Шрифт:
Один
Не бери в голову. Покойников вокруг немерено
– Стерва, ты убила меня! Соска проклятая!
Томми впервые проснулся вампиром. Лет ему, худощавому, было девятнадцать, и жизнь вечно то восхищала его, то повергала в крайнее замешательство.
– Зато теперь мы вместе.
Это Джоди - бледная, красивая, длинные пряди рыжих волос свисают на лицо, от задорного носика когда-то разбегались ныне исчезнувшие веснушки, накрашенные губы усмехаются. Она и сама-то всего только пару месяцев как сопричислилась к бессмертным и еще не научилась вести себя, как подобает приличному мертвецу.
– То-то ты провела ночь с ним.
Томми тычет пальцем в угол комнаты-мансарды, где стоит бронзовая статуя мужчины в лохмотьях. Металл облегает тело древнего вампира, который в свое время обратил Джоди. Рядом еще одна скульптура, в которой легко узнать саму Джоди.
Когда оба кровососа погрузились с рассветом в мертвый сон, Томми отволок их на первый этаж к скульпторам в мастерскую, и те быстренько отлили формы. Уж теперь-то будет время хорошенько подумать, что делать, да и Джоди не сбежит со старикашкой, рассудил Томми. Только вот дырочки в ушах бронзовой Джоди (чтобы лучше слышала Томми) сверлить не стоило. Как раз накануне старый хрен научил ее превращаться в туман, и через отверстия она легко просочилась в комнату. И вот вам пожалуйста: парочка влюбленных мертвецов, да еще и оголодавших.
– Мне надо было узнать побольше о себе самой, Томми. А кроме него обратиться не к кому.
– Ты бы хоть спросила меня, прежде чем браться за дело. Нельзя же убивать без спроса. Эгоизм какой.
Томми прибыл из Индианы, его провинциальная мама привила-таки сыну хорошие манеры и научила прислушиваться к мнению других.
– А ты занимался со мной сексом, когда я была в отключке, - парирует Джоди.
– Это совсем другое. Я сделал доброе дело, типа кинул монетку в счетчик на стоянке за совершенно постороннего человека. Тот, кто оставил машину у этого счетчика, будет тебе признателен, даже если и не поблагодарит лично.
– Посмотрела бы я, что бы ты сам запел, очнувшись весь липкий в этом прикиде девицы из группы поддержки любимой команды. Сам сообрази, ведь когда я в отрубе, формально я мертва. Какая тут может быть благодарность?
– Э-э-э… но ведь ты даже не человек. Ты просто гадкий мертвяк.
Сказал - и пожалел. Слово - не воробей. Томми сразу же становится стыдно. Ну да, Джоди - покойница, но никакая она не гадкая. Более того, он, похоже, врезался в нее по уши. Правда, трахать труп, так нелепо наряженный, как-то стыдновато. Впрочем, в родных местах на Среднем Западе люди таких тем избегают. Ну разве что собака выроет яму у какого-нибудь бедолаги на заднем дворе, и явится полиция, и натаскает из ямы кучу трупов - настоящую групповуху. Вот тогда есть о чем почесать языком.
Джоди притворно хлюпает носом, довольная, что Томми растерял запал.
– Добро пожаловать в клуб гадких мертвяков, мистер Флад.
– Кровопийца, - бурчит Томми.
– Все у меня высосала.
А ей хоть бы хны.
– Ты сам мне разрешил.
– Из вежливости.
– Томми с показным равнодушием встает с кровати.
– Ты сам мне разрешил, а все из-за секса.
– Вот уж нет. Все произошло из-за того, что ты не могла без меня.
Враки. Секс был всему голова.
– Да, - мурлычет Джоди.
– Я и сейчас не могу без тебя.
– И она протягивает к нему руки.
– Вот честное слово.
Влюбленные нежно обнимаются. Томми кажется Джоди таким трогательным. И порывистым. Словно все его чувства постоянно на взводе.
– Ладно. Все из-за секса.
«Отлично, - думает Джоди, - он опять в моей власти».
– И каково тебе сейчас?
– Вот поем и скажу.
Томми отрывается от девушки, ураганом несется на кухню, распахивает холодильник, вытаскивает из морозилки буррито, закидывает в микроволновку и нажимает кнопку, все на одном дыхании.
– Вряд ли ты станешь это есть, - предостерегает Джоди.
– Ты что! Классно пахнет! Прелесть! Да тут каждый боб, каждый кусочек свинины благоухает по-своему!
Томми употребляет слова вроде «благоухает», поелику собирается стать писателем. Он и в Сан-Франциско-то пожаловал поднакопить жизненных наблюдений, а потом зафиксировать все на бумаге. Ну и еще обрести подружку.
– Брось ты свой гамбургер и иди сюда, - зовет Джоди.
– А то тебе будет плохо.
– Пальчики оближешь, - усмехается Томми, чавкая.
На кухню Джоди приводит чувство вины. Блевотину со стены и с дверцы холодильника они отскребают вместе.
– Есть хочу.
– Каждый боб брал приступом врата пищевода, дабы спастись бегством, - изрекает Томми дрожащим голосом.
– Учись на своих ошибках.
– Джоди треплет Томми по голове.
– Как себя чувствуешь?
– Не в еде дело.
– Господи ты боже мой! Я голоден. У меня в желудке просто вакуум какой-то. Почему ты меня не предупредила?
Она прекрасно знает, что с ним сейчас творится. Ей самой в свое время пришлось еще хуже. Так что опыт имеется.
– Давай-ка, милый, внесем кое-какие уточнения. И кое-что организуем.
– И что мне теперь делать? Что ты задумала?
– Я кормилась главным образом тобой, помнишь?
– Да, уж ты-то меня грохнула преднамеренно. Все рассчитала. Раз - и трахнула меня.
– А ты меня нет? Оба мы трахнутые. Как Ромео и Джульетта. Прямо продолжение классической пьесы. Сплошная литература.
– Какая радость. Так вот что ты взяла за образец, когда убивала меня. Никогда бы не догадался.
– Я же превратила тебя в супермена. Спасибо на добром слове.
– То-то у меня новые кроссовки все в блевотине.
– Зато теперь ты видишь в темноте. Хочешь попробовать? Могу раздеться. А ты полюбуешься на меня обнаженную в полном мраке. Тебе понравится.
– Джоди, я подыхаю с голоду.
Джоди не верит своим ушам. Не поддаться такому искушению - что за монстра породила она на свет?
– Не расстраивайся, сейчас заморишь червячка. Или клопика.
– Клопика?! Вонючего клопа?! Не употребляю.
– Я же сказала, нам надо кое-что организовать.