Валерий Синюха ищет ассистента
Шрифт:
Я кивнул.
Тут разноцветный юноша с недоумением посмотрел на Колю и растеряно произнес:
– Но вы ничего не принесли. Коля сказал, что вы возьмете с собой свои датчики и произведете сканирование.
– Сканирование чего? – не понял я.
– Мы должны просканировать место, в котором он находился, пока я его прятал.
– За каким чертом я бы стал здесь такое устраивать? – возмутился я, поймал Колю, который пытался увернуться, и свирепо дернул его за рукав куртки: – Что за обещания?
– Иначе бы он ко мне не пришел. Я две недели его уговаривал, – попытался оправдаться стажер.
– Две недели? То есть еще до того, как тебя ко мне прикомандировали?
– Да.
– Я думал, у вас все серьезно, – покачал головой пестрый юноша. – Мы только потеряем время. Дело же не в служебной инструкции и не в штатном расписании. Мухин ведь вам нужен совсем не для этого?
– Я сам не знаю, зачем он мне нужен, – признался я. – И я мог бы принести с собой оборудование, мог бы произвести замеры. Но представляешь, как бы это выглядело, что бы подумали люди на улице, учителя, ваши родители? Мы же не устраиваем такие представления просто так, должны быть причины, иначе начнется паника, – протолковал я ему.
Разноцветный подросток покраснел в стиль со своей одеждой и опустил глаза.
– Они практиковали с ним деградационные метаморфозы, – доложил Коля.
– Почему Мухин решил взаимодействовать именно с тобой? – напрямую спросил я подростка.
– Не знаю. Может быть, дело в частотном программировании? Он говорил, что ему нужны детские мозги. Ну, в смысле, не взрослые.
– Может, вы оба просто скажете, где он сейчас?
– Мы понятия не имеем, – пожал плечами Коля. – Наверное, продолжает заниматься тем же самым в другом месте. Нашел мозги помоложе.
– Я вам помогу, но у меня одна просьба: не говорите отцу, чем я занимаюсь, – взволнованно сказал подросток в бирюзовом свитере, и его лицо покрылось пятнами такого же цвета. – Он не в восторге от всей этой современной науки, я не хочу его расстраивать.
– А причем здесь твой отец? – спросил я.
– Я хочу вам кое-что показать. Это лежит у меня дома, – объяснил парнишка.
– И с помощью этого мы сможем найти Мухина? – с надеждой спросил я.
– Да, для этого и нужен был сканер. Хотя, может, вы просто посмотрите и все поймете или почувствуете, как с этими пятнами…
– Почему вы запросто об этом говорите? Это абсолютно секретная информация, об этом осведомлена только моя группа, – с напускным возмущением сказал я.
– Все об этом знают! – весело заявил Коля.
Квартира Колиного приятеля в старой, чудом сохранившейся пятиэтажке выглядела внутри еще хуже, чем снаружи, – с тесной планировкой и до крайности изношенной. Ее приводили в порядок в последний раз лет тридцать назад: до бетона продранные обои, вышедшие из моды еще до рождения подростка в клоунском комбинезоне, вздутые полы с отставшим и уже почти везде распавшимся на волокна напольным покрытием неизвестного происхождения. Но, похоже, все это нисколько не смущало молодого человека, и он постоянно принимал здесь сверстников обоего пола.
На кухне на еле живом стуле – его ветхость угадывалась с одного взгляда, зажатом между небольшим столом и тумбой со стереосистемой (на них можно было опереться) – сидел высохший скрюченный мужчина в тельняшке, вряд ли старше сорока пяти, на последней, предгибельной стадии алкоголизма. Впрочем, он был аккуратнейшим образом пострижен под полубокс.
– Так, я не понял… Кто-то сюда пришел без моего приглашения? Если кто-то сюда заходит, как к себе домой, то он должен мне поставить и посидеть со мной, – с напускной угрозой в голосе проговорил мужчина.
– Это мой отец, – небрежно отмахнувшись, сообщил
Как только разноцветный парнишка проник в свою комнату и прикрыл за собой дверь, его папаша в мгновение оживился и сделал приглашающий жест, обозначающий «надо посекретничать».
Я тут же направился к нему как многоопытный «специалист по ситуативным процессам», которому постоянно приходилось иметь дело с полупаралитиками и наркоманами. Я находил особую ценность в нечленораздельном бормотании людей, с трудом выражающих свои мысли, потому что видел в них первые ласточки нарастающей массовой утраты людьми способности хоть что-то ясно самим себе объяснять. Я буквально на пару лет задержал поголовную деменцию. И страшно было представить, что бы здесь творилось без меня. Пустоши и секстиллионы наполовину незавершенных идей и предметов без цвета и запаха, а иногда и без формы. Мир-клякса или, точнее, мир-проплешина. Причем никто бы не обратил на это внимания. «Это с предметами что-то не то», – говорили бы аборигены и творили бы с этими недоделками черт-те что.
– Мой пацан думает, что я окончательно пропил мозги, но я все вижу и все о нем знаю, – сказал мужчина, и все говорило о том, что этот болезненный человек сохранил остатки ясного ума и не менее ясной речи. – Еще не вечер, и я пока кое-что соображаю. И тебе скажу одну вещь, потому что ты в теме. Мой парень запутался. И у него будут большие проблемы. Хотя если вспомнить, сколько залетов было у меня в его возрасте, то он выглядит просто молодым львом, у которого в светлой голове идей как голубиной дрисни! – воскликнул он, надменно расправив спину, и высоко, насколько позволял шейный артрит, поднял голову и неожиданно звонко и глуповато рассмеялся. – Да я в его годы был еще на стадии зародыша и после этого еще лет десять. Да и сейчас…
– Вам есть чем гордиться, – вставил я.
– Я много чего повидал, – не обращая на меня внимания, продолжал он. – Я ведь офицер сил специального назначения в отставке, да! – Было видно, что он повторял эту легенду каждому случайному знакомому. – Но с чем они связались – даже у меня фантазии не хватает на такое.
– И с чем же? Кража данных или гимнастки?
– Не-е-ет! – махнул он рукой, явно разочарованный моей тупостью. – Все дело в числах.
Он замолчал и продолжил, все больше и больше угасая:
– Знаешь, я тут пошел в магазин, мне надо было поправиться. Я всегда, когда иду вечером, ориентируюсь по нашим башням-многоэтажкам. Нужно пройти пять этих штырей, и там за углом мой магазин. Иду, запрокинув голову, и тут у меня из-под ног выскакивает сеттер из соседнего подъезда, я так в кусты и скатился. Подбегает хозяйка собаки, помогает встать и говорит мне: «Я тоже все время считаю окна в этих домах, не могу оторваться. И результат все время разный. Мне кажется, – говорит, – с этими окнами что-то не так. Вы, наверное, тоже это заметили? Словно физический мир меняется». Я говорю ей: «Ни хрена я не заметил». А она мне: «Вы не пробовали фотографировать и считать окна на снимке? Я несколько раз пыталась снять эти дома – все время что-то происходит с фокусом, или дом выходит обрезанным сверху или снизу». Я ей говорю: «Да достаточно посчитать количество окон на одном этаже и потом помножить это число на количество этажей». А она наклоняется ко мне и прямо в ухо говорит: «Ноль, четыре, три, восемь. Цифры, которые вы, возможно, ищете…» Сумасшедшая баба! Вот о чем я тебе говорю, понимаешь? Люди от этих цифр ку-ку.