Вандербикеры с 141?й улицы
Шрифт:
Оливер вытащил нужную энциклопедию и пролистал.
– Вот, это Ньютон, – сказал он и ткнул пальцем в фотографию.
– У него очень класивые волосы, – восхитилась Лэйни и погладила снимок.
– Не читайте там ничего, – пожурила их Джесси. – Этим книгам шестьдесят лет, не меньше, и в них полно ошибочных фактов.
– Ладно, ребята, не уходите от темы, – вмешалась Иза. – Видимо, мы должны успеть переубедить Байдермана до Рождества.
– То есть за четыре с половиной дня?! – ужаснулась Джесси и взглянула на свои наручные часы. – Точнее, за сто шесть часов!
– Именно. Меньше пяти дней, ребята. У кого есть идеи?
– Обнять
Оливер потёр ладони и поднял бровь.
– Предлагаю взять баллончик с краской и написать у него на двери… – он выдержал паузу для большего эффекта, – мерзкие ругательства, которые обычно пишут в туалетах.
Иза пропустила слова брата мимо ушей.
– Лэйни, думаю, ты права. Надо постараться быть добрее к Байдерману. Ну, знаете, вырасти в его глазах.
Джесси с Оливером скептически нахмурились. Гиацинта испуганно ахнула. Лэйни принялась разминать руки, готовая обниматься. Крепко-крепко. Наконец Оливер пожал плечами:
– Я согласен сделать для него что-нибудь хорошее, если он разрешит нам остаться.
– Пожалуй, я попробую быть к нему добрее, – сказала Джесси, и Иза с благодарностью на неё посмотрела. – Но если ничего из этого не выйдет, мы с Оливером уж точно разрисуем его дверь! Что скажешь, Гиацинта?
– Я его боюсь, – призналась Гиацинта, кусая ноготь на мизинце.
– Пятеро против одного! – крикнул Оливер. – Да брось, что он нам сделает?
– Ты справишься, я знаю, – обратилась Иза к сестре. – Разбуди в себе Гиацинту Храбрую.
Гиацинта кивнула, но грызть ногти не перестала.
– Вот здорово будет, если мы переубедим Байдермана! – заметила Иза. – Какой чудесный выйдет подарок на Рождество для мамы с папой – лучший на свете!
Младшие Вандербикеры задумались над лучшим на свете рождественским подарком для родителей. Гиацинта, разумеется, ещё месяца два назад подготовила для них подарки, но ей понравилась идея сестры. Оливер уж очень усердно размышлял над тем, какие дары хочет получить на Рождество, и совсем забыл о том, что должен их ещё и вручать.
– Мама с папой заслуживают сногсшибательного сюрприза, – решил Оливер. – Ничего им не скажем.
Иза покосилась на брата:
– Ты ничего для них не подготовил, да?
Тот поспешно сменил тему:
– А раз мы храним это в тайне, надо убедиться, что кое-кто нас не сдаст. – Он выразительно кивнул на Лэйни.
– Лэйни, это секрет, – назидательно произнесла Джесси.
– Ага, – тут же согласилась Лэйни.
– Что «ага»? – уточнила Джесси.
– Ага, давайте быть доблее к Байделману, – ответила Лэйни.
– Да, только папе с мамой об этом знать нельзя. Хорошо, Лэйни? – попросила Джесси.
– Ага!
Все пятеро принялись обмениваться идеями, как растопить холодное сердце хозяина. Операция «Байдерман» началась. Им не хотелось терять надежду, но все думали об одном и том же: как подружиться с человеком, которого они никогда не видели и который вот уже шесть лет безвылазно сидит у себя в квартире?
Глава вторая
Дома из песчаника на северной стороне Сто сорок первой улицы стояли плечом к плечу, словно шеренга марширующих военных. Все одинаково высокие, в четыре этажа, и у всех первый этаж назывался «дворовым», потому что из него можно было выйти сразу во двор. В некоторых домах, в том числе
При этом каждый «песчаник» на этой узкой, обрамлённой деревьями улице обладал особым характером. Один был округлым, словно добродушный, хорошо откормленный дедок, с изогнутым фасадом и красивыми загогулинами над пучеглазыми окнами. Другой – идеально симметричным, с этакой королевской осанкой, заметно выделяющимся на фоне своего соседа с замысловатыми башенками на крыше и разноцветной черепицей, мерцающей в солнечные деньки.
На южной стороне ютились более крупные здания, и с обеих сторон их окружали церкви, причём и та и другая недавно справили столетний юбилей. За одной из них лежала узкая полоска ничейной земли, которую мисс Джози мечтала превратить в небольшой парк, а Оливер – в баскетбольную площадку. В двух кварталах на запад от дома Вандербикеров у подножия каменистого холма располагался крошечный парк, а на его вершине красовались похожие на средневековую крепость здания – кампус городского колледжа в Гарлеме.
Хотя Сто сорок первая улица была узкой, тротуары на ней сделали широкими. Величественные фонари стояли шагах в пятидесяти друг от друга. Столбы тянулись вдоль домов ровным строем, а в конце загибали за угол, будто гребень волны. Вечером улицу обволакивал их тёплый свет, и у прохожих создавалось впечатление, будто сто лет назад она выглядела точно так же.
Дом Вандербикеров – скромный красный «песчаник» с флюгером, который вращался на ветру, – находился ровно посередине улицы. Он выделялся не за счёт своей архитектуры, а потому, что в нём всегда кипела жизнь. Гости Вандербикеров по-разному описывали их дом, но все сходились на том, что он точно НЕ:
Тихий
Прилизанный
Скучный
Предсказуемый
И сейчас эти определения особенно НЕ подходили хозяйству Вандербикеров. Дети перенесли заседание по Байдерману в комнату Джесси и Изы на втором этаже. Древняя батарея бодро засвистела, приглашая их войти. Иза поставила лист на мольберт и взяла в руку фломастер, готовая делать записи. Гиацинта мастерила значки «Операция “Байдерман”» для собраний. Лэйни нашла под кроватью Изы коробку заколок с цветочками и принялась методично закалывать свой хвостик всеми по очереди.
Когда все устроились, Иза окинула взглядом сестёр и брата. В их межрасовой семье смешалось множество разных черт, и Изе нравилось рассуждать про себя, кому что досталось от какого родителя. Она сама унаследовала от матери удивительно прямые чёрные волосы и обычно убирала их в аккуратный хвостик или элегантную французскую косу, а вот её близняшка Джесси ходила с густой копной непослушных волос, как у папы, и никак их не укладывала. У Оливера были мамины тёмные глаза и папина лохматая шевелюра. Гиацинта родилась с ловкими, тонкими пальчиками, как у мамы, и большими ногами, как у папы. Лэйни вобрала в себя черты обоих родителей в равной степени; если бы Иза смешала на палитре мамин и папин цвет волос, у неё получился бы тот самый тёмно-коричневый оттенок локонов Лэйни; ножки ей достались обычные, не большие и не маленькие, а глаза получились темнее папиных, но светлее маминых.