Валлийская колдунья

Бекнел Рексанна

На секунду ее привели в замешательство внимательные взгляды всех пятерых. Потом ребятишки послушно закивали. Бронуэн хихикнула, но Изольда ее тут же заставила замолчать, ткнув локтем в бок.

Все-таки они ни о чем не догадывались. Абсолютно ни о чем. Впрочем, сейчас это Уинн беспокоило меньше всего. Когда англичанам станет плохо, дети все равно догадаются, что это ее рук дело. Что они тогда о ней подумают? Ведь они считают Клива Фицуэрина чудесным человеком. Уинн знала, что они никогда ее не поймут.

Сунув руку в складки юбки, она похлопала для уверенности

по сумочке. Возможно, пришла пора рассказать им правду. Возможно, они уже достаточно взрослые, чтобы понять историю своего появления на свет и необходимость изгнать этого английского рыцаря.

Рис толкнул локоть Мэдока, и тот пролил молоко себе на руку и на стол. Изольда укоризненно покачала головой, а Бронуэн подняла свою чашку, чтобы молоко не натекло под нее. Уинн быстро вытерла лужицу со старинного деревянного стола и попыталась восстановить порядок, при этом, однако, она не сводила глаз с Артура, на лице которого был написан восторг. Мальчик смотрел не мигая на Клива, почти с болезненной любовью.

В эту минуту Уинн поняла, что должна все рассказать детям. Медлить больше нельзя. Она откашлялась, подливая молока в чашку Мэдока.

— Мне нужно с вами кое о чем поговорить. Сегодня перед сном я поднимусь к вам наверх, и мы поговорим. Хорошо?

— Да, Уинн, — хором ответили детишки. От их лучезарных улыбок и послушных мордашек ей стало совсем плохо. Да, разговор будет не из легких.

— Ладно. Вот ваше жаркое. И хлеб с сыром. Съешьте все до последней крошки, прежде чем приметесь за груши, поняли?

Она кивнула, когда они начали есть, а потом вернулась к столу, за которым сидели взрослые. Отступать было поздно. Она зашла слишком далеко.

Ужин проходил в атмосфере непринужденного веселья — по крайней мере для всех, кроме Уинн. И хотя за столом собрались воины двух стран с долгой историей разногласий, возникавших время от времени, сторонники Дрюса и Клива брали пример со своих предводителей, и между обеими группами не чувствовалось никакой напряженности. Даже языковой барьер не был проблемой, потому что все валлийские воины говорили на смеси английского и французского языков и с удовольствием обучали англичан трудным валлийским словам. Гости с трудом произносили непривычные для них звуки, что служило поводом для смеха и шуток, разносившихся эхом под высоким сводчатым потолком.

Когда Дрюс рассказал непристойный анекдот, переведенный Кливом для своих людей, все собрание грохнуло дружным смехом. То есть все собрание, кроме Уинн и пятерых детей. Малыши просто не поняли двойного смысла слов. Что касается Уинн, она поняла, но была не в настроении, чтобы оценить такой юмор. Кисет в сумочке, казалось, прожигал дыру на ее боку, побуждая к действию — подсыпать порошок в вино и налить англичанам щедрую порцию.

Когда Уинн наконец встала из-за стола, ее ладони были мокрыми. Она едва дотронулась до еды, потому что очень нервничала. Взяв себя в руки, девушка подошла к буфету и кивнула Кук, чтобы та не прерывала трапезу. Это вино она должна подать сама.

Проходя мимо Клива, она не удержалась,

чтобы не взглянуть на него. Он наблюдал за ней, что ей уже было известно. Стоило ему остановить на ней взгляд, она сразу чувствовала — как если бы он дотронулся до нее неторопливо и ласково.

Сейчас, когда глаза их встретились, это чувство утроилось. Целую секунду она жалела, что судьба так распорядилась, сделав их врагами. Целую секунду она думала о том, как бы повернулись их жизни благодаря такому сильному притяжению.

Впрочем, оно никуда бы их не привело, Уинн знала это.

С огромным усилием она заставила себя отвести глаза. Но этот жгучий взгляд темных глаз навсегда с ней останется, печально подумала она. Вряд ли какой-нибудь другой мужчина будет так смотреть на нее. Да и ей уже никогда не испытать ничего подобного.

Уинн остановилась у буфета, повернувшись спиной к залу. Наполнив до половины высокий оловянный кувшин красным вином, она быстро всыпала в него размолотый корень тисового дерева и, прежде чем передумать, взболтала содержимое несколько раз, затем долила вином до краев, чтобы порошок как следует растворился. С решительным вздохом она расправила плечи и повернулась к англичанам, твердо зажав в руке кувшин.

Однако, когда она к ним приблизилась, мимо нее промчался маленький худенький комочек. К своему ужасу она заметила, как Клив с теплой улыбкой на лице кивнул Артуру, подзывая его к себе. Не дожидаясь второго приглашения, Артур примостилсяна коленях Клива, и Уинн в растерянности остановилась. Как же теперь ей поступить?

— А, еще вино. Как раз кстати, — сказал Клив, глядя прямо ей в глаза, но она тут же потупилась. — Вот, наполни мою чашу, Уинн. Возможно, и мой юный друг Артур не откажется попробовать чуть-чуть.

Уинн в ужасе на него взглянула.

— Нет! — выпалила она.

— Нет? Ты хочешь сказать, что вина не найдется для меня или для Артура?

— Для… для Артура. Он… он еще слишком мал.

— Я уже пробовал раньше вино, Уинн, — с важным видом вмешался Артур. — Дрюс как-то дал мне попробовать, да и ты тоже.

— Да… Хм. Но не сегодня. А теперь ступай, Артур. У тебя, как и у остальных детей, есть еще дела. Не забыл?

— Но ужин еще не окончен. И как же груши? — запротестовал мальчик. — Кроме того, Клив говорит, что я могу попробовать вина.

— Да ладно, Уинн. Не будь такой строгой, — поддел хозяйку Клив, удерживая ее растерянный взгляд. Он протянул к ней чашу с насмешливой улыбкой на губах. — Налей-ка вина.

— Да, налей-ка вина, — повторил за ним Артур, протягивая и свою чашечку.

Уинн так крепко вцепилась в кувшин, что у нее побелели пальцы. И все же кувшин дрожал в ее руке. Англичанин догадался! Он как-то догадался о ее намерении и теперь, бессердечный негодяй, использовал невинного ребенка как щит. Она стиснула зубы, с яростью глядя на него, он ответил ей еще большей насмешкой. Ему удалось ее поймать. Но что еще хуже, он собирался заставить ее покрутиться, как червяка на крючке, прежде чем отпустит. Если он намерен отпустить ее.