Валис. Трилогия
Шрифт:
ГЛАВА 14
Херб Ашер пребывал под глубочайшим впечатлением, что он уже видел этого мальчика, Манни Палласа, возможно – в какой–то прошлой жизни. А сколько жизней мы проживаем? – спросил он себя. Это что, вроде магнитофонной плёнки, проигрываемой раз за разом?
– Этот мальчишка, он очень похож на тебя, – сказал он жене.
– Правда? А я и не заметила.
Как и обычно, Райбис пыталась сшить платье по журнальной выкройке и, как обычно, с нулевым успехом: по всей комнате валялись обрезки материи, вперемешку с грязными тарелками, переполненными пепельницами и мятыми, засаленными журналами.
Херб решил посоветоваться со своим бизнес–партнёром, средних лет чернокожим по имени Элиас Тейт. Они с Тейтом уже несколько лет держали розничный магазин аудиопродукции. Однако Тейт смотрел на работу в магазине «Электроник Аудио» как на некое дополнительное занятие: центральным интересом его жизни была миссионерская деятельность. Тейт проповедовал в маленькой окраинной церквушке перед преимущественно чернокожей паствой. Смысл его проповедей неизменно сводился к следующему:
ПОКАЙСЯ! БЛИЗИТСЯ ЦАРСТВИЕ БОЖИЕ!
Хербу Ашеру казалось странным, почему культурный, образованный человек занимается такой чепухой, но это, в конце концов, было проблемой Тейта, а не вопросом для дискуссии.
– Вчера в одном голливудском клубе я встретил поразительного, очень необычного мальчишку, – сказал Херб своему партнёру, собиравшему в прослушивательной комнате магазина лазерный блок нового комплекта аппаратуры.
– А чего это вдруг тебя занесло в Голливуд? – пробормотал Тейт, не поднимая глаз от работы. – Клеился к киношникам в надежде стать актёром?
– Слушал новую певицу по имени Линда Фокс.
– Никогда о такой не слыхал.
– Она дико сексуальная, да и поёт хорошо. Она…
– У тебя есть жена.
– Могу же я иногда помечтать, – резонно возразил Херб.
– Может, стоило бы пригласить её к нам на презентацию с раздачей автографов.
– Не тот у нас магазин.
– Это магазин аудиопродукции, того, что слушают, а эта твоя Линда поёт. Или её при этом не слышно?
– Насколько я знаю, она ещё не выпустила ни одного магнитного альбома и ни одной пластинки и на телевидении тоже не выступала. Я услышал её случайно, в прошлом месяце, когда ходил на аудиовыставку анахеймского торгового центра. Я же и тебя тогда звал.
– Сексуальность – проказа нашего мира, – сказал Тейт. – Этого похотливого, вконец свихнувшегося мира.
– И все мы отправимся прямым маршрутом в ад.
– Весьма на то надеюсь, – кивнул Тейт.
– А ты хоть понимаешь, что выбился из расписания? Выбился со страшной силой. У тебя этический код образца раннего Средневековья.
– Древнее, гораздо древнее, – покачал головой Тейт.
Он поставил на вертушку тестовый диск и включил новый блок. На экране тестера появилась кривая, вполне приличная, но всё же не идеальная; Тейт нахмурился.
– Я же почти с ней встретился. Я был почти с нею рядом, правда – недолго. Изблизи она выглядит лучше, чем любая женщина, какую я в жизни видел. Вот посмотришь когда–нибудь и сам убедишься. Я знаю – интуиция никогда меня не обманывает, – что она быстро взлетит на самый верх.
– Вот и чудесно, – рассудительно сказал Тейт. – Я что, разве против? Напиши ей письмо, как поклонник. Поделись с ней своей интуицией.
– Элиас, – сказал Херб, – этот вчерашний мальчишка, он был как две капли похож на Райбис.
– Правда, что ли? – вскинул глаза Тейт.
– Если бы Райбис могла б хоть на секунду привести в порядок свои растрёханные мысли, или что уж там копошится у неё в голове, она бы сразу заметила. Но она же не может ни на чём сосредоточиться. Этого мальчишку, она его практически не видела. А он бы мог быть её сыном.
– Возможно, есть нечто такое, чего ты ещё не знаешь.
– Кончай, – устало отмахнулся Херб.
– Мне бы хотелось взглянуть на этого мальчика, – сказал Элиас.
– У меня было такое чувство, словно я знал его прежде, в какой–то другой жизни. На какое–то мгновение она начала ко мне возвращаться… – Он опять махнул рукой. – Я её потерял. Я не мог ухватить её, удержать. Более того, мне казалось, что я начинаю вспоминать целый другой мир. Совершенно другую жизнь.
– Опиши мне её. – Элиас отложил работу и выпрямился.
– Tы был старше. И не чёрный. Очень старый человек в длинной мантии. Я находился вроде как в космосе; у меня перед глазами мелькнул словно бы кадр заледенелого унылого пейзажа, и это была никак не Земля. Элиас, а вдруг я с другой планеты и какая–то мощная сила подавила мои настоящие воспоминания другими, фальшивыми. А этот мальчишка – не знаю уж почему, – из–за его появления мои настоящие воспоминания начали всплывать? А ещё у меня всё время было чувство, что Райбис очень больна. Больна и почти при смерти. И ещё какие–то иммиграционные чиновники с пистолетами.
– У иммиграционных чиновников нет пистолетов.
– И космический корабль. Долгий полёт на очень большой скорости. Спешка, чтобы зачем–то куда–то успеть. А главное, за всем этим ощущалось присутствие чего–то странного, сверхъестественного. Нечеловеческого. Может, это был какой–то инопланетянин, и я тоже инопланетянин, а та ледяная пустошь – это наша с ним родная планета.
– Херб, голуба, да у тебя крыша едет, – сказал Элиас. – Едет медленно и плавно, тихо шурша черепицей.
– Я понимаю. Но какую–то секунду всё это показалось мне настоящим, действительно бывшим. А вот ещё послушай. – Теперь он оживлённо жестикулировал. – Катастрофа, несчастный случай. Наш корабль врезался в другой корабль. И ведь тело моё это помнит, помнит удар, долгую боль.
– Сходи–ка ты к гипнотизёру, – сказал Элиас, – пусть он тебя загипнотизирует и заставит всё вспомнить. Ведь ясно же, что ты – кошмарный инопланетянин, запрограммированный взорвать наш мир. Тебя просветить, а в кишках – бомба.
– И ничего тут смешного, – обиделся Херб.
– О'кей, ты – представитель некой мудрой, великодушной, сверхпродвинутой расы, и был послан на Землю, чтобы принести человечеству свет истины. Чтобы спасти всех нас.
В мозгу Херба Ашера на мгновение вспыхнул – и снова угас – рой воспоминаний.