Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди
Шрифт:
Жорж К. в ответ выпил огромную кружку пива.
– За здоровье здешних красавиц! – воскликнул он задорно, кланяясь дочкам старосты.
– За здоровье наших милых хозяек! – подхватила молодежь, весело смеясь.
Дочки старосты даже вспыхнули от удовольствия и стыдливости.
Это были девушки шестнадцати-восемнадцати лет, здоровые, свежие, а при опрятности костюма и роскошных косах даже привлекательные и не для
Так что, когда Гарри в сопровождении доктора и старосты вышел из сада, компания и не двинулась с места.
– Оставьте их! – сказал Гарри доктор.
Пошли к церкви.
Ризница была открыта, и сторож беспрекословно пропустил старосту и его спутников.
В ризнице хранилось запасное облачение священника, хоругви [23] , кресты и прочая церковная утварь.
Гарри обратил внимание на большой крест, весь точно сделанный из мозаики.
– Что это за дерево? – спросил он сторожа.
– Это омела, – отвечал сторож. – Крест сделал один из моих предшественников.
23
Хоругви – священные знамена, торжественно выносимые во время крестных ходов.
– Мне бабушка говорила, что этот сторож был древний старик и имел много странностей, – добавил староста.
Он целые дни делал кресты разных размеров и дарил их всем жителям деревни. У меня в доме тоже есть. Сторожка, где он жил, была наполнена крестами, но главное то, что он делал их только из омелы. Летом еще старик разводил чеснок, до которого был большой охотник, и остролист. Когда его спрашивали, почему он не сделает креста из дуба или березы, а все из омелы, он хитро улыбался и шамкал: «Не любит, боится!» – рассказывал староста, польщенный вниманием Гарри.
Прошли в архив.
На полу небольшой полутемной комнаты с крошечным пыльным окном сидел Карл Иванович. Кругом лежали целые вороха бумаг. Карл Иванович только тогда заметил гостей, когда его окликнули.
Увидав Гарри, он быстро вскочил, точно ему было не шестьдесят пять, а двадцать пять лет, и с сияющим лицом подал ему церковную выпись.
Там значилось, что родоначальник линии графов Дракула-Карди был привезен в гробу и спущен
– Теперь вас можно поздравить владельцем замка, – сказал Карл Иванович, увидев, что Гарри кончил чтение.
Посыпались поздравления.
Гарри снял дорогой перстень и, подавая Карлу Ивановичу, сказал:
– В память о сегодняшнем дне!
Когда кончились поздравления и пожелания и случайный свидетель, церковный сторож, получил золотой на чай, Гарри спросил Карла Ивановича, не нашел ли он что-либо об учителе?
– Дневника я еще не нашел, но не теряю надежды, – ответил старик, – вот все эти связки еще мною не просмотрены, – и он указал на целый ворох бумаг.
Затем, подавая Гарри толстую синюю тетрадь, он добавил:
– Посмотрите, это так называемые «скорбные листы» [24] из больницы. Тут есть записи о больном, вернее, о сумасшедшем, записанном под именем Петра Дорича, сельского учителя. У меня есть предположение, что автор дневника и Петр Дорич – одно и то же лицо. На эту мысль наводят много раз встречающиеся в дневнике сплетенные монограммы из букв П и Д, затем звание сельского учителя, да и другие мелочи.
24
Скорбные листы – устаревшее название истории болезни, медицинского документа, содержащего сведения о ходе болезни и о лечении больного.
Гарри отошел к окну и прочел.
Такого-то числа и месяца, по приказу доктора, открывается запись для сельского учителя Петра Дорича, несмотря на то что в больницу он не поступал.
Третьего дня доктор Брасе и я были приглашены госпожой Дорич, сестрой учителя, для осмотра ее брата Петра, которого она считает сумасшедшим.
По ее словам, она уже давно замечала странности в поведении брата, но не придавала им значения. Тем более что порядок дня ничем не нарушался, и только к заходу солнца и по вечерам, в особенности когда светит луна, он становится беспокойным, не слышит, что ему говорят, и запирается в своей комнате.
Конец ознакомительного фрагмента.