Валерий Чкалов
Шрифт:
Сан-Франциско, Чикаго, Вашингтон подготовили экипаж к Нью-Йорку, и он не ошеломил нас. Пожалуй, только некоторое время спустя мы начали отдавать себе отчет во всей грандиозности этого города-гиганта.
В Нью-Йорке мало садов и зелени, много каменных громад и автомобилей. Мы, как все "нормальные" туристы, забирались на крышу знаменитого 102-этажного дома, ездили по воздушной дороге, но все же как следует города не осмотрели: свободного времени не было у нас в Нью-Йорке.
В первый же день в огромном зале нью-йоркского отеля "Валдорф Астория" Клуб исследователей и Американо-Русский институт культуры устроили в честь советской авиации торжественный прием.
Виднейшие путешественники, географы, военные и гражданские летчики, исследователи, научные деятели собрались в отеле. Здесь были люди, известные и в советской стране, - Вильямур Стефансон, президент Клуба исследователей, одним из немногих почетных членов которого состоял наш академик О. Ю. Шмидт, летчики Хэтти и Маттерн, летавшие через СССР, участник экспедиции Пири к Северному полюсу негр Матью Хенсон, участник экспедиции Эльсворта летчик Кенион и многие другие.
Недаром один из видных американских журналистов, характеризуя участников вечера, сказал, что это было "собрание знаменитостей" и что о каждом из них можно было бы написать отдельную книгу.
Обстановка была очень торжественная. Прежде всего нас подвели к большому глобусу Клуба исследователей, который испещрен нанесенными на него маршрутами наиболее выдающихся путешествий.
На глобусе были автографы Нансена, Амундсена, Стефансона, Линдберга, Бэрда, Поста, Хэтти, Вилкинса, Чемберлена, Амелии Эрхарт и других исследователей и путешественников.
От Москвы до Ванкувера был нанесен новый маршрут.
– Наш полет!
– удивился Чкалов.
– Да, - ответил Стефансон и попросил нас расписаться на этом, своего рода единственном, глобусе.
Семьсот приглашенных аплодисментами выразили свое одобрение по этому поводу.
Когда, наконец, стихли аплодисменты, слово получил Чкалов.
Валерий заговорил о самом дорогом, о нашей Родине.
– Совершая полет из Москвы через Северный полюс в вашу страну, мы на крыльях нашего самолета несли привет от 170-миллионного нашего народа великому американскому народу, - начал Чкалов.
– В моей стране поют песню. В этой песне есть такие слова: "Как невесту, Родину мы любим, бережем, как ласковую мать". Вот мысли моего народа.
Садясь в самолет, мы, три человека, имели в своих сердцах 170 миллионов сердец, и никакие циклоны и обледенения не могли нас остановить, ибо мы, выполняя волю своего народа, несли дружбу вашему народу. Примите же от 170-миллионного советского народа привет и дружбу, которые мы вам принесли на своих крыльях.
После Чкалова слово было предоставлено мне. Я нанес на большой карте красным мелом наш маршрут и рассказал, как мы "прорубили окно" из Европы в Америку через Северный полюс.
Собрание закончилось, и мы приступили к своему обычному делу - начали подписывать автографы для сотен гостеприимных американцев.
После этого собрания мы смогли еще лучше познакомиться с известным полярным исследователем доктором Стефансоном.
Простой в обращении, неприхотливый в жизни, доктор Стефансон истинный друг молодой социалистической страны. Мы имели ряд продолжительных бесед, в которых он проявил поразительные знания не только своей, американской, но и советской Арктики. Уже пожилой, Стефансон держался бодро и уверенно, был полон надежд на окончательное освоение Арктики и установление регулярного сообщения через нее между СССР и Америкой. Стефансон собирался к нам в Советский Союз. Его книга "Гостеприимная Арктика", содержащая отчет об экспедиции 1914 - 1918 годов, переведена на русский язык и издана у нас в Союзе. Она во многом помогла нам при подготовке к перелету.
Но не только со Стефансоном мы установили дружеские отношения. Мы убедились, что американская общественность с первых же дней проявила к нашему перелету немалый интерес. Не было газеты, которая не писала бы об экипаже Чкалова. В большинстве случаев наш перелет оценивался как неоспоримое достижение Советского Союза в области авиации и авиационной техники. Даже пресса Херста, которая до этого времени лила всяческие помои в адрес Советского Союза, даже эта пресса оценивала перелет с положительной стороны.
В Америке выходит большое количество газет, многие из них по нескольку раз в день. Можно с уверенностью сказать, что в США не осталось ни одного американца, который не знал бы о нашем перелете. Если к этому прибавить усиленную работу радио, оповещавшего о перелете и передававшего наши выступления, то станет ясно, что перелет Чкалова сразу и на довольно продолжительное время приковал внимание 120-миллионного американского народа к Советскому Союзу. И это очень важно: рядовые американцы еще мало знали о нашей стране.
Но, конечно, каждая из общественных групп Америки относилась к нам по-своему.
Трогательно и глубоко переживали перелет русские переселенцы, которые когда-то бежали из России от гнета царского режима. Они были рады видеть в перелете величие обновленной страны, которая для них была когда-то мачехой.
С большим энтузиазмом нас приветствовали рабочие, ибо они видели в этом перелете величие рабочего класса, стоящего у власти.
С неподдельным восторгом отзывались о полете научный мир и интеллигенция. Эти люди считали перелет неоспоримым фактом прогресса и высокой культуры молодой социалистической страны.
Очень бурно выражали свой восторг друзья Советского Союза. Их в Америке немало. И мы надеялись, что после нашего рейса и последующего перелета М. М. Громова число этих друзей значительно возрастет.
В первые дни нашего пребывания в Америке все относились к нашему перелету как к явлению сверхъестественному. Нам пришлось потратить немало сил, чтобы убедить американцев в том, что в Советском Союзе таких летчиков и штурманов, как мы, много. Американцев поражало наше утверждение, что через Северный полюс могут перелететь в Америку многие советские летчики.