Валютные войны
Шрифт:
Лидеры питтсбургского саммита подготовили выдающийся план для такого восстановления равновесия, который хотел Гайтнер. План обозначался в официальных заявлениях лидеров как «Система сильного, стабильного и сбалансированного роста»[38]. Не сразу было понятно, как можно достичь этого равновесия. Как и все подобные заявления от многосторонних организаций, он был написан языком мировой элиты, в котором простой и понятный язык – первая жертва. Однако в секции 20 затерян такой пассаж:
«Наш коллективный ответ на кризис высветил… потребность в более легитимной и эффективной деятельности МВФ. Фонд должен играть решающую роль в поддержке глобальной финансовой стабильности и роста равновесия»[39].
Не было сомнений, что со стороны участников «восстановление равновесия» означало возрастание
Использование «двадцаткой» МВФ как стороннего секретариата, отдела исследований, статистического агентства и политического судьи подходило всем организациям. Это дало G20 доступ к масштабной экспертизе. Группе не пришлось создавать свой собственный штат специалистов. Для МВФ, в свою очередь, это было что-то вроде отсрочки приговора. Уже в 2006 году многие международные валютные эксперты всерьез подвергли сомнению цель и продолжительное существование МВФ. В 1950-х и 60-х годах фонд предоставлял краткосрочные кредиты странам, которые имели проблемы с временным платежным балансом, чтобы позволить им сохранять привязку к доллару. В 1980-х и 90-х фонд способствовал развитию экономик, подвергшихся валютным кризисам, выделяя средства, получение которых было обусловлено жесткими экономическими мерами, принимаемыми, чтобы обезопасить банки и держателей облигаций. Однако с отказом от золота, подъемом плавающего курса валют и накапливанием излишка в развивающихся странах МВФ вступил в XXI век без какой-либо видимой миссии. Внезапно «двадцатка» вдохнула жизнь в МВФ, сделав его чем-то вроде Банка «Большой двадцатки» или прототипа всемирного банка. Амбициозный лидер фонда того времени, Доминик Стросс-Кан, был невероятно этим доволен и со рвением вступил в должность мирового судьи под командованием «двадцатки».
Несмотря на этот неистовый скачок в сторону установления равновесия и личное одобрение Обамы, два саммита 2010 года прошли без каких-либо значительных результатов в достижении целей питтсбургского саммита. МВФ не проводил никаких всесторонних обзоров за осуществлением каждой страной своих обязательств под девизом «взаимной оценки» и оставался верным системе взглядов в коммюнике G20, но далеко идущие цели о восстановлении баланса игнорировались странами-участницами, особенно Китаем.
Гайтнер был груб, критикуя нежелание Китая производить более сильную девальвацию юаня. В газете «Уолл-стрит джорнэл», когда Гайтнера спросили, много ли сделал Китай, он ответил: «Конечно, нет… он сделал очень, очень мало». Экспорт США действительно улучшился в 2010 году, но это происходило в основном за счет появляющихся рынков и спроса на высокотехнологичную продукцию США, чем за счет изменения валютного курса. Китай позволил юаню немного вырасти в цене, по большей мере, чтобы не дать Министерству финансов США повода называть Китай валютным манипулятором, что могло бы привести к торговым санкциям со стороны Конгресса. Но ни одно из этих улучшений не соответствовало требованиям Гайтнера. Даже двусторонний саммит в январе 2011 года президентов Ху Цзиньтао и Барака Обамы (так называемая «Большая двойка») произвел что-то большее, чем просто взаимные сердечные реплики и фотографии улыбающихся президентов. Казалось, что если бы США хотели более дешевый доллар, им бы пришлось действовать в одиночку, чтобы заполучить его. А пока ситуация с доверием мира «Большой двадцатке» оказалась безвыходной.
Тем не менее к июню 2011 года США уже становились победителями в войне валют. Как и все победители войн на протяжении веков, США обладали секретным оружием. Этим финансовым оружием было что-то под неприметным именем «количественное смягчение», или КС, которое, в общем, предполагает увеличение денежной массы для резкого подъема ценообразования на рынке ценных бумаг. Как и в 1971 году, США действовали односторонне – с целью ослабить доллар с помощью инфляции. КС фактически стало бомбой, брошенной в глобальную экономику в 2009 году, а в конце 2010 года было запущено КС-2 – преемник КС и одновременно его близнец. Влияние на мировую денежную систему было стремительным и эффективным. Используя «количественное смягчение» для создания инфляции за границей, США увеличивали структуру издержек почти каждого государства, занимающегося экспортом, и одновременно увеличивали экономический рост во всем мире.
А что же это такое – количественное смягчение? В двух словах, это просто печатание денег. Для создания денег из воздуха Федеральная резервная система покупает долговое свидетельство у избранной группы банков, которые называются первичными дилерами. У первичных дилеров есть база покупателей, варьирующаяся от главных фондов, центральных банков, пенсионных фондов и учреждений-вкладчиков до физических лиц с чистыми активами. Дилеры служат посредниками между ФРС и рынком с помощью страхования казначейских аукционов от новых долгов и создавая рынок для долга, уже существующего.
Когда ФРС хочет уменьшить денежную массу, они продают ценные бумаги первичным дилерам. Ценные бумаги остаются дилерам, а деньги, заплаченные ими Федеральному резерву, просто исчезают. Наоборот, когда ФРС хочет увеличить денежную массу, они покупают ценные бумаги у дилеров. ФРС принимает бумаги и платит дилерам только что напечатанными деньгами. Деньги идут на банковские счета дилеров. Эти покупки и продажи ценных бумаг между ФРС и дилерами являются главной формой операций на открытом рынке. Основной целью операций на открытом рынке является контроль над краткосрочными ставками процента, что ФРС обычно делает с помощью покупки или продажи казначейских ценных бумаг по краткосрочным кредитам – например казначейские счета, истекающие через 30 дней. Но что происходит, когда процентная ставка по краткосрочным кредитам уже на нуле и ФРС хочет снять денежные ограничения? Вместо того чтобы брать краткосрочные кредиты, ФРС может взять среднесрочные кредиты казначейства на пять, семь или десять лет. Десятилетний кредит, в частности, является мерилом для ипотечных и корпоративных долгов. Беря среднесрочный кредит, ФРС может предоставить меньшую процентную ставку для частных и корпоративных заемщиков – для лучшей стимуляции экономической активности. Как минимум так выглядела теория.
В мире, подверженном глобализации, тем не менее валютные курсы работают как водная горка, чтобы быстро усилить эффект процентной ставки. Количественное смягчение может быть использовано ФРС, чтобы улучшить финансовое состояние не только в США, но также и в Китае. КС было идеальным оружием в валютной войне, и США знали это. КС работало благодаря разнице между юанем и долларом, которая поддерживалась Народным банком Китая (НБК). Когда ФРС печатала больше денег по программе КС, очень значительная часть этих денег уходила в Китай в виде излишков или как наплыв спекулятивного иностранного капитала – с целью поиска большей прибыли, чем в США. Когда доллары попадали в Китай, они отбирались НБК в обмен на новые юани. Чем больше денег печатала ФРС, тем больше денег печатал Китай с целью сохранить разницу. Китайская политика зависимости юаня от доллара была основана на ошибочном мнении, что ФРС не будет притеснять Китай в плане выпуска новых денег. Но теперь ФРС печатала деньги с целью мести.
~
В мире, подверженном глобализации, тем не менее валютные курсы работают как водная горка, чтобы быстро усилить эффект процентной ставки.
~
Существовало одно важное различие между США и Китаем. США обладали вялой экономикой с очень слабой возможностью инфляции в ближайшем будущем. Китай же, напротив, – быстро развивающейся экономикой, приходящей в норму после паники 2008 года. Китайской экономике не хватало мощности, чтобы пустить в оборот новые деньги, не вызвав при этом инфляции. Печать юаней в Китае вскоре привела к росту цен. Китай начал импортировать инфляцию из США из-за разницы между долларом и юанем после того, как точно таким же способом экспортировал в США свою дефляцию.
В то время как юань ревальвировался в конце 2010-го и начале 2011-го годов, инфляция в Китае опустилась до 5 % в год. При отказе от ревальвации юаня Китай страдал от инфляции. США в обоих случаях были в плюсе, потому что и ревальвация, и инфляция поднимали цены китайских экспортируемых товаров и делали США более конкурентоспособными.
С июня 2010 по январь 2011 года ревальвация юаня сдвинулась до 4 % ежегодно, а китайская инфляция изменилась до 5 % ежегодно, так что в итоге увеличение в китайской системе издержек составило 9 %. Это значило, что доллар по отношению к юаню уменьшился на 20 %, если говорить о ценах на экспорт. Именно к этому призывали сенатор Чак Шумер и другие критики в США. У Китая теперь просто не было выхода. Если бы он продолжал сохранять разницу между валютами, ФРС продолжала бы печатать деньги, и китайская инфляция вышла бы из-под контроля. Если бы Китай провел ревальвацию, то инфляция вошла бы в норму, но система издержек увеличивалась бы, когда ее переводили бы на другую валюту. В любом случае ФРС и США выигрывали.