Вальс на прощание
Шрифт:
В зал вошла Ружена и объявила:
— К нам пришли кинорепортеры и хотят вас снимать для хроники.
Женщины в бассейне вновь рассмеялись.
— Что еще за выдумки! — запротестовала Ольга.
— Это с разрешения курортной администрации!
— Какое мне дело до администрации! — кричала Ольга. — Меня никто не спрашивал!
Молодой человек в рваном свитере (на шее у него болтался аппарат для измерения интенсивности света) подошел к бассейну и вперился в Ольгу с улыбкой, показавшейся ей скабрезной.
— Девушка, тысячи людей обалдеют, когда увидят вас на экране!
Женщины ответили
К бассейну подошли еще двое мужчин, и тот, что был повыше, сказал:
— Прошу вас, ведите себя совершенно естественно, будто нас здесь вовсе нет.
Ольга протянула руку к перилам, где висела ее простыня. Обернулась в нее еще в бассейне и по ступенькам поднялась на кафельный пол зала; простыня была мокрой, с нее стекала вода.
— Эй, куда вас несет, мать его за ногу! — крикнул молодой человек в рваном свитере.
— Вам предписано еще четверть часа находиться в бассейне! — кричала ей вслед Ружена.
— Она стесняется! — смеялся за ее спиной весь бассейн.
— А то еще откусят кусочек от ее красоты! — сказала Ружена.
— Принцесса! — раздался голос в бассейне.
— Кто не хочет сниматься, естественно, может уйти! — сказал спокойным тоном высокий мужчина в джинсах.
— А чего нам стесняться! Мы ведь красивые! — громогласно заявила одна толстая дама, и гладь бассейна заволновалась от смеха.
— Но эта девушка не должна уходить! Ей положено быть здесь еще четверть часа! — возмущалась Ружена, глядя вслед Ольге, которая упрямо шла в раздевалку.
3
Нельзя сердиться на Ружену за то, что она не в духе. И все же почему ее так возмутило, что Ольга не хотела сниматься? Почему она целиком слилась с толпой толстых теток, встретивших приход мужчин веселым визгом?
И почему эти толстые тетки так весело визжали? Не потому же, верно, что хотели покрасоваться перед молодыми людьми и соблазнить их?
Вовсе нет. Их показное бесстыдство было как раз порождено сознанием, что никакой соблазнительной красотой они не обладают. Они были полны неприязни к женской молодости и стремились выставить свои сексуально непригодные тела, как едкую издевку над женской наготой. Безобразием своих тел они хотели мстительно подорвать славу женской красоты, ибо знали, что отвратительные и прекрасные тела в конце концов одинаковы и что отвратительное тело бросает тень на прекрасное, шепча мужчине на ухо:
— Смотри, это подлинная суть того тела, что околдовывает тебя! Смотри, эти большие приплюснутые груди — то же самое, что и те перси, которые ты боготворишь!
Веселое бесстыдство толстых баб в бассейне было некрофильской пляской над скоротечностью молодости, и было тем веселее, что в бассейне в качестве жертвы присутствовала молодая девушка. Жест Ольги, обернувшейся в простыню, они восприняли как саботаж своего злобного обряда и разъярились.
Однако Ружена не была ни толстой, ни старой, она была даже красивее Ольги! Так почему же она тогда не встала на ее сторону?
Если бы Ружена решилась на аборт и верила, что ее ждет счастливая любовь с Климой, она все воспринимала бы иначе. Любовь мужчины выделяет женщину из толпы, и Ружена, блаженствуя, чувствовала бы свою неповторимую индивидуальность. Она видела бы в толстых бабах недругов, а в Ольге — свою сестру. Она благоволила бы к ней, как благоволит одна красота к другой, одно счастье к другому, одна любовь к любви другой.
Но прошлой ночью Ружена очень плохо спала и поняла, что не может верить в любовь Климы, и потому все, что выделяло ее из толпы, представилось ей обманом. Единственное, что было у нее, — это распускающийся росток в животе, охраняемый обществом и традицией. Единственное, что было у нее, — это пресловутая все- общность женского удела, которая обещала ей вступиться за нее.
А эти женщины в бассейне — они как раз и воплощали женственность в ее всеобщности: женственность вечного деторождения, кормления, увядания, женственность, смеющуюся над тем быстротечным мгновением, когда женщина верит, что она любима, и чувствует себя созданием неповторимым.
Между женщиной, верящей в свою исключительность, и женщинами, облачившимися в убор всеобщего женского удела, не может быть примирения. После бессонной ночи, полной раздумий, Ружена встала (бедный трубач!) на сторону последних.
4
Якуб сидел за рулем, а рядом, по соседству, — Бобеш, который поминутно поворачивал к нему голову и облизывал его. За последними низкими домиками курортного местечка высилась многоэтажка — год назад ее здесь еще не было. Она стояла среди зеленого пейзажа, точно веник в вазоне, и казалась Якубу отвратительной. Он погладил Бобеша, удовлетворенно смотревшего на пейзаж, и подумал, что Господь был милостив к собакам, не вложив в их головки чувства красоты.
Пес снова лизнул Якуба (верно, чувствовал, что Якуб все время думает о нем), и Якубу пришло на ум, что его отечество будет развиваться не в лучшую и не в худшую, а во все более смешную сторону: здесь он когда-то пережил охоту на людей, а вчера стал свидетелем охоты на собак, словно это был один и тот же спектакль, только с другими исполнителями. Вместо следователей и охранников в нем выступали пенсионеры, а вместо заключенных политиков боксер, дворняжка и такса.
Он вспомнил, как несколько лет назад его столичные соседи у двери квартиры нашли своего кота, у которого в оба глаза были вбиты гвозди, вырезан язык и связаны лапки. Дети с их улицы играли во взрослых. Якуб снова погладил Бобеша по голове и припарковал машину у трактира.
Выходя из машины, Якуб предполагал, что пес радостно бросится к двери своего дома. Но вместо этого Бобеш стал прыгать на Якуба, приглашая его поиграть. Вдруг раздалось «Бобеш!» — и пес побежал к женщине, стоявшей на завалинке.
— Ты неисправимый бродяжка, — сказала она и, извиняясь, спросила Якуба, долго ли ему пришлось возиться с Бобешом.
Когда он ответил ей, что провел с ним ночь, а сейчас привез на машине, женщина осыпала его шумными благодарностями и сразу же пригласила в дом. Она усадила его в особое помещение, где, по всей вероятности, устраивались банкеты для узкого круга, и побежала звать мужа.