Валютная могила
Шрифт:
Куда же мне двинуть после «Мечты»?
Скорее всего, к Климу с Пашей. Перекантоваться ночь у них, а там видно будет…
Кафе «Мечта» на Садовнической – это место наших с Володькой встреч. Когда мы нужны друг другу или просто хочется выпить, хорошо покушать и сбросить накопившиеся стресс и усталость. Последнее случается с нами крайне редко, ведь мы оба трудоголики, поэтому времени просто посидеть и поболтать «за жизнь» у нас нет. А вот по делу мы с Володькой Коробовым в последнее время встречаемся
«Мечта» – это, скорее, ресторан, нежели кафе. Цены в нем весьма приличные, зато вкусно покушать и отдохнуть по-настоящему – вполне реально. Обычно мы выбираем небольшой зальчик, устраиваемся друг против друга на мягких уютных диванчиках либо пристраиваемся где-нибудь в тихом уголке на летней веранде кафе, чтобы лишний раз «не отсвечивать». Но, учитывая не очень благостную нынешнюю весну, мы с Володькой выбрали зал. Тихая музыка и потрескивающие дрова в камине создают ауру покоя и расслабленности, чего нам как раз и не хватает. Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь этим покоем, а потом Володька заговорил:
– А что, ты, Старый, до того поиздержался, что ничего более приличного надеть не мог? Выглядишь, как бомж…
Это хорошо, что я так выгляжу. Значит, моя легенда отлично работает. И никому в голову не придет, что я – ведущий тележурналист весьма популярного в Москве телеканала «Авокадо», столь громко заявившего о себе своими последними рейтинговыми программами.
– А я и есть бомж, – ответил я, выдержав недовольный взгляд следователя по особо важным делам Коробова.
– Ясно, – буркнул Володька и налил мне и себе минеральной воды. – Новое задание?
– Скорее, новое расследование.
– Ну и чего ты опять расследуешь? – с некоторой долей усмешки спросил Володька. Он, конечно, хорошо знает мои возможности и потенциал, но все же профессионалом меня, похоже, не считает. Профи, по его мнению, имеются только в Следственном комитете.
– В настоящее время я расследую обстоятельства насильственной смерти старшего участкового уполномоченного, капитана полиции Александра Александровича Лакшина. Насколько мне известно, это дело ведет ваше Главное следственное управление, вот ты мне и поможешь ответить на кое-какие вопросы, и дашь мне информацию относительно…
– Это исключено, – перебил меня Володька Коробов. – Даже и не думай, Старый. Все очень серьезно.
– А как же должок, Володя? Ты что, забыл, что ты мой должник?
– Нет, не забыл, – нахмурился он. – Но это особое дело, и я не могу вот так выложить тебе все, что является следственной тайной и ни в коей мере не подлежит…
– Кроме того, я к тебе пришел не с пустыми руками, – теперь уже я перебил Коробова. – И поверь, моя информация стоит того, чтобы рассказать мне об убийстве капитана Лакшина…
Володька долго молчал, изредка посматривая на меня и прикидывая, что мне можно сказать, а чего – не стоит. Наконец он вздохнул и устало произнес:
– Хорошо. Что ты хочешь знать?
– Я хочу знать, видел ли кто, как убили Лакшина.
– Нет, никто не видел, как его убивали, видели только человека, садившегося в черный джип с двумя большими и по виду тяжелыми сумками-баулами.
– Номеров джипа твой свидетель, конечно, не запомнил.
– Нет, конечно, – ответил Володька. – Габаритные огни у джипа не горели, да и вообще свидетель не отличается хорошим зрением.
– Ага, значит, это – человек пожилой… А что это за человек? Старушка какая-нибудь, которой не спится по ночам? – спросил я без особой надежды и получил вполне ожидаемый ответ:
– Этого я тебе сказать не могу.
– Понял, – коротко проговорил я, больше не настаивая, чтобы Коробов назвал мне свидетеля. Этого он и правда сделать не мог, так как данный человек – единственный свидетель и главная тайна следствия. И рассказать о нем – значит подставить его под удар…
– Спасибо, что понял, – облегченно вздохнул Коробов. Но успокоился он напрасно, поскольку я задал ему новый вопрос:
– Скажи, Володь, а при Лакшине что-нибудь было обнаружено? Документы, может, билеты какие…
Коробов вскинул голову. Мой вопрос, похоже, попал в точку. И ему надо было что-то ответить…
– Да, при нем был паспорт, иэнэн, страховое свидетельство и билет до Новороссийска…
– Один билет? – уточнил я.
– Один, – кивнул Володька.
– То есть старший участковый уполномоченный капитан полиции Лакшин, не уволившись, не поставив никого в известность, решает уехать из Москвы в Новороссийск, не известив даже свою семью. Ведь он семейный?
– Да, у него есть жена и взрослый сын.
– А билет, значит, был один?
– Один, – терпеливо ответил Володька.
– В один конец, значит, у него был билет… – нарочно накалял я обстановку, пытливо всматриваясь в лицо Коробова.
– Ну, да…
– А не кажется ли тебе, Володя, что это похоже на бегство? Капитан просто резко сваливает из столицы на Кубань, и не факт, что именно в Новороссийск. Он вполне мог выйти и раньше – и ищи потом ветра в поле… А вот эти сумки, с которыми убийца садился в джип, те самые баулы, что были в руках участкового до его убийства?
– Да, – нахмурившись, ответил Коробов.
– А что было в них? – осторожно спросил я.
– Этого никто не знает.
– Но предположения у вас все же имеются?
– Имеются кое-какие, – пожал плечами Володька, – но я о них тебе сказать не могу, извини, брат.
– Зря извиняешься, – ехидно посмотрел я на него. – Я сам тебе об этом скажу… Эти сумки были под завязку набиты пачками евро, которые капитан полиции, скажем так, изъял для нужд личного пользования из вскрытого бомжами товарного вагона, что стоит сцепленным с тремя такими же к западу от здания Белорусского вокзала на третьей линии запасных путей за товарным составом и ржавыми пассажирскими вагонами…