Вампиры не обязаны... просить?
Шрифт:
— Не думаю, что ты отвратителен… — она почувствовала, как Антонио слабо царапнул её икру клыком, а дюймом вышел начал ласкать горячим языком. — Думаю, что ты… О, Боги!
Каждое прикосновение, каждая крошечная точка контакта ощущалась как восхитительные, маленькие конвульсии, проносящиеся по телу. После тысяч лет отсутствия физического контакта каждый дюйм кожи Иш Таб переживал чувственные вспышки. Она ещё крепче вцепилась в кресло.
— Говори. Кто, по-твоему, я? — спросил он тягучим, сексуальным голосом. Затем скользнул вверх по
— Очень… очень… — она зажмурилась и почувствовала, как он царапнул её клыками чуть выше.
— Что? — Его горячее дыхание опалило внутреннюю поверхность бедра. Затем он поднял руку ещё на дюйм, и ещё, пока она не почувствовала, как он пальцами задевает чувствительную плоть между ног. Иш Таб слабо дёрнулась. Соски затвердели, превратившись в острые пики.
— О, боги! — Непослушный вампир. Никто никогда не прикасался к ней так, как он сейчас. За всю вечность. И самым возбуждающим был его контроль. Ни стыда, ни застенчивости. Разрешения не спрашивали. Он просто делал то, что ему нравилось. Да будут прокляты боги, но теперь Иш Таб знала, чего ей не хватало все эти тысячи лет. Даже в самых смелых мечтах она не могла себе этого представить.
— Очень сексуальный, — наконец, выдохнула она.
— Хорошо, — проговорил он и провёл пальцем по её расщелине. — А теперь покажи, как сильно я тебе нравлюсь.
Показать? Показать!? Если бы она показала, то схватила бы Антонио за густые тёмные волосы и оседлала его лицо, как пьяная ковбойша, которая нашла последнюю на планете брыкающуюся лошадь.
Он придвинул рот на дюйм ближе к чувствительному бутону, и Иш Таб знала, что потребуется лишь одно касание. Антонио убрал руку, чтобы освободить место для рта. О, боги…
Иш Таб посмотрела вниз и увидела самое эротическое зрелище в жизни. Антонио потянулся, чтобы освободить твёрдый член из тесноты сексуальных кожаных штанов. Она не могла видеть его мужественность, но безошибочно узнала ритмичное движение руки.
Святые божества секса и греха, он наслаждался.
— Tu flor de mujer es tan exquisita [31] , - простонал он.
Неужели он только что назвал её женскую прелесть изысканным цветком? В голове Иш Таб всплывали бесконечные, восхитительные, сексуальные образы.
31
Твой женственный цветок настолько изысканный.
В тот самый момент, когда Антонио накрыл ртом её бутон, свободной рукой скользнул вверх по её торсу и обхватил грудь поверх ткани платья и принялся дразнить и мять плоть в такт опытным движениям языка.
Святые божества древней Вавилонии, она никогда не испытывала такого ощущения.
— Не останавливайся. Божежтымой. Только не останавливайся. — Шелковистым, горячим языком Антонио
Его дыхание учащалось с каждым толчком языка.
— Никогда. Ты такая вкусная. Чертовски сладкая.
— Да-да. — Она в нескольких мгновениях от того, чтобы испытать волну разрушительной для разума нирваны. Она прижалась тазом к его языку. — Святые звёзды и Луна, Франсиско!
Он замер.
Она замерла.
Каждое существо на планете замерло, чтобы указать на неё.
«Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Я, что? Назвала его Франсиско?»
— Ты только что сказала: «Святые звёзды и Луна, Франсиско.»? — Он нахмурился.
«Да… именно так. Проклятье».
Прежде чем она успела сказать хоть слово, Антонио исчез.
«О нет… Нет!»
Может и существовал второй шанс, но Иш Таб нужен третий.
ГЛАВА 21
— Что значит «ты потеряла Антонио»? — спросила Пенелопа с того конца провода.
Иш Таб вышагивала по огромной кухне, смотря на идеальное шоколадно-карамельное суфле.
— Хватит издеваться, ладно? Я нечаянно.
— Я не издеваюсь, — возразила Пенелопа. — Лишь немного запуталась.
— Я обращалась к суфле. — Иш Таб отвернулась от десерта, который служил печальным напоминанием того, как она испортила вечер. — Чего тут путаться-то? Я потеряла его.
«На самом деле потеряла».
Единственного мужчину во всей Вселенной, который был рождён для неё.
— Что именно означает «потерять» вампира?
— Ну, мы были… хм… Антонио и я…
Пенелопа завизжала.
— Так и знала! Знала! Он нравится тебе! И точно могу сказать, что и он к тебе неравнодушен. То, как Антонио разыгрывает ненависть, честно, как в пятом классе. И как всё прошло? А что ты?
Иш Таб вздрогнула, когда услышала на заднем плане глубокий голос Кинича.
— Я думаю, у них всё получилось, — сказала ему Пенелопа.
— Она сняла вуаль? — спросил Кинич.
— Я не знаю. Дай спросить, — возразила она.
«Уф! Идиоты».
— Да. Я сняла вуаль, но мы не занимались сексом.
«А могли бы, если бы я не облажалась».
Хуже всего, что она его унизила. Теперь он больше никогда не станет доверять ей, а она будет страдать от неразберихи чувств.
— Почему нет? Ты испугалась? Мама говорила, что ты выглядишь как…
— Я назвала его именем другого мужчины, — пробормотала Иш Таб. — В самый горячий момент.
— Оу, это плохо, — ответила Пенелопа. — Она назвала его именем другого мужчины, — объяснила она Киничу, который начал истерически смеяться.
— Рада, что вам там смешно, — пробурчала Иш Таб.
— Ш-ш-ш-ш, любимый. Дай мне договорить. — Пауза. — Прости, Иш Таб. Я тебя слушаю.
— Хорошо, потому что он ушёл и забрал скрижаль.
— Может, он возвращается в Нью-Йорк? — предположила Пенелопа.