Вампиры на Каникулах
Шрифт:
— Такое впечатление, что я с каторги сбежала! — обличительная речь продолжалась. — Теперь мои волосы никогда вырастут!
— Да лучше сразу голову отрезать, чем такое, — малышка Мег автоматически коснулась своих кудрей, черных как смоль и, после всех пережитых приключений, таких же липких.
— О, моя голова была вторым пунктом в программе! Хотя ее они отрезали куда аккуратнее. Наловчились к тому моменту.
Злая улыбка обнажила клыки, и они тут же превратились в главную улику, на которой строится все обвинение, в окровавленный нож или погнутую кочергу. Сьюард взял себя в руки, но ему хотелось пойти еще дальше — обнять себя за плечи, зажмуриться и очутиться далеко-далеко отсюда, в лаборатории например,
— С каторги, говоришь, сбежала? Да твое место в Ньюгейте. Что еще мы могли подумать, когда увидели тебя с младенцем в руках? Зная, что ты пила кровь беззащитных оборвышей…
— … которые оказались на улице стараниями господ вроде тебя, Джек! Никому нет дела до этих несчастных, покуда не случится какое-нибудь происшествие, которое будет красиво смотреться на первой полосе газет. Вот тогда все начинают рвать на себе одежды и посыпать голову каминной золой! Мало кто из этих плакальщиков бросит хоть фартинг уличному попрошайке, зато они с удовольствием потратятся на газету, где написано о тяжкой доле нищих. Хаха, это меня ты считаешь жестокой? — вампиресса тряхнула головой, словно откидывая с плеч воображаемые волосы, но спохватилась и продолжила еще яростнее. — Моя жестокость не идет в сравнение с той, которую проявляли надзиратели работных домов, откуда сбежали те дети, с той, которую они встречали при свете фонарей. О, я бы рассказала… Мне, по-крайней мере, нужна была только кровь! И я никого не убила, я взяла совсем немного. А еще им было жаль меня, потому что они знают, что такое голод… а в первые ночи я была такой голодной.
— Вот видишь! — восторжествовал доктор. — Можешь настрочить целый манифест о социальном неравенстве, но на самом деле ты думаешь лишь о себе. Уже при жизни ты стала упырем. Никогда не забуду, как мы все хлопотали у твоего ложа, в то время как ты, сказавшись больной, высасывала наши заботу, нашу энергию… нашу кровь путем трансфузии, а после делилась ею со своим сожителем! Днем мы ткали полотно твоего благополучия, а ночью ты распускала его, ну прямо как Пенелопа. Все твои вздохи и ужимки были притворством! Вроде как у тех истеричек, что годами не поднимаются с постели, притворяясь парализованными, пока их домочадцы обливаются слезами сострадания. Ты не выполняла указания Ван Хельсинга, выбрасывала цветы чеснока, да ты никогда и не хотела выздороветь! Быть центром внимания любой ценой — вот твое единственное стремление. О, как же я тебя ненавижу! Как бы я хотел тебя ненавидеть! Так должно быть. Ты не внушаешь ничего, кроме отвращения и ужаса.
Он ожидал, что вампиресса бросится в атаку и свободной рукой нащупал серебряный крест кармане, но Люси опустила голову и тихо сказала, обращаясь не к нему, а к своим пальцам ног:
— Посмотри вокруг. На самом-то деле, все боятся именно тебя.
Ловкий трюк, чтобы сбить его с толку. Как же, начнет он крутить головой, а тем временем вампиры выкинут какой-нибудь фортель. Он уже и так отвлекся и даже не заметил, как Мег Жири подобралась к Призраку и вцепилась в полу его фрака, намертво, словно ее ногти вросли в ткань. Неподалеку стояла Сара, одарившая Сьюрда взглядом, каким настоятельница монастыря встретила бы серийного насильника. На распухшем запястье девушки всеми оттенками заката расцвел синяк, но не замечая этого, она гладила по плечу белокурого вампира, который казался перепуганным.
Да и не он один.
Невольно англичанину захотелось ощупать свое лицо, дабы убедиться, что с ним не произошло какой-то жуткой трансформации. А еще ему показалось, что в руке он держит не револьвер, а факел.
— Вот видишь. Настоящие монстры не вылезают из
…Тогда, при отблесках факелов, тени скользили по лицам, искажая их почти до неузнаваемости, и охотники казались такими же тварями, как и сама вампиресса. Четверо джентльменов вошли в склеп, но не вернулось ни одного….
— Я не хотел тебя убивать. Я же врач, в конце-то концов, — он посмотрел на револьвер и отбросил его с таким отвращением, словно тот превратился в слизня. — Я надеялся найти исцеление, хоть какое-то лекарство, чтобы я мог спасти тебя, как сказочный рыцарь.
— Рыцарь, как же, — хмыкнула Сара. — Жаль копья при вас нет, а то б я такое с вами сотворила, что Дракулу пришлось бы от заикания лечить.
— На самом деле, это действительно рыцарский поступок. Крестоносцы тоже начинали со своих, с тех, кто поближе, — сказал граф фон Кролок. Сьюард не заметил, как переместился вампир. Окружающие утонули в густой тьме, осталась только Люси.
— Ты ведь мне веришь? Мы не желали зла, хотели лишь спасти тебя. Но вот в склеп пришла ты, улыбаясь это сладострастной, омерзительной улыбкой… Но зачем лгать, вовсе она не была омерзительной! Каждому из нас в тайне хотелось, чтобы ты улыбалась так ему, только ему, под пологом кровати. Но ты отвергла нас всех, и Артура в том числе… да, мысль о том что ты отвергла и Артура определенно греет сердце… Мы не могли тебя поделить, мы не могли тобой обладать и… и…. но сначала-то я этого не хотел! Надеялся, что все получится как в сказке, когда принц пробуждает принцессу поцелуем от вечного сна.
— Что-то вы путаете — вмешался Герберт, доселе созерцавший эту сцену в молчании. — На самом деле, когда принц нагнулся чтобы поцеловать принцессу, она вцепилась ему в горло, а после они оба закусили спящими слугами. Их в замке много было, хватило надолго.
Еще в детстве виконт услышал эту историю именно в таком варианте от тетки Эржбеты. И долго не мог взять в толк, почему нянька, которой он пересказал и эту сказку, и еще несколько, побежала за экзорцистом.
— Такой вариант кажется более реалистичным, — подтвердила Люси. — Спящая красавица усыпит и принца. Они уснут вместе.
— Что ты хочешь сделать? — прошептал Сьюард, отступая назад.
— Я должна загладить свою вину, Джек.
— Но ты ведь не можешь просто так убить меня.
Присутствующим показалось, что англичанин вот-вот бросится бежать, но к немалому их удивлению, он сам протянул к ней руки. В глазах его засияла совершенно неуместная радость.
— Ты можешь! — сказал он, видя ее решительно сжатые губы. — Знаешь, с тех пор я почти не сплю. А после лауданума меня посещают такие видения… Будто я спускаюсь по бесконечной лестнице, но это лишь в добрых снах. В кошмарах лестница совсем короткая, ступенек пять. А внизу стоишь ты и смотришь на меня. Каждый раз, ночь за ночью… Сделай это, Люси! Пожалуйста, погаси огонь! Я не хочу больше видеть тебя! И… и себя, себя я тоже не хочу видеть! Пусть станет совсем темно. Так хочется выспаться наконец.
Люси шагнула к нему, приоткрыв губы, словно собиралась его поцеловать, но романтичный момент был прерван возгласом Гримсби.
— Доктор Сьюард, да вы никак сбрендили? Кто ж мог подумать, что эта девка так затуманит вам мозги! Ну ничего, сейчас я подсоблю…
И тут одновременно произошли несколько событий. Но если препарировать этот момент, то выглядело все так: направив ружье на Люси, мистер Гримсби нажал на курок, но уготованный ей заряд серебра так и не достиг цели, потому что вперед выскочил Альфред. В тот же миг граф фон Кролок оказался рядом с ламиеологом, схватил его за волосы, заломил голову так, что шейные позвонки хрустнули, и впился в ему шею. Его примеру тут же последовала Люси, но с гораздо большей деликатностью.