Вампирские архивы: Книга 1. Дети ночи
Шрифт:
— О Габриель! Любимый! Ты моя жизнь. Да, жизнь! А что такое жизнь? Мне кажется, это самое малое из того, что я хотел бы взять у тебя. Конечно, при твоем изобилии ты мог бы и дальше делиться жизнью с тем, кто уже мертв. Но хватит!
Он вдруг заговорил хриплым шепотом.
— Пусть будет то, чего не миновать!
Брат все так же стоял подле него, с пустым и застывшим взглядом. Наверное, он явился сюда в состоянии лунатического сна. Вардалек, прервав на минуту мелодию, издал вдруг горестный стон, а затем печально и мягко добавил:
— Ступай, Габриель! На сегодня достаточно!
Брат вышел из комнаты — все той же медленной поступью и с тем же невидящим взором. Он поднялся к себе, а Вардалек заиграл что-то очень тревожное. И хотя
Утром мадемуазель Воннер нашла меня на ступенях лестницы. Наверное, мне стало дурно, и я лишилась чувств. Но что, если все это было сном? Даже теперь я ни в чем не уверена. А тогда меня терзали сомнения, и я никому ничего не сказала. Да и что я могла им сказать?
Позвольте мне сократить эту длинную историю. Габриель, который в жизни не знал болезней, внезапно захворал. Мы послали в Грац за доктором, но тому не удалось найти причин недуга. Он сказал, что это истощение — болезнь не органов, а чувств. Ну что мы могли тут поделать?
Даже отец осознал тот факт, что Габриель серьезно болен. Его беспокойство было страшным. Последний темный след на его бороде поблек, и она стала полностью белой. Мы привозили докторов из Вены, но их опыт и знания не помогали. Брат в основном находился без сознания, а когда приходил в себя, то узнавал только Вардалека, который постоянно сидел у его постели и ухаживал за ним с потрясающей нежностью.
Однажды я сидела в соседней комнате и вдруг услышала неистовый крик графа.
— Быстрее! Пошлите за священником! Быстрее!
И сразу после этого горестно добавил:
— Поздно!
Габриель спазматически вытянул руки и обвил шею Вардалека. Это было его единственное движение за долгое время. Граф склонился к нему, целуя в губы. Я бросилась вниз, чтобы позвать священника.
Через минуту, когда мы вбежали в комнату брата, Вардалека там уже не было.
Священник соборовал покойника. Наверное, душа Габриеля летела в тот миг к небесам, но мы тогда еще не верили в его кончину.
Вардалек навсегда исчез из замка, и с тех пор я о нем ничего не слышала.
Вскоре умер и мой отец. Он как-то внезапно постарел и увял от горя. Все состояние Вронских перешло ко мне. В память о брате я открыла приют для бездомных животных, и теперь на старости лет люди смеются надо мной. Они по-прежнему не верят в вампиров!
Луиджи Капуана
Луиджи Капуана (1839–1915) родился в городке Минео, расположенном в сицилийской провинции Катания. Сын богатых землевладельцев, он окончил Королевский колледж Бронте, а затем с 1857-го по 1860 год изучал право в Университете Катании, однако покинул факультет, чтобы примкнуть к движению Рисорджименто в качестве секретаря Тайного революционного комитета, а позднее стал главой гражданского совета. В 1864 году Капуана перебрался во Флоренцию, решив всерьез заняться литературной деятельностью, хотя к тому времени уже была опубликована его драма в трех песнях «Гарибальди» (1861), высоко оцененная публикой. Во Флоренции он свел знакомство с наиболее авторитетными представителями итальянской литературы того времени, писал критические очерки для «Итальянского обозрения», был театральным обозревателем флорентийской газеты «Нация» и написал свой первый рассказ, «Доктор Цимбал», который был опубликован в нескольких выпусках ежедневной газеты. В 1868 году он вернулся на Сицилию.
В произведениях Капуаны принято видеть ранние образцы натурализма в итальянской литературе. В них присутствуют серьезные психологические темы, а также глубокие патологические и оккультные мотивы, которые, впрочем, нередко разоблачаются как псевдонаучные. Капуана испытал влияние романов Золя и идеализма Гегеля, а его произведения, в свою очередь, повлияли на творчество Джованни Верга и Луиджи Пиранделло. Он также известен
Рассказ «Случай мнимого вампиризма» был впервые опубликован в Риме Энрико Вогера под названием «Вампир» в 1904 году.
Случай мнимого вампиризма
— Это не смешно! — сказал Лелио Джорджи.
— Ну почему же мне не посмеяться? — ответил Монджери. — Лично я в привидения не верю.
— Я тоже когда-то не верил, да и сейчас не хочу верить, — продолжал Джорджи. — Поэтому я к тебе и пришел. Возможно, ты сможешь объяснить, что превратило мою жизнь в сплошное несчастье и разрушило мой брак.
— Что превратило твою жизнь в сплошное несчастье? Ты хочешь, чтобы я объяснял тебе смысл твоих же собственных фантазий? Ты не в своем уме. Галлюцинации действительно существуют, с этим никто не спорит, однако наши видения имеют смысл лишь для нас самих. Иначе говоря, видения — это конкретная форма некоего ощущения, так сказать, проекция нашего «я», когда глаза видят то, чего на самом деле нет, и уши слышат то, чего на самом деле нет. Ранее накопленные впечатления, подчас бессознательно, превращаются в некие события, которые происходят в нашем воображении. Мы, ученые, до сих пор не знаем, как это происходит и почему. Можно сказать, что мы спим с открытыми глазами. Однако надо различать мимолетные галлюцинации, вовсе не указывающие на органическое или психическое заболевание, и явления устойчивого характера… Разумеется, к тебе это не относится.
— Напротив, это относится и ко мне, и к моей жене.
— Ты меня не понял. То, что ученые называют устойчивыми галлюцинациями, есть признак сумасшествия. За примером далеко ходить не надо. То, что вы оба, ты и твоя жена, подвержены одним и тем же галлюцинациям можно объяснить после несложных размышлений. Вполне возможно, что твое нервное состояние слишком сильно повлияло на нервную систему твоей жены.
— Нет. Видения начались у нее.
— Ты хочешь сказать, что твоя нервная система как более восприимчивая, оказалась слабее? Пожалуйста, не морщи свой поэтический нос от слов, которые тебе угодно считать научным жаргоном. Жаргон иногда полезен.
— Может быть, дашь мне вставить пару слов?..
— Есть вещи, о которых лучше не думать. Тебе нужно научное объяснение? Что ж, отвечу: в настоящее время наука не может этого объяснить. Мы выдвигаем гипотезы: сегодня одна, завтра другая, послезавтра третья. Странный вы народ, лирики! Смеетесь над наукой, но недооцениваете эксперименты, исследования и гипотезы, позволяющие ей двигаться вперед. При этом, когда затронуты ваши интересы, желаете получить четкий, ясный и категорический ответ. Порой ученые принимают условия этой игры — из собственных убеждений или из тщеславия. Но я к ним не отношусь. Тебе нужна голая правда? Наука — величайшее доказательство нашего невежества. Чтобы тебя успокоить, я могу рассуждать о галлюцинациях, размышлениях, восприимчивости. Слова, слова, слова! Чем больше я занимаюсь исследованиями, тем меньше надеюсь на бесспорные истины. Как нарочно: стоит ученому сделать открытие — тут же всплывают новые факты, немедленно опровергающие его выводы. Не надо принимать все близко к сердцу. Плыви по течению, как все. Это пройдет. Зачем тебе знать, как и почему что-то происходит? Ты боишься своих видений?
— Но дай же мне сказать…
— Хорошо, говори, если это тебя мучает. Но предупреждаю: тебе может стать не лучше, а хуже. Единственный способ избавиться от тревожного состояния — отвлечься от него и игнорировать его. Так сказать, найти нового дьявола, чтобы прогнать старого.
— Мы пытались. Ничего не помогло. Первые признаки… первые тревожные явления начались на нашей вилле в Фосколаре. Мы переехали в город, но в ту же ночь…
— Естественно. А что могло вас отвлечь в собственном доме? Вам нужно путешествовать, останавливаться в отелях, день тут, день там. Осматривать достопримечательности, заглядывать в церкви, посещать музеи и театры, чтобы возвращаться поздно вечером, падая от усталости.