Вампиры. Путь проклятых
Шрифт:
Ответ он знает и сам.
— Несколько минут у меня будет. Попробую извлечь пули и обработать раны…
Вот только обычной уверенности в голосе Генриха я что-то не слышу. Значит, плохи дела у капитана. Скорее всего, не выкарабкается.
Жаль.
А Генрих-то все равно остался врачом, пусть даже и врачом-вампиром! Интересно, чем он раны обрабатывать собрался? Слюной тут уже не поможешь, а обычные антисептики нам — что мертвому припарки! От них только хуже стать может…
Добрый доктор Айболит, он на кладбище сидит:
— А как же…
— Обо мне не беспокойтесь — я уйду. Если получится — вместе с ним. А теперь — главное, Влад. Я надеюсь, что ты сможешь! Я-то это уже давно понял, вот только убедить самого себя до конца так и не смог. Сейчас это — твой шанс! У тебя уже многое получилось… У вас получилось, — тут же поправляется он. — И вы должны сделать еще шаг. Вместе. Всего один шаг!
— Какой, Отец? — кажется, я понимаю о чем он говорит! Неужели он знал обо всем с самого начала? Еще тогда, когда приобщал меня? Знал то, что только сейчас начинает доходить до меня?! Знал — но не мог воспользоваться сам?!
— Всего один шаг, Влад. Один шаг, Эльвира. Но его вы должны сделать сами. Сами, понимаете? Вам понадобится лишь вера. Вера, что у вас получится. Уверенность в себе. Я дамвам только одну подсказку. Ты слишком много «знал» о вампирах до Приобщения, Влад. Но кое-что тебе все же было неизвестно — к счастью для тебя! Секса для вампиров не существует, Влад! Они неспособны к этому. Но тебе-то было невдомек!.. Знаешь, как я тебе завидовал?
Он хитро прищурился и подмигнул мне.
— Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться!
— Земля тебе пухом, Генрих.
— К черту!
— Ну что, девочка моя? Последний парад наступает? Вломим им напоследок? — я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то глубоко внутри, обволакивая склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже стыла смертная тоска обреченности.
— А почему бы двум благородным вампирам и не вломить этим грязным монахам как следует? — оскалилась она в ответ.
Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы.
— Тогда — вперед!
Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы.
3
Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла «святого отца».
Осталось шестеро.
Масляный шелест передергиваемого затвора. Кувыркается в темноту картонная стреляная гильза. Рядом дергается, плюясь короткими очередями, автоматическая винтовка в руках Эльвицы.
Ржавые вспышки
Улица плавно изгибается, уходит вниз. Эльвица со свистом рассекает воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами…
Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и нет ни прохода, ни сил перемахнуть через крыши — потому что дальше здания громоздятся вплотную, все выше и выше, до самого бледнеющего неба, и в стенах нет даже окон, чтобы влететь внутрь, затаиться, укрыться от преследователей и встающего солнца.
Улица уносится назад бесконечной кишкой великана, но кажется, что мы висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом за нами, огибая углы, вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом!
Я уже не уверен, что это иллюзия! Да и какая разница — иллюзии, в которые мы верим, убивают нас!
В последний миг успеваю растечься туманом, и тут же — антрацит слепящей вспышки боли! Во мне — черная дыра; еще немного — и я вытеку в нее весь, испарюсь, исчезну, как роса под солнцем!
Падение. Боль. На этот раз — тупая, серая, и от нее я прихожу в себя. Порыв ветра. Рядом — Элис.
— Влад! Что с тобой?! — в голосе ее моя же черная боль мешается с фиолетовыми отблесками ее отчаяния.
— Ранили.
— Лететь можешь?
— Нет.
— Я… я понесу тебя!
— Не на…
Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи — только наоборот.
Мы пролетели совсем немного.
Кончились силы у моей Эльвицы.
— Идем, Влад! Скорее! Здесь… здесь кладбище! Может, удастся спрятаться…
Как там называются кладбища на казенном канцелярите? Места упокоения? Самое место для таких, как мы.
Кое-как перебираемся через ограду, бежим между надгробиями и обелисками. Негде здесь спрятаться, негде! Это вам на Западная Европа или Англия с их фамильными склепами и комфортабельными усыпальницами. Тут не укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха!
Визг пуль, из ближайшей могильной оградки летят искры. Но стреляют не сзади, а откуда-то слева. Обошли!
Наугад палю из Генрихового обреза. Масляный шелест металла. Сколько у нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской траве, увязают в жирной глине.
Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не целясь, стреляю в ответ; падаем, откатываемся в сторону. Эльвира отбрасывает разряженную винтовку, достает пистолет.
Отползаем под прикрытие высокого гранитного надгробия с фигуркой возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают — но попробуй только высунься!
И тут я наконец отчетливо понимаю, что это — все. Совсем. Горизонт уже начинает окрашиваться розовым, нестерпимое сияние проникает даже сквозь закрытые веки, все тело жжет разгорающимся огнем, мысли путаются, в ушах нарастает комариный звон.