Вампиры на Каникулах

Коути Екатерина

— Празднуем победу? Можно присоединится к торжеству? — без особых церемоний он опустился на диван и выхватил рюмку из не сопротивляющихся пальцев Ришара. — Выпьем за здоровье. Пока оно у вас еще есть.

— Вы угрожаете?

— Отнюдь. Мы с другом принесли вам подарок. Он большой и черный. И знаете что здорово? Его можно разделить на двоих!..

Когда все было окончено, Герберт выудил из сюртука Моншаремена платок и торопливо вытер губы.

— А сейчас позовите своего секретаря.

* * *

Красная

как свекла, билетерша хватала ртом воздух. В сторону Призрака она посмотреть не отважилась, но если бы посмотрела, то застала бы его в похожем состоянии.

— Как тебе такие глупости только на ум приходят, Мег?

— Ну-ну, мадам Жири, — вмешался фон Кролок, — ни к чему так терзаться. За кем не водилось греха в молодости? Вот я в свое время писал стихи кровью на обнаженных женских телах, — увидев потрясенные лица, он смущенно откашлялся. — Признаюсь, посредственные были вирши.

Понимая куда клонит вампир, Эрик вцепился в это шанс намертво, обоими руками.

— Антуанетта! Настало время открыть Мег тайну ее рождения!

Его слова привели бедную билетершу в окончательный ступор. Во-первых, уже много лет никто не величал ее по имени, все больше «матушка Жири.» Во-вторых, единственная тайна рождения Мег заключалась в том, что повитуха была нетрезва и заснула в середине процесса. И то, что сейчас предлагает Призрак… это ведь дурно! Сплошное притворство! А счастье не построишь на лжи.

А вот интересно, кто изрек эту премудрость? Если он такой умный, пусть придет помогать ей по хозяйству, а ночами согревает ее простыни. Посмотрим, как он взвоет, когда побегает с ведрами от колонки и обратно! Тоже мне, аналитик нашелся! Что есть, с тем и будем строить. Кроме того, не такая уж и страшная эта ложь. Скорее, романтичная.

Как в опере.

— Ты прав, Эрик! — торжественно произнесла мадам Жири. — Ах! Тогда я была совсем молода и невинна, так что просто не могла не подпасть под твои чары!

— Но ты ведь не будешь отрицать, что я ухаживал за тобой красиво? Каждый день я оставлял розы на твоем рабочем месте.

Мадам Жири хотела продолжить, но поперхнулась.

— Кхе… ты для меня их оставлял?

— Нет, просто ходил и разбрасывал повсюду. Хобби у меня такое.

— Знал бы ты, сколько возни подметать лепестки… Так, на чем мы остановились?

— На том, что ты была невинна, — помогла Мег, с одобрением слушавшая их диалог.

— Ну да, была. Но недолго. А когда я носила тебя под сердцем, Эрика… эммм… призвали в армию. А потом пришла война с Пруссией и того… поразбросала нас.

— А на память ты оставила мне свой веер. Он так шел к платьям, которые ты носила тогда.

Взяв в руки протянутый веер, с изящной ручкой и черными перьями, мадам Жири принялась обмахиваться со скоростью ветряной мельницы во время урагана. Тогда еще есть шанс, что слезы, которые уже скреблись в уголках

глаз, испарятся прямо там.

— Какая трагичная история! — всхлипнула Мег. — Быть может, папа согласится спеть, ведь он наверняка пел тебе в молодости? Тогда еще проще будет все вспомнить.

— Да, непременно, — обрадовался Эрик, потому что разговор повернул в привычное русло.

— Постой! Нам с твоим папой нужно переброситься парой слов, — светски улыбнувшись, билетерша вытащила его в коридор.

— Что-то не так, мадам Жири? — обеспокоенно спросил Призрак и невольно коснулся лица, собираясь поправить маску. Почувствовав лишь обнаженную кожу, он опустил голову.

— Это насчет моего лица. А так же носа, который у меня отсутствует.

— Уж лучше быть совсем без носа, чем с красным носом с утра до вечера. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю, — серьезно ответила женщина. — И когда это мы успели поругаться, что ты снова назвал меня на «вы»?

— В таком случае, что ты хотела сказать, Туанетта?

Она замялась.

— Про твое пение ходят легенды и вполне возможно, что услышав его, я не смогу устоять. Тогда твой голос ляжет между нами в постели. Я буду слышать его, а не тебя… Что я имею в виду… ох, даже и не знаю! Но твой голос, как и твое лицо, это еще не весь ты. Так что… так что… — мадам Жири вздохнула. — И чего я ломаюсь, как девица на выданье? Я хотела сказать, что уже люблю тебя, прежде чем ты начнешь петь и не оставишь мне другого выбора. Я рада, что успела.

Как только они переступили порог гостиной, Призрак запел на иностранном языке. Слов было не разобрать, но его голос взлетал и плавно опускался, так что Антуанетте показалось, что они качаются в лодке по узкому каналу, в котором звезды перемешались с отблесками фонарей. Она вздрогнула, увидев что начиная с кончиков пальцев, по ее рукам пробежала черная изморозь и вот уже они затянуты в кружевные перчатки. Рассеяно она разгладила подол платья, отметив, что полинявшая тафта стала темным упругим шелком. А когда Призрак протянул ей розу и женщина прикрепила ее на корсаж, лепестки вздрогнули, и еще раз, и продолжали трепетать, словно под редкими каплями дождя. Мадам Жири старалась не хлюпать носом, потому что это ну настолько испортило бы момент!

Она вспомнила.

Улыбнувшись себе под нос, граф фон Кролок отвел глаза.

Когда пение стихло, мадам Жири решительно высморкалась.

— А теперь пора делать ноги, такие длинные, чтобы прямо отсюда до Нормандии. Моя родня нас приютит, а потом уже подумаем, куда бежать дальше. Здесь оставаться нельзя, жандармы у тебя уже на хвосте.

— Но как же Мег? Она делает такие успехи в балетной школе.

Все трое застыли и растеряно посмотрели друг на друга.

— Пойдемте собирать чемоданы, — с напускной невозмутимостью сказала Мег. — Ну ее, школу эту. Теперь хоть лишней шоколадкой никто не попрекнет.