. Как, к примеру, у владельцев «Норникеля». После скандала на французском курорте срочно была осуществлена рекогносцировка: Прохоров 25 процентов акций «Норникеля» продал Потанину, зато пополнил свои акции в «Интерросе». Партнеры мирового уровня.
Мы переезжаем. Из России переезжаем во Вселенную.
Вот почему у государства нашего нет денег на Малый театр и на МХАТ Татьяны Дорониной, которые не торопятся переезжать. То ли дело Большой театр… Поручили судьбу Большого опытному Швыдкому, сменили руководство и репертуар, с объятиями приняли «звезду» литературного непотребства В. Сорокина и отрепетировали его шедевр «Дети Розенталя». И одним махом все художественные и финансовые проблемы решили. Правда, почему-то даже у Ростроповича с Вишневской выскочивший столь стремительно из своей шкуры Большой вызвал протест, но это дело десятое. Процесс пошел.
Мне недавно показали газету со статьей о том, как действует принятый с начала этого года закон о продаже памятников культуры в частные руки. Лучше бы с этим законом в одно время не жить – настолько он разбойничий и омерзительный, так что страшная тень от него падает на всех нас. Как у Достоевского: «Все виноваты, все виноваты, и если бы все в этом убедились».
Участь приговоренного этим законом к смерти испытывает сейчас здание некогда знаменитого театра Корша, где многие годы в советское время находился филиал МХАТ имени М.Горького. Прежде я хорошо знал эту сцену. Здесь в конце 70-х – начале 80-х минувшего столетия были поставлены режиссером В. Н. Богомоловым один за другим три спектакля по моим повестям «Последний срок», «Живи и помни» и «Деньги для Марии». Тогда МХАТ был единым и неделимым. А во времена раздела здание это определили как Театр наций, директором утвердили Михаила Чигиря. В этой службе они и прожили двадцать лет.