Вальс в темноту
Шрифт:
«…Брюс Доллард, агент по найму, который уже несколько лет занимается сдачей этого дома в аренду, сообщил властям, что одни из жильцов внезапно выехали из дома, не известив его заранее о своем намерении и сообщив о нем лишь в день отъезда.
Владелец магазина, торгующего инструментами, опознал лопату, найденную в подвале дома. Некоторое время назад он продал ее неизвестной женщине. По этой покупке представляется возможным приблизительно определить время, когда было совершено преступление.
Дальнейших сведений пока не поступало, однако власти не сомневаются, что сумеют пролить
— Теперь им все известно, — ожесточенно произнес он. — Вот теперь уж этого нельзя отрицать. Теперь они все знают.
— Нет, не знают, — возразила она. — Иначе бы не поместили этого в газету. Они только догадываются, им известно не больше, чем раньше.
— А лопата…
— Лопата еще долго валялась в доме после того, как мы уехали. Те, что жили там после нас, тоже могли ею пользоваться.
— С каждым днем они узнают все больше.
— Это только кажется. Они именно этого и добиваются: чтобы ты испугался и допустил какой-нибудь промах. На самом деле ничто ни на йоту не изменилось. Им известно не больше, чем раньше.
— Как ты можешь так говорить, когда здесь все написано, черным по белому?
Она покачала головой:
— Если собака лает, то она не кусается. Прежде чем вцепиться в тебя зубами, она замолкает. Разве ты не понимаешь, что, когда им на самом деле станет известно, если такое произойдет, то мы-то об этом ни за что не узнаем? Ты ищешь сообщения, которое до нас никогда не дойдет. Ты ждешь известий, которых мы никогда не получим. Разве ты не понимаешь, что, пока об этом продолжают писать, мы в безопасности? Когда писать перестанут, вот тогда и нужно будет насторожиться. Когда внезапно наступит молчание, тогда и следует ждать опасности.
Он недоумевал, откуда в ней такая мудрость. От собственного нелегкого опыта? Или это у нее в крови, она родилась с этим, как кошки рождаются с умением видеть в темноте и не попадать в ямы?
— А может, это будет означать, что они забыли?
Она снова плеснула на него волной горькой мудрости, сопровождая ее тяжелой, усталой улыбкой.
— Кто — полиция? Они никогда ни о чем не забывают, дорогой. И нам тоже не следует. Если мы хотим остаться в живых.
В следующий раз он купил сразу три газеты. Три номера подряд, доставленные одновременно. Они просмотрели их один за другим, поспешно перелистывая страницы в поисках новых сообщений.
Он в страхе повернул к ней голову:
— Больше ничего не пишут! В этом номере — ни слова.
— И в этих — тоже. — Она глубокомысленно кивнула, словно предчувствуя недоброе. — Вот теперь становится по-настоящему опасно. Теперь за нами началась охота.
Он мгновенно вскочил на ноги, отодвигая в сторону скомканные газетные листы; он уже привык во всем полагаться на ее решения.
— Поехали отсюда?
Она помолчала, раздумывая.
— Дождемся следующего номера. Мы еще можем немного повременить. Они, возможно, уже знают кто, но еще не знают где.
Снова наступило ожидание. На этот раз оно продлилось еще три дня. Пришел следующий номер. И опять — ничего. Молчание. Зловещее молчание, как показалось ему, когда они вместе склонились над газетой.
На этот раз они просто посмотрели друг другу в глаза. Наконец она встала и взялась за плечи своего белого атласного халата, чтобы его снять. Спокойно,
— Теперь пора, — сказала она ровным голосом. — Они напали на наш след.
Даже теперь еще это выработавшееся у нее шестое чувство ошеломляло его. Пугало. Отталкивало. Он знал, что ему никогда не достичь ничего подобного.
— Я начну собираться, — сказала она. — Не выходи больше никуда. Оставайся здесь, наверху, пока мы не будем готовы.
По его телу пробежала невольная дрожь. Сидя в кресле, он наблюдал за ней, следил глазами за ее движениями. Все равно что смотреть на ходячую и говорящую волшебную палочку, принявшую женский облик.
— Не так это надо было делать, — заметила она. — Теперь уже поздно, ничего не исправишь, но ты, насколько можно судить, наверное, только ускорил события. Ты каждый раз покупал только газеты из Мобиля. Ты не представляешь себе, как быстро могут разойтись об этом слухи.
— Но как еще?.. — начал он.
— Всякий раз, когда ты покупал газету, тебе одновременно нужно было покупать какую-нибудь еще, пускай бы ты ее тут же и выбрасывал. Так было бы меньше шансов возбудить подозрение.
Она перешла в другую комнату.
Даже это он сделал не так, как надо, даже здесь была своя хитрость. Ах, мудрость преступников.
Она на минутку вернулась к двери, оторвавшись от сборов.
— Куда теперь? Куда мы поедем?
Он затравленно поглядел на нее, не зная, что ответить.
Глава 56
Они наконец ненадолго остановились в Пенсаколе, чтобы перевести дыхание. Теперь они, пока хватало сил, следовали плавному, неторопливому изгибу побережья Мексиканского залива, направляясь все дальше на восток. То останавливаясь, то снова трогаясь с места, короткими перебежками, боязливыми рывками слепо двигались навстречу своей судьбе. Новый Орлеан, потом Билокси, потом Мобил. Не считая множества мелких местечек, лежавших на их пути.
Теперь Пенсакола. Дальше они не могли продолжать двигаться по этой ими самими выбранной траектории, не покидая побережья, а по какой-то причине, возможно из страха перед неизвестностью, они не хотели отрываться от знакомой им береговой линии. Отсюда изгиб резко поворачивал вниз, шел мимо сгрудившихся строений с жестяными крышами под названием Тампа и опускался к странной, иноязычной неизвестности, носившей имя Гавана. А это означало бы, что они обрекают себя на вечную ссылку, отрезают путь к возвращению. (Все пароходы в обратную сторону проверялись, а у них не было документов.) Не хотели они поворачивать и в Атланту, в глубь страны, что тоже было бы вполне естественно. По каким-то своим причинам она боялась и севера и не хотела ни шага делать в ту сторону.
Итак, Пенсакола. Там они снова сняли дом. Теперь уже не для того, чтобы казаться не хуже других или почувствовать себя «по-настоящему» женатыми, а из соображений элементарной безопасности.
— В гостинице нас гораздо легче выследить, — прошептала она, когда они остановились в грязной таверне, чтобы переночевать. — Они все очень быстро разнюхают. В гостиницах куча народу снует туда-сюда и разносит сплетни.
Он кивнул и наклонился, чтобы выглянуть в окно из-под низко опущенного ставня, и отпрянул назад, когда вдруг невыносимо ярко сверкнула молния.