Вальсирующие, или Похождения чудаков

Блие Бертран

Она не спросила ни почему, ни куда, ни как. Ничего не спросила. Только подскочила от радости.

XX

Монтастрюк-ля-Консейер, Сен-Сюльпис-ла-Пуэнт, Рабастен, Лилль, Гайак, Альби, Кармо, Родез, Эспальон, Лангиоль, Шод-Эгю. Только проехав Шод-Эгю, она начала болтать. Мы ни о чем ее не спрашивали. Нам не хотелось разговаривать, мы все еще чувствовали, как что-то сжимает нам горло. Так было после отъезда из Тулузы, и даже до Тулузы тоже. Мы были как бы связаны.

И тут эта малышка произносит:

– Спасибо, – говорит. – Спасибо, парни, большое спасибо! Нет, право, я очень ценю! Спасибо за все… Особенно за беседу. Правда, так приятно говорить с кем-то, кто тебя понимает! Это здорово симпатично с вашей стороны!.. Но только прошу вас – не считайте себя чем-то обязанными! Молчание меня не стесняет, я привыкла… Дома, когда прихожу с работы, никто меня не ждет… Тогда я включаю телик, грею воду для яйца, изучаю рекламные проспекты, вынутые из почтового ящика… Мне хорошо! Я не чувствую себя одинокой!.. Вокруг меня полно народу. Огромная семья, которая согревает, окружение! Я слышу, как они ссорятся, как ревут дети, как родители наказывают их, после чего крики усиливаются. Бабешки

больше не в силах терпеть, раздаются их пронзительные голоса, от которых разрываются перепонки в ушах… Но когда начинается очередная серия фильма, все стихает! Мне даже не нужно включать мой телик, мне слышны соседские. Один слева, другой справа. Мне повезло – у меня стерео! Усаживаюсь посредине и поглощаю ужин под мягкие децибелы. В десять они убирают звук, но, если интересно, я стучу им в стену. А если нет, ложусь и наслаждаюсь тишиной: я слышу, как течет вода из крана, как писают, словно лошади, парни, сливая все выпитые за день аперитивы… Как после одиннадцати пользуются биде… Я засыпаю, как царица, листая «Мебель и сад»… Утром стараюсь уйти поскорее. Выпиваю кофе в баре «Мираж»… Мне не бывает скучно, смею уверить! Я знаю, что такое тишина. Можете и дальше молчать. Вот уже двести километров, как вы молчите. Если не считать, что мне скучно и неохота спать, то в общем наплевать… Ясно? Еще один день прошел… Могу, по крайней мере, любоваться пейзажем и проезжающими машинами. Но туристическую прогулку можно выбрать и поинтереснее!.. Я уже насчитала сто семьдесят две раздавленные жабы после Тулузы. Здорово! Нет, право, никогда не совершала более увлекательной поездки. Да не переживайте за Мари!.. Что значит для вас эта девчонка? А? Я вас спрашиваю! Просто тюк с бельем, и все! Обычный кусок белого мяса. Такое в счет не идет! Сама не знаю почему, но вы стали мне противны… Мудаки и мерзкие людишки… Являетесь ко мне, когда вам вздумается! Принимаете мой зад за мельницу! Крадете мои бабки! И пропадаете! Никаких известий! Ни почтовой открытки! Ни адреса, чтобы с вами связаться!.. А если со мной что-то случилось? А вдруг я заболела? Кто станет за мной ухаживать?

– Твой брадобрей.

– Еще чего! К черту! Хотя у меня ампутированы груди, но они вдруг заболели… Нет, парикмахер в моих стенах не бывает. Ему запрещено переступать порог. Никогда, слышите? Не хочу! Вон его! Свинством можно заниматься где угодно… В подлеске, в сортире на вокзале, только не у меня! В качестве спального места сойдет и его машина! Идеального! Райского! Если охота, то и у него дома. Не имеет значения! В детской? Сойдет!.. На полу среди кукол? Сойдет!.. На складной американской постели? Сойдет!.. Маленькой шампуньщице без разницы. Только не у нее. Слышите, вы? Можно на антресолях уехавшей в Барселону к матери прислуги. Даже здорово, только там воняет. Надо бы исправить отопление. Обои покрыты плесенью. От сквозняка холодно ногам. Тем хуже! Все не важно! Мари-Анж, получающая шестьсот франков в месяц и еще чаевые, не неженка! Она как-нибудь сколотит состояние. Хозяин всегда прав! В постельке его жены, которая катается на лыжах в Бареже? Отличная мысль! Прекрасная! Никаких проблем! И вот я уже нежусь в ее постели. В той самой, на которой они наделали троих детей. Ее ночные сорочки мне вполне подходят. Задрав на пикейном одеяле лапки вверх, я похожа на Грейс Келли. Мне нравится пользоваться постельными принадлежностями, сделанными во Франции. Закидываю ножки на резную спинку, и да здравствует жизнь! Не торопись, папуля! Можешь трахать сколько влезет, я сделала уколы! Предупреди только, когда прибудем в Дижон, это все, о чем я тебя прошу!

Я же тем временем подсчитываю стоимость декорации… На 300000 полотна из Жуй. На 60000 предметов из старого опалинового стекла. На 10000 женское трюмо. На 200000 шерстяной палас мягких тонов по 80 франков за квадратный метр, не считая войлочной подкладки и работы по настилу. «Не разбрасывай окурки», – говорит… Я мою посуду соломенного вдовца, веду себя как приходящая няня на кухне, оборудованной по последнему слову. Впрочем, свой второй экзамен на бакалавра он сдал прекрасно. Любуюсь декорацией. Я приобретаю все специальные издания по этому вопросу. Я без ума от них. Не пропускаю ни одного номера «Дома Мари-Клер». У меня их полный комплект. У себя я промерила помещение двойным складным метром и нарисовала план квартиры на миллиметровой бумаге. В масштабе. Видели бы вы! Надо только справиться о ценах. Составлю смету. Бывая в гостях, я стараюсь набраться идей. Квартира у парикмахера прекрасная! Ремонт делал местный дизайнер, особое внимание уделив ванной комнате. Бывают всякие души. Этот бьет с такой же силой, как брандспойт машинной мойки. Чтобы смыть дорожную грязь, последствия сафари. Все сверкает после 28-дневного отсутствия. Его жена, вероятно, блестит, как московское метро! А какое у нее зеркало! Я уж молчу о духах. Имея столько разных флаконов, просто нет смысла где бы то ни было работать!.. При таком запасе кремов у нее никогда не будет сухой кожи. Я представляю ее себе в виде глыбы подогретого масла в шелке. В нее можно воткнуть что угодно…

Я забыла про огромные, напоминающие матрасы подогретые полотенца. И все это совсем не пустяки: подтереть зад таким полотенцем совсем не простое дело! Когда моешь губкой между ногами, кажется, будто возвращаешься в детство. Это стоит любого круиза в Грецию!.. Естественно, моя маленькая однокомнатная квартирка производит другое впечатление… Трудно найти нечто более скромное… Но там я у себя дома! Туда вход парикмахеру воспрещен! Аут!.. Кстати, я не возражаю, если ему охота трахать меня в салоне после закрытия… Стоя за кассой или в кресле – мне без разницы… Достаточно опустить железные жалюзи… Вот только перечить хозяину не надо. Ему не хочется, чтобы я носила трусики? Ладно, тем более что это нравится Поли!.. Этот пес такая прелесть!..

Сегодня вечером идет подготовка к Рождеству. Украшаем витрину. «Придется задержаться допоздна, девушки! Советую расслабиться… Мари, ты ведь знаешь толк в оформлении помещений». Если бы ему разрешили, он выставил бы в витрине мою голую задницу!.. Восемь, девять часов вечера… На проигрывателе растет стопка долгоиграющих пластинок. Мы же стараемся изо всех сил, раскладываем предметы, возимся, как пчелы в улье. «Наверняка моя жена, – говорит, – в это время трахается в Бареже с каким-нибудь типом или тренером!» Вот дрянь! Пока она там выпендривается, нам приходится устраивать иллюминацию. Ей наплевать. Они держатся друг за друга, ведь жена в доле на 50 процентов, ее приданое послужило им неплохим

трамплином…

«Вероника, подай зеленый кретон!» – «Несу, месье!» (она у нас новенькая). «Не надо так, Веро, ты меня смущаешь! Зови меня просто Марком! Тут нет никакого хозяина! Кстати, сделай мне педикюр, у меня врос ноготь!» Ничего не скажешь, Марк умеет создать интимную обстановку… Десять, одиннадцать часов, в бокалах растаяло мороженое. «Моник? Где пятно из фольги? Вырежь дерево из париковых накладок!» Вероник, Моник, имена на «-ник». Толстуха Моник совсем засыпает. Ее полнота от воспаления матки. «Будь добр, Марк, дай мне аванс. Я хочу сделать рождественский подарок сыну… Понимаешь, мне бы хотелось послать ему что-нибудь красивое, что-то такое, что не выглядело бы жалким рядом с подарком его отца…» Марк поднимает глаза к небу. «Напрасно стараешься, дорогуша. Ты уверена, что подарок дойдет до сына? Что его не украдут по дороге? К тому же известно, что у твоего малыша есть все, что нужно… Ну что такого, господи, ты хочешь ему подарить?..» И чтобы я пригласила к себе такую гадину? Мой матрас не предназначен для его бутсов. Пусть сдохнет! Никогда не пущу к себе. Голозадая малышка-шампуньщица не станет открывать ему дверь! Здесь частная собственность! Посторонним вход воспрещен! Никогда! Ясненько? Новоселье я отмечала в одиночестве. Сочельник тоже. Но у себя дома. В тепле. Наедине с экраном телевизора!

– Помолчи, а то мы расплачемся…

– Именно так! Одна! Я отклоняю приглашения под всякими предлогами. Всякими!.. Хотите объяснение?.. Не могу вынести отравленного дыхания! Не выдерживаю прикосновения их потных лап! Даже во время танца!.. Поэтому предпочитаю забраться в свою нору. Ведь было бы не очень порядочно жрать гусиный паштет, пить вино, валяться на ковре, слушать последние пластинки, а потом отказать в том, что должно логически последовать, все другое. И вот ты танцуешь слоу-фокс, расстояние между вами сокращается… ты чувствуешь жар его тела под незнакомым блейзером… Твое колено начинает ощущать его твердь, которая дает о себе знать все настойчивее… Он даже лезет под юбку, горячие руки поднимаются все выше по спине… липнут к коже шеи и плеч… Такое впечатление, будто медленно погружаешься в болото. Приятели действуют как участники заговора и вырубают половину света… Рот его внезапно решает, что ему все дозволено. И в конечном счете он ведь прав… К тому же нет сил сопротивляться. И ты уступаешь этому рту. Он полон жизни, тепла и умело делает свое дело. Уходим в соседнюю комнату, где неожиданно появляется девица. Ей, видите ли, надо убедиться, что мы ни в чем не нуждаемся… Право, это так мило с ее стороны!.. Это подружка хозяина дома… «У тебя есть пилюли?» – спрашивает она… У нее на бедре незаметная сумочка. «Да, – отвечаю, – все в порядке, спасибо». Вынимаю коробочку с таблетками. Она протягивает мне стакан воды со следами зубного порошка. «Если начнет тошнить, прими еще одну! Будь осторожна!» Проглатываю. Девица недурна. С огромными сиськами… Воображаю себя со всем этим грузом спереди… «Не беспокойся, – говорю. – Я почти не пила». Мой кавалер пытается удержать ее за подол. «Останься с нами. Ты нас не стеснишь». Девица отталкивает его и, смеясь, исчезает, не позабыв оставить открытой дверь…

Очень жарко… Кружится голова… Отбрасываю в угол туфли… Из соседней комнаты доносятся мужские стоны… Девушка вторит им. Для чего и оставляют двери открытыми… Так поехали, что ли? Меня раздевают пухлые руки с очень короткими ногтями, пожелтевшими от табака… Этот неумеха еще разорвет платье!.. Но вот мой маскарад на полу… И все прочие воздушные причиндалы. Трах-тарарах! Остался посреди комнаты только один стебель, который выглядит скорее глупо. При виде девушки с полным отсутствием сисек тот так и застывает на месте. Ну ничегошеньки нет! Фигура почти мальчишеская. И тогда вместо того чтобы обнять меня и заставить все забыть, он говорит «вот черт» и «надеюсь, ты не изменила пол». Он по-быстрому проверяет. Стаскивает колготки. Все прочее. Роется, словно потерял что-то – ключ, часы, цепочку! Уф! Наконец убедился! Рада за него… Размещаюсь на постели… Белье приличное… Теперь я присутствую на стриптизе месье… Он демонстрирует полную свободу, отсутствие всяких комплексов, спортивность… И вот уже отчаянно стискивает мускулы, так что едва дышит, разоблачается, словно явился на консультацию к врачу, чтобы тот сменил ему повязки… Протягиваю к нему руки: быстрее, быстрее, быстрее! Девица за стеной продолжает стенания. В какой-то момент ее партнер запевает с ней дуэтом. Как говорится, обстановка самая теплая… Мне же холодно, появляется дрожь, как обычно в конце цикла… Опять не повезет к праздникам. На кого я буду похожа? Уж лучше остаться дома. Сейчас я ему покажу такое, что он совершенно обалдеет… Сейчас я с ним быстро расправлюсь. Закатываю глаза, коротко дышу, царапаю его: такая игра ему должна понравиться. И этот дурак считает, что свел меня с ума! Я начинаю стонать, звать на помощь… И тотчас все остальные начинают прислушиваться… Стоит полная тишина… Убеждена, что все слушают. Тогда я устраиваю им маленький концерт… Знаете, в духе Кристы Людвиг? Могу разбудить всех детей в доме! Подумав, что это ревет осел рождественского Деда Мороза, они станут требовать игрушки…

Мне приходится защищать свою репутацию. Но это уже дело Мари-Анж… Потом они, конечно, станут обмениваться впечатлениями, как добрые товарищи. «Иди же, она совсем не недотрога. У нее такой темперамент! Все делает сама!» Приходится оправдывать свою репутацию! И тогда тот хватает наживку. Но не очень уверен в себе! Я толкаю его, как двухлетнего жеребца. Заставляю кончать раз за разом. Сопровождая диким ржанием… Неукротимая Мари-Анж!.. Бедняга хватается за свой набалдашник. А я продолжаю прежнюю тактику, всячески ускоряя темп. Сначала рысью, рысью. Потом стоп! И встаю на дыбы! Ну наконец-то он выплескивает свою жидкость. Молодец! На некоторое время я спокойна… Из других комнат доносятся аплодисменты, а в левое ухо дышит умирающий… Почему всегда в левое ухо? Странно… Ведь есть еще одно… Щетина его начинает пощипывать. Я слегка отталкиваю этого тяжеловеса!.. Внезапно он поднимается… Плечи у него дрожат… Мой ковбой смотрит на меня с застенчивым видом… Не знает, с чего начать. Похоже, я его первая женщина… Делаю вид, что взволнована… Приближаю к нему лицо… Он рассыпается в благодарностях. Он как бы заново родился… Я слегка поглаживаю его шершавую щеку… Держу пари, что это самый прекрасный день в его жизни!.. Всякие россказни на мой счет забыты. «Ты счастлива?» – спрашивает он. Весь в напряге, красивый, взволнованный. Теперь он начнет меня уважать… Я здорово его интересую в человеческом плане. «Очень, – отвечаю. – Как никогда». Он так и светится весь, моя лапочка! «Я тоже, – говорит. – Было чудесно. Знаешь что?..»