Валис. Трилогия
Шрифт:
— Я считаю, — сказал Тим, — что они могут оказаться более важными, чем Библиотека из Наг–Хаммади. [57] Мы уже обладаем значительными и необходимыми сведениями о гностицизме, но ничего не знаем о саддукеях, за исключением того, что они были евреями.
— Какой примерно возраст саддукейских свитков? — поинтересовался Джефф.
— По предварительной оценке, они были написаны во втором веке до нашей эры, — ответил Тим.
— Тогда они могли вдохновить Иисуса, — предположил Джефф.
57
Обнаруженное в 1945 г. в районе египетского селения Наг–Хаммади собрание
языке.
— Навряд ли. В марте я полечу взглянуть на них в Лондон, и у меня будет возможность поговорить с переводчиками. Жаль, что к переводу не привлекли Джона Аллегро. [58] — Он немного рассказал о работах Аллегро по Кумранским рукописям, так называемым Свиткам Мертвого моря.
— Было бы интересно, — подключилась Кирстен, — если бы оказалось… — она заколебалась, — что Летописи саддукеев содержат христианский материал.
— Христианство и так основывается на иудаизме, — ответил Тим.
58
Джон Марко Алегро (1923–1988) — английский филолог и кумрановед, в своих книгах ставивший под сомнение официальные взгляды на Библию и историю христианства.
— Я имею в виду какие–нибудь особые высказывания, приписываемые Иисусу, — уточнила Кирстен.
— Чего–то такого, что объясняет разрыв в раввинской традиции, не существует, — начал Тим. — Некоторые идеи, считающиеся основополагающими для Нового Завета, можно найти еще у Гиллеля. [59] Затем, конечно же, Матфей понимал все сделанное и сказанное Иисусом как осуществление пророчеств Ветхого Завета. Матфей писал евреям, для евреев и, по существу, как еврей. Божественный план, изложенный в Ветхом Завете, доводится до завершения Иисусом. В его время термин «христианство» не употреблялся, в общем и целом апостольские христиане просто говорили о «Пути». Tак они подчеркивали его естественность и всеобщность. — Помолчав, он добавил: — Также существует выражение «слово Божие». Оно появляется в Деяниях, глава шестая. «И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме». [60]
59
Гиллель Вавилонянин (75 г. до н. э. — 5 г. н. э.) — наиболее значительный талмудист эпохи Второго Храма еврейской истории.
60
Деяния 6:7.
— А откуда происходит слово «саддукеи»? — поинтересовалась Кирстен.
— От Садока, первосвященника во времена Давида. — ответил Тим. — Он основал священническую династию саддукеев. Они были потомками Елеазара. Садок упоминается в Кумранских рукописях. Дайте–ка я еще посмотрю. — Он встал, чтобы достать книгу из все еще не распакованной картонной коробки. — Первая книга Паралипоменон, глава двадцать четвертая. «Бросали и они жребий, наравне с братьями своими, сыновьями Аароновыми, пред лицем царя Давида и Садока…» [61] Вот где он упоминается. — Тим закрыл книгу. Это была другая Библия.
61
1–й Паралипоменон 24:31.
— Но теперь, я полагаю, мы узнаем много больше, — сказал Джефф.
— Да, я надеюсь, — согласился Тим. — Когда я буду в Лондоне. — Затем он, по своему обыкновению, резко переключил умственную передачу. — Я готовлю рок–мессу в соборе Божественной Благодати на это Рождество. — Внимательно глядя на меня, он спросил: — Что ты думаешь о Фрэнке Заппе?
Я потерялась с ответом.
— Мы бы организовали запись этой мессы, — продолжал Тим. — Taк что ее можно было бы издать альбомом. Мне также рекомендовали Кэптэйна Бифхарта. И еще несколько других имен. Где я могу взять альбом Фрэнка Заппы, чтобы послушать?
— В магазине грампластинок, — ответил Джефф.
— Фрэнк Заппа — черный? — спросил Тим.
— Не думаю, что это имеет значение, — сказала Кирстен. — По мне, это устаревший предрассудок.
— Я просто спросил, — ответил Тим. — В этой области я совершенно несведущ. Кто–нибудь из вас может что–то сказать о Марке Болане?
— Он мертв, — сообщила я. — Ты говоришь о «Ти Рекс».
— Марк Болан мертв? — спросил Джефф. Он выглядел изумленным.
— Может, я ошиблась, — ответила я. — Я предлагаю Рэя Дэвиса. Он пишет материал для «Кинкз». Он очень хорош.
— Вы не займетесь этим для меня? — попросил Тим, обращаясь ко мне и Джеффу.
— Я даже не знаю, как к этому приступить, — пожала я плечами.
Кирстен спокойно изрекла:
— Я позабочусь об этом.
— Ты могла бы пригласить Пола Кантнера и Грейси Слик, — посоветовала я. — Они как раз живут в Болинасе в округе Марин.
— Я знаю, — спокойно кивнула Кирстен с выражением полнейшей уверенности.
Чушь, подумала я. Ты даже понятия не имеешь, о ком я говорю. Ты уже главная, едва только устроившись в этой квартире. Если это можно назвать квартирой.
Тим продолжал:
— Я бы хотел, чтобы в соборе спела Дженис Джоплин.
— Она умерла в семидесятом, — сказала я.
— Тогда кого вы порекомендуете вместо нее? — спросил Тим. Он ждал ответа.
— «Вместо Дженис Джоплин», — повторила я. — «Вместо Дженис Джоплин». Мне надо это обдумать. Я и вправду не могу так сразу сказать. Мне нужно какое–то время.
Кирстен посмотрела на меня со смешанным выражением лица. Более всего с неодобрением.
— Думаю, она хочет сказать, — произнесла она, — что никто не может и никогда не сможет занять место Джоплин.
— Гдe бы мне достать одну из ее пластинок? — спросил Тим.
— В магазине грампластинок, — ответил Джефф.
— Ты не купишь мне? — попросил его отец.
— У меня и Джеффа есть все ее пластинки, — заявила я. — Их не так уж и много. Мы принесем.
— Ральф Мактелл, — изрекла Кирстен.
— Мне надо записать все эти предложения, — сказал Тим. — Рок–месса в соборе Божественной Благодати привлечет огромное внимание.
Я подумала: ведь нет музыканта по имени Ральф Мактелл. [62] Кирстен многозначительно улыбалась из угла комнаты. Она сделала меня. Так или иначе, я не могла быть уверена.
62
Такой музыкант действительно был: Кирстен имела
в виду Ральфа Мактелла (наст. Ральф Мэй, род. 1944), английского певца и гитариста, в 60–х годах прошлого века бывшего значительной фигурой на британской фолк–сцене.
— Он издается на «Парамаунте», — объяснила Кирстен. Ее улыбка стала шире.
— Я в самом деле надеялся заполучить Дженис Джоплин, — сказал Тим, скорее самому себе. Он выглядел озадаченным. — Этим утром я услышал ее песню — может ее написала не она, — по радио в машине. Она же черная, нет?
— Она белая, — ответил Джефф, — и она мертва.
— Надеюсь, кто–нибудь все это запишет — произнес Тим.
Увлечение моего мужа Кирстен Лундборг не началось в какой–то особый момент определенного дня — по крайней мере, насколько я поняла. Поначалу он защищал ее, говоря, что епископу она лишь во благо. Ей доставало практического реализма, чтобы сдерживать их обоих, не давая воспарять до седьмого неба. В оценке подобных вещей необходимо отличать свою осведомленность от того, о чем вы осведомлены. Я могу сказать, когда заметила это, но это все, что я могу сказать.