Вампиры не обязаны... просить?
Шрифт:
Наступила ночь. Антонио переключил передачу на вторую и поехал по грунтовой дороге через густые, непроходимые джунгли, следуя указаниям навигатора. Пенелопа сказала, что по прибытии их всё будет ждать. У Учбенов поблизости находился гарнизон, и они должны были обустроить виллу на берегу озера, снабдив её всем необходимым.
Он въехал на гравийную подъездную дорожку, усеянную маленькими электрическими факелами, и выключил мотор, но не осмелился взглянуть на богиню, одетую в облегающее чёрное платье. Кто знает, сколько ещё продержатся его кожаные штаны?
— Похоже, мы приехали.
— Отлично. Я так
Он выключил фары.
— Я отнесу тебя, о, божественная, — прошептал он. — Твои ноги, — «которые я собираюсь вытирать, как скромный слуга», — не должны касаться земли.
Иш Таб повернулась к нему.
— На закорках? Думаешь, я поеду верхом на грязном вампире? — выплюнула она.
Это лебезение — отстой. Оскорбление каждой молекулы тестостерона в его теле. Если бы не то, что он ранил её, пока она ласкала его член…
Он прочистил мозги. Даже не думай об этом. Не думай… эрекция только спала, и лишь боги знали, насколько.
— Да, о, божественная, — ответил он. — Ты на мне. — «Господи, неужели я реально это сказал?» — То есть, у меня на спине.
— Уф. Ладно. — Она открыла дверь и отвернулась, ожидая, что он поднимет её. Он со вздохом вышел из машины, подошёл к ней и повернулся спиной.
— Забирайся.
— Забирайся?
— О, божественная, — добавил он.
Сначала он почувствовал, как Иш Таб обхватила его плечи. Затем её тело врезалось в спину, и она обняла его ногами за талию. Он быстро поймал равновесие и сдержал страстный стон. Да будут прокляты боги. Ощущение прикосновения этой богини к его телу настоящая пытка. И за пределами любого удовольствия, которое ему довелось испытать. Одного лишь ощущения прикосновения её груди, прижатой к спине, хватило, чтобы он снова порвал бы молнию брюк. Слава богу, на нём новые кожаные штаны с тройным швом.
— Ты в порядке, вампир? — прошептала Иш Таб, опаляя дыханием ухо. — Или я слишком тяжёлая?
Тряхнув головой, он выпрямился.
— Нет, всё нормально, о, божественная. — Он еле сдерживался, когда зашагал по освещённой факелами дорожке, стараясь думать о чём угодно, только не о прижатом к нему теле Иш Таб… и самые интимные части её тела к нему прижимались. Нет, он не будет думать о том, что платье задрано выше бёдер, и на ней нет трусиков. Он не будет думать о том, как её сладострастная грудь прижималась к его лопаткам, как шелковистая кожа рук и ног тёрлась о слишком чувствительную вампирскую кожу и наполняла эйфорией, которую можно было описать только как самый сверхъестественный в мире наркотик, забирающий голод вместе с самыми мрачными мыслями и наполняющий силой.
«О, боги!»
Антонио вдруг поймал себя на мысли, что отчаянно желает перейти к пятому пункту — предложить тело богине для ночи наслаждения — и это чертовски пугало. Сестра Иш Таб говорила, что эта богиня — монстр. Так что же за лицо скрывалось под этой вуалью? Если судить по губам, она должна быть красивой. Но сестра не говорила: «Она немного неказистая и может когда-нибудь измениться». Нет. Она сказала «монстр», что означало «отвратительная». Противная. Отвратительно
Неужели на лице Иш Таб отразились образы тысяч душ, которые она забрала? Или, возможно, черты её лица искажены уродством. Иначе, зачем ей понадобилось скрывать лицо за вуалью? Стыд точно не ответ.
Да и, несмотря на каменно-твёрдый член, сердце знало, что чувствовало. Он верил в судьбу, которая и открыла тот портал.
Его судьба… Её судьба. Судьба той женщины из снов. Он чувствовал это каждой фиброй своего существа, и с каждой прожитой минутой верил, что лишь спасши и обезопасив ту женщину, принесёт мир. И чтобы доказать свою точку зрения, Антонио закрыл глаза и тут же услышал слова, наполненные отчаянием:
«Звёзды и Луна знают, что я не вру. Антонио, почему ты не слушаешь? Держись от богини подальше…» — А затем этот навязчивый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Неистовая похоть тут же исчезла.
«Правильно, идиот. Думай о погоде или… грёбаных звёздах и Луне! О чём угодно, чтобы пережить эту ночь и продолжить работу».
Что бы ни происходило, Антонио должен убедиться, чтобы богиня не захочет ночи наслаждения. Хотя это не проблема, потому что она считает его отвратительным существом. Она сама называла его так много раз. А действия до инцидента — лишь злобные трюки, чтобы помучить Антонио. Точно.
Иш Таб признавалась, что ей нравится наблюдать, как страдают другие… Как страдает он. Скорее всего, она собиралась довести его до помутнения от страсти и смыться. Антонио ни за что не попадётся на эту уловку вновь. И неважно, что твердит его тело.
— Здесь лучше, чем в Нью-Йорке зимой, да, богиня? — Антонио посмотрел в ярко-голубое небо тропиков. Великолепно. — Напоминает о ночи с твоей сестрой.
Она надавила пятками ему на бока, словно наездница, пришпорившая взбрыкнувшую лошадь.
— Эй, ты чего? — спросил он.
— Ты провёл ночь с моей сестрой? — прорычал Иш Таб.
У неё пунктик насчёт сестры, да? Антонио это запомнит… В будущем пригодится.
— На самом деле, я говорю о Симил. У нас был очень… интересный вечер в Мехико, когда я нашёл скрижаль.
Очень интересный вечер. И под «интересным» он подразумевал тревожный. Она безостановочно болтала о преуменьшении важности находки сокровища на гаражной распродаже. Затем замерла на полуслове и покрутила бёдрами, будто вращала обруч. Антонио содрогнулся.
— Ах, Симил. — Иш Таб ослабила смертельную хватку. Очевидно, в Симил она не видела угрозы. Антонио и это запомнил.
Через несколько минут ходьбы по тропинке, усеянной листвой, они дошли до железных ворот. Антонио поставил богиню, стараясь игнорировать то, как её тело соскользнуло с его. Затем вытащил листок бумаги и набрал код. Ворота открылись, и Антонио толкнул дверь. Внутри их ждал пышный сад, просторный двор с фонтаном с подсветкой, небольшое кострище и тихая музыка — испанская гитара — льющаяся из спрятанных динамиков. Антонио подошёл к входу и распахнул витражную дверь с замысловатым узором. Это жилище напомнило семейный домик Антонио на пляже Испании. Плитка тёплого оттенка песчаника, просторная гостиная, выходящая на подобие причала, освещённого факелами, и в центре комнаты крытое кострище со стальной вытяжкой над ним. Душный тропический воздух не несёт прохлады, но очаг манил к себе.