Вампиры. Путь проклятых
Шрифт:
— А если я хочу вас укусить?
Лицо Джима изменилось прямо на глазах — исказилось, побледнело в тон рубашки. Фелиси почувствовала, как задрожала его рука, все еще сжимавшая ее руку. Так он еще и трус!..Эта тощая шея просто выводила ее из себя. Нет, она избавится, наконец, от этого надоевшего поклонника!
И, положив руку на его плечо, она легонько, но зло куснула Джима чуть повыше воротника.
Но кто бы мог подумать, что у него такая нежная кожа! На белой шее моментально выступили капельки крови, и Фелиси испуганно отпрянула, но Джим не увидел страха на ее лице, он вообще ничего не увидел, он уже был на другом конце аллеи и не собирался останавливаться…
Это
Когда скрипнула дверь, она вздрогнула и приподнялась на кровати. Но это был он, да, он! — почему в такой час? — не все ли равно, она всегда счастлива его видеть… Что этопоблескивает в его руке? — наверное, какой-нибудь медицинский инструмент, это не имеет значения…
Ей и в голову не пришло бояться.
ЗАМЕТКА ИЗ «ДЕЙЛИ ТЕЛЕГРАФ» КРИМИНАЛЬНАЯ ХРОНИКА
Сегодня, шестого сентября 18…года, в спальне своего загородного дома была найдена мертвой мисс Фелиси Чартерс, единственная дочь сэра Уильяма Чартерса, баронета и члена парламента. Молодая девушка была зверски убита: ей перерезали горло, а в грудь вогнали деревянный кол двух с половиною дюймов в диаметре. Последнее обстоятельство наводит на мысль, что убийство было совершено сумасшедшим в припадке религиозного фанатизма. Сотрудники Скотланд-Ярда склонны подозревать сэра Чарлза Гарнвея, практикующего врача, известного в некоторых кругах своей книгой «Вампиры в наши дни». Упомянутого доктора Гарнвея в ночь убийства видели неподалеку от дома Чартерсов, после чего он скрылсл. Ведутся розыски, и мы надеемся, что они увенчаются успехом.
Яна Дубинянская
За рекой
Зимой Марушка прикладывала ладони воронкой к холодному стеклу и долго согревала его дыханием, пока среди морозных узоров не возникало маленькое круглое окошко. И тогда — если сидеть у окна целый день и никуда не уходить — можно было увидеть его.
Быстрыми, уверенными шагами, едва заметно прихрамывая, он пересекал улицу — большой, немыслимо-широкоплечий. В сильные морозы он поднимал косматый воротник, и тогда снаружи оставались только его глаза — такие синие, что это было заметно даже на большом расстоянии, сквозь мутное стекло. А в более теплые дни Марушка видела его простое, четкое лицо военного — кем, как не военным, мог он быть? Он жил на постое у их соседки, той самой, с которой мать уже много лет не разговаривала, — жил всю зиму.
Но зима кончилась. Он уехал — наверное, навсегда — но Марушка продолжала целыми днями сидеть у окна с неначатым вышиванием на коленях. По вечерам она иногда широко распахивала створки — посмотреть на закат и послушать тоскливые песни девушек, собиравшихся на окраине поселка.
За рекой, за рекой есть большая страна, За рекой, за рекой есть чужая страна. А в стране той чужие люди живут, И мужья там у жен— Марушка!
Она вздрогнула. Резкий голос матери донесся слишком издалека, он не казался реальным. За окном в сером весеннем дожде сгущались ранние сумерки, и несколько мгновений Марушка продолжала следить за крупными каплями, ползущими по темнеющему стеклу. Потом она медленно встала и направилась в прихожую.
— У нас гостья, — сказала мать. — Проводи ее у угловую комнату и помоги устроиться, — она широко улыбнулась. — Это и есть моя дочь, Мария.
Приотворенная дверь бросала косую тень на угол прихожей, и Марушка различила только темную согбенную фигуру с двумя огромными узлами. Фигура сделала шаг вперед, но не вышла на свет — только в глазах загорелись две отраженные искорки.
— Красивая, — произнес звучный женский голос, в котором отчетливо прослушивался непривычный иностранный акцент.
Под пристальным взглядом матери Марушка поздоровалась, подошла к гостье, взялась обеими руками за один из ее узлов и пошла впереди, указывая дорогу.
Прислушиваясь к удаляющимся шагам, мать Марушки тяжело вздохнула и оперлась на дверной косяк. Вот и она берет проезжих на постой — она, вдова самого крупного землевладельца в округе, только где теперь та земля? Всю расхватали неизвестно откуда взявшиеся после смерти мужа кредиторы. А жить-то надо… И ей, и Марушке — зачарованной принцессе, ничего не замечающей вокруг себя, в том числе и нависшей над их домом угрозы беспросветной бедности.
За стеной ровно шумел мелкий дождь. Прихожую пересекали желтоватые глинистые следы. Марушкина мать снова вздохнула. Нет, она пошла на это не только ради денег. Короткий разговор с той женщиной возродил в ее душе самую главную надежду, извечное, страстное желание, не покидавшее ее самое меньшее два года.
Выдать Марушку замуж.
Отец называл эту комнату своим кабинетом. После его смерти она пустовала, здесь было прибрано и пыльно. Уже совсем стемнело, и Марушка зажгла одиноко стоявшую на столе свечку.
Тем временем постоялица уже развязывала свои узлы, хозяйски осматриваясь по сторонам. Рассеянный свет чертил глубокие тени на ее лице немолодом, узком, костистом. Она сняла с головы темный платок с длинными кистями — волосы были неожиданно светло-русые, контрастируя с яркими черными глазами. Марушка чуть не вздрогнула, когда эти глаза остановились на ней, улыбка намертво приклеилась к ее напряженному лицу.
— Красавица, — повторила женщина со своим чужеземным акцентом. Садись. Венцик — он черненьких любит, очень любит… А я тебя вот хоть сейчас всему научу, ведь одной красоты мало, что ты сможешь при одной красоте? А наука небольшая, только смотри…
Марушка смотрела. Нежилая комната менялась с фантастической быстротой, и невозможно было уследить за стремительными движениями узких рук незнакомки. Темное покрывало завесило окно, свеча многократно отразилась к веренице зеркал, из угла в угол протянулись гирлянды пучков сухих, пряно пахнущих трав. На столе возникли десятки причудливых склянок, мешочков с вышитыми на них непонятными знаками, деревянных и костяных амулетов на длинных шнурках. Это же колдовство, осознала Марушка и вздрогнула, заметив в углу стола высушенное крыло летучей мыши с хищно скрюченными коготками. Но особенно жуткими были две свисающие с веревки девичьи косы — одна русая, а другая темно-каштановая, почти в тон Марушкиных волос. Как это можно отрезать косу у живой девушки — или?…