Валерий Харламов
Шрифт:
Опекая этих талантливых ребят, Харламов конечно же вспоминал свою юность, то, как таким же молоденьким парнем пришел в легендарный ЦСКА Фирсова, Рагулина, Альметова и других хоккейных талантов. Старался уберечь их от ошибок, подсказать, посоветовать что-то с позиций своего опыта, своей блистательной карьеры.
«Словами не передать, насколько он был глобальным человеком в плане открытости. Русский мужик с испанским колоритом, с жаждой жизни, жаждой какого-то удовольствия от всего, что он делает. Не злобный был, не завистливый. Был волшебный человек, своим обаянием как магнит притягивал; конечно, и к нему все тянулись, особенно молодые. Для нас он был и старшим товарищем, и старшим братом, как-то всё вместе», — вспоминал один из лучших защитников в истории мирового хоккея.
Между тем харламовское ощущение свободы,
Чиновники совсем не так представляли моральный облик лучших советских хоккеистов. «Им нужны были такие образцовые и нескандальные комсомольцы, как Владик Третьяк», — признался в беседе один из ветеранов. Харламов и Мальцев, веселые и жизнерадостные парни, первыми надевшие золотые цепочки во время игр, видные меломаны и модники столицы, пользовавшиеся большой популярностью у слабого пола, люди, перед которыми открывались двери лучших ресторанов и театров, яркие внешне, неординарные, не вписывались в серый «пейзаж советских буден». Поставить на место, приструнить их можно было легко: и армеец Харламов, и динамовец Мальцев были офицерами, обязанными четко блюсти устав и исполнять приказы. В начале 1970-х находились кляузники, которые пытались нашептать Аркадию Чернышеву и Анатолию Тарасову, что Мальцева и Харламова «видели тогда-то и там-то за бутылкой». К счастью, два великих тренера спрашивали со своих любимцев не в соответствии с «моральным обликом строителя коммунизма», а по большому «хоккейному счету». Два мудрых наставника понимали, что все эти развлечения — минутная блажь, а главное, что движет ребятами, — это огромная преданность его величеству Хоккею и своей великой Родине. И уже в середине 1970-х новые тренеры ЦСКА и сборной Локтев и Кулагин, которые также ценили уникальный талант Харламова, прощали ему всё, не обращая внимания на наветы.
Говорят, что один из больших начальников, прочитав «отчет» о том, что два хоккеиста «снова прилетели из загранпоездки в новой одежке», раздраженно сказал: «Пусть играют, но пусть не выпендриваются!» Тогда-то всё и началось…
Первый звоночек прозвучал для Мальцева. В самой популярной молодежной газете «Комсомольская правда» в зимнем перерыве сезона 1974/75 года появилось «Открытое письмо капитану хоккейного “Динамо” Александру Мальцеву». Корреспондент, рассказав о том, что Мальцев опоздал на самолет, который вез динамовцев в Швецию на Кубок Ахерна, предположил, что этот проступок «логично вытекает» из образа жизни нападающего сборной СССР. Дескать, тот стал уделять больше внимания пирушкам, чем хоккею. Как настоящий приговор читались заключительные строки этого «письма»: «Не стоит, право, дожидаться очередного звонка. Ведь он, Александр, может оказаться последним. Понимаешь, последним». В советские времена это действительно могло расцениваться как «последнее предупреждение». Этот случай так разозлил Валерия Харламова, что в обычно добродушном и неконфликтном армейце «забурлила» горячая испанская кровь. Пока Мальцев у себя дома отходил от шока, вызванного публикацией «письма-статьи», очернившей его на весь Советский Союз, Валерий Харламов примчался в редакцию «Комсомольской правды», требуя организовать встречу с автором публикации и напечатать опровержение. Но было поздно, «маховик порицания» уже был запущен, и руководство «Комсомолки» не смогло уважить просьбу даже такого обожаемого в СССР человека, как Валерий Харламов.
«В то время подобным образом, как бы подвергая “публичной порке” заслуженных спортсменов, пытались, кроме того, что повлиять на них самих, еще и воспитать молодых, начинающих игроков, предупредить их, что последствия нарушения дисциплины могут быть самыми серьезными. Исходила такая инициатива из высших партийных инстанций. Дескать, если так поступили с самыми выдающимися людьми спорта, то что же может быть с другими? На примере Саши Мальцева показали, что в СССР нет и не может быть неприкасаемых спортсменов», — признавался известный спортивный комментатор Владимир Писаревский. Через год, уже в следующем сезоне, через подобную публичную порку пройдет и Валерий Харламов.
Тем не менее надо отдать им должное, и Мальцев, и Харламов, хотя и принимали эти нападки близко к сердцу, продолжали демонстрировать фееричную игру и так же веселиться вне льда. Показательным в этом отношении стал чемпионат мира по хоккею, который стартовал в ФРГ и продлился с 3 по 19 мая 1975 года.
В Германию приехало много болельщиков из соседней Чехословакии, которые даже через семь лет не могли простить «Советам» Пражской весны. Во время матчей с участием сборной СССР освистывали советский гимн. На это сборная СССР отвечала крупными победами и градом шайб в ворота соперников. Чехи по привычке пытались грубить, навязать русским силовую борьбу, но после того, что было в серии с канадцами, советские хоккеисты просто не обращали на это внимания. Советские игроки дважды победили команду ЧССР с разницей в три шайбы — 5:2 и 4:1, а также выиграли у шведов — 4:1 и 13:4.
Этот чемпионат сильно напоминал тот, который состоялся двумя годами ранее в Москве. Сборная СССР также одержала победы в десяти матчах из десяти. Правда, забросила за турнир не 100 шайб, как в Москве, а на 10 меньше — в среднем 9 за игру. Но разница забитых и пропущенных голов впечатляла — плюс 67! В десятке самых метких игроков чемпионата было семеро (!) представителей сборной СССР. Петров был в списке вторым, Харламов — пятым, Михайлов — восьмым. Советские хоккеисты стали тринадцатикратными чемпионами мира.
Заокеанские скауты по-прежнему не давали покоя Харламову и другим ведущим игрокам советской сборной. На чемпионате мира 1975 года спортсменов преследовали буквально по пятам, карауля момент, когда они окажутся вместе, но отдельно от других сборников, и пытались уговорить их остаться на Западе. В Германии агенты пользовались тем, что советским хоккеистам разрешили взять с собой в поездку жен и те впервые увидели, что же такое на самом деле «западный образ жизни».
Телекомментатор Владимир Писаревский вместе с Николаем Озеровым освещал игры того первенства. «В Дюссельдорфе к нашей с Николаем Николаевичем комментаторской кабине подошел Билл Харрис, тот самый, кто в 1974 году тренировал команду ВХА, сборную Швеции и был известен в Европе. Он меня знал, так как мы часто встречались на различных международных хоккейных турнирах. Он обратился к нам с Озеровым с предложением: попросил посодействовать за неплохие комиссионные в покупке нескольких наших хоккеистов, в том числе Харламова», — вспоминает Писаревский.
«Вы не могли бы с ребятами поговорить. У меня есть полномочия от шести клубов НХЛ. Они готовы тут же предложить большие контракты за пятерых ваших игроков. Это очень большие деньги. Обещаю вам приличные комиссионные», — улыбнулся Харрис, демонстративно показывая чековую книжку, куда можно было вписать любую сумму. Речь шла о миллионах долларов за контракт каждого игрока. Зарплата предлагалась значительно больше, чем у подавляющего большинства хоккеистов НХЛ, и была сопоставима с окладами руководителей корпораций Северной Америки. Николай Озеров, который был хорошим артистом (как-никак окончил ГИТИС и в свое время играл во МХАТе), сделал вид, что заинтересовался этим предложением. «А сколько нам заплатят?» — спросил он. «Двадцать пять тысяч долларов», — буднично заметил Харрис. «Нет, нас это не устроит, — продолжил «играть» Николай Николаевич Озеров. — Нам бы по пятьдесят». — «Пятьдесят так пятьдесят», — нисколько не смущаясь, ответил гость из-за океана, пообещав, что комментаторы получат деньги, как только интересующие североамериканцев игроки подпишут контракт.
Озеров пообещал «всё устроить». Харрис ушел довольный. Расплывшись в улыбке, он крепко пожал руки представителям Страны Советов. Тем временем Писаревский пошел к администратору сборной Анатолию Сеглину и рассказал ему о пристальном интересе к игрокам сборной. Сказал, что Харрис упоминал о Харламове, Якушеве, Третьяке, Мальцеве, Михайлове. Сеглин в сборной был тем человеком, который во время зарубежных турниров контактировал с советским посольством в стране пребывания и, естественно, должен был доложить о намерениях иностранца. «Молодец, что предупредил. Всё будет хорошо, не переживай», — ответил Сеглин, которого игроки сборной уважали за общительность и чувство юмора.