Вампиры. Антология
Шрифт:
Все это ерунда.
Поверьте мне, я проверяла. Как ученый, я прекрасно понимаю, в каком сложном положении оказался Энди. Меня ведь тоже подозревали в вампиризме еще задолго до того, как я обратилась. Считается, что научная дисциплина, которой я занимаюсь, — не что иное, как хитроумный способ поживиться за счет покойников, продлевая тем самым свое никчемное существование от одной заявки на грант до другой. И никто еще не обвинял старших вампиров в недостатке знаний. Чтобы прожить века, нужно выучить не один десяток языков и, насколько это возможно, прочесть все литературные произведения,
В нашей среде всегда шли поиски настоящего художника-вампира; с наибольшей вероятностью это могло быть существо, обращенное еще в детстве, пока у него не сформировалось мироощущение, свойственное «тепленьким». И я надеялась, что, внимательно изучив танец с Дракулой, который Уорхол исполнял всю свою жизнь, я смогу выдвинуть обоснованное предположение о том, что Уорхол — именно такая находка, что он обратился не в 1968-м, а, скажем, в 1938-м, и время от времени ненадолго подставлял себя солнцу, создавая тем самым эффект старения. Это объяснило бы, кстати, и его проблемы с кожей. К тому же никто еще не признался в том, что обратил Уорхола. Энди попал в больницу живым человеком, а вышел из нее вампиром — после того, как была засвидетельствована его смерть. Большинство из тех, кто пытался найти объяснение этому факту, полагают, что ему перелили вампирскую кровь, намеренно или случайно, однако администрация больницы категорически отвергает такую возможность. Как это ни печально, но приходится признать: лучшие произведения Энди создал еще при жизни, все остальное — лишь черная кровь мертвеца.
Изувеченный, Джонни лежал на тротуаре — снежный ангел с ярко-алыми крыльями из разлившейся крови, похожими на атласный плащ. Тело его было пробито серебряными пулями и деревянными ножами и дымилось после огненного душа. Он был лишь духом, запертым в груде совершенно бесполезного мяса, которое разлагалось на глазах. Отец вышел из него и стоял теперь над останками Джонни: глаза его потускнели от стыда и печали, а за плечами вставали предрассветные сумерки.
Все Истребители Вампиров либо погибли, либо были ранены, либо спаслись бегством. Окончательная смерть Джонни досталась им нелегко. У них с Джонни было кое-что общее: они запомнили урок Дракулы, который сказал, что только семья сможет его одолеть. Ведь он знал, что на хвосте у него сидят охотники; он должен был предвидеть, что они объединятся, и позаботиться о том, чтоб их разделить, — Отец поступил бы именно так: так он и в самом деле поступал со своими преследователями.
Когда в Нью-Йорк придет рассвет, Джонни рассыплется в труху, в драковую пыль, которая растворится в снежной слякоти.
Вокруг двигались какие-то существа, ползали на карачках, льнули лицами к мокрому камню, что-то лакали. Дампиры. Джонни от души посмеялся бы. Он умер — и вот его пьют дракоманы, втягивая в себя его дух.
Отец велел ему протянуть руку, схватить их.
Но Джонни не мог. Он отдавался на милость холода. Он оставлял Отца и предавал себя в руки Смерти. Этой липовой монашке с огромными глазами.
Но Отец настаивал на своем.
Ведь умирал не только сам Джонни. Он был последним звеном, связывающим Отца с миром. Когда Джонни погибнет, настанет конец и Дракуле.
Правую руку Джонни свела судорога: пальцы щелкнули, как крабьи клешни. Она была перебита в запястье,
Отец объяснил, что нужно сделать.
Джонни вытянул руку, и пальцы его коснулись воротника, скользнули по шее, и ноготь большого пальца уперся в самое основание горла — оно ритмично колыхалось, как шланг, сквозь который прокачивают воду. Джонни повернул голову и сфокусировал взгляд обожженного глаза.
Руди Паско, предатель, дампир.
Джонни с радостью убил бы ублюдка, чтобы последним своим деянием в этом мире оставить месть. Нет, — сказал Отец.
Багровые глаза Руди превратились в огненные шары, светящиеся ужасом. Он до отказа накачался кровью Джонни, передозировка драка была очевидна, выражение его лица непрестанно менялось, мышцы вздувались и скручивались под кожей, как клубок танцующих змей.
— Помоги мне, — выдавил Джонни, — и я убью тебя.
Руди вскрыл чью-то машину, собрал все, что осталось от Джонни, и сложил на заднее сиденье. Для дампира настал наконец звездный час, и он увидел свет в конце тоннеля. В его теперешнем состоянии быть укушенным Джонни — значит умереть, обратиться, покончить с жалким существованием дампира. Как и всякий дампир, больше всего на свете он мечтал о большем, о том, чтобы стать настоящим вампиром.
А это было не так просто, как полагали некоторые. Требовался укус именно того вампира, чью кровь человек пробовал сам. Драк, который продавался на улицах, был разбавлен настолько, что процесс сбивался, шел неправильно, и дампиры погибали. Но Руди знал, что за кровь течет в жилах его хозяина. Джонни вдруг понял, что этот иуда продал его не за одни только сребреники: Руди надеялся, что, пролив его кровь, сможет совершить вожделенное чудо самостоятельно. По выражению англичан, которое Джонни слышал от Сида, Руди был просто wanker. [133]
133
Болван, идиот (англ.).
К дому Энди они подъехали перед самым рассветом. Если Джонни удастся попасть в дом — он получит шанс выжить. Но это было непросто, даже с помощью Руди. За время боя он слишком много раз менял свой облик, получил слишком много тяжелейших ран, даже лишился некоторых частей тела. Он отрастил крылья, и их изрешетили серебряными пулями, а потом оторвали прямо у основания. В спине не хватало костей. Одна из его ступней была отрублена и потерялась где-то на улице. Джонни надеялся, что она поскакала за одним из его врагов.
Кое-кого из них, из этих Истребителей Вампиров, он отведал на вкус. Кровь Дойла оказалась сюрпризом: полицейский, ведущий ожесточенную борьбу с драком, был тайным дампиром и, готовясь к встрече с Джонни, явно принял дозу. Человек с ножами, в котором частица вампирской крови присутствовала с самого рождения, откуда — неизвестно, накачался чесноком, чтобы организм вампира не принял его крови.
Эта кровь была просто нечто. И Джонни испытывал тяжелые последствия.
Руди заколотил в дверь Энди, громко крича. В последний раз Джонни видел Энди в «54», на вечеринке, с которой сбежал. Энди должен был уже вернуться или вернется вот-вот. Восход приближался, и Джонни чувствовал, как его тело дымится. Стояло морозное утро Дня Всех Святых, но в его груди поднимался жар, настойчивый, как муссонный ветер, и грозящий вырваться наружу языками пламени.