Вангол
Шрифт:
— Как хочешь, можешь руки в гору и к легавым, только я следом пойду, пока они из тебя решето делать будут, может, проскочу, а, Задвига? — Остап ехидно ощерился.
— Остап, я про тебя много баек слыхал, ты ж бегунок легендарный, подумай башкой, может, чё придумаешь, мне к легавым ходу нету, за тебя шкуру подставлять тоже не с руки, так что давай вместе выбираться из этой ямы.
— Следи за входом, пойду посмотрю, второй зал этой пещеры обойду, может, где-то второй выход есть. — Остап взял один из факелов и ушёл в темноту.
— Так, значит, бандиты в пещере. Кстати, там полно оружия и боеприпасов ещё со времен Гражданской войны, — сказал Вангол, поправляя повязку на руке Арефьева.
— Ты рассказывал. А откуда оно здесь?
— Вот этого я не знаю, — ответил Вангол, улыбнувшись.
— А что же этим здесь нужно? — спросил Владимир.
— Остап говорил Василю, подельнику своему, о каком-то золоте, якобы припрятанном им здесь. — Вангол, удобно устроившись
Степан тоже залёг рядом и был готов к бою.
— Значит, за золотишком ворованным пришли, ясненько.
— Да вот не всё ясненько, Володя. Сомневаюсь я, чтобы Остап в побеге тогда золото в тайге бросил.
— Он же спрятал.
— Да какой ему смысл был тогда прятать. Он бы с собой его нёс. Что-то не так, что-то не то здесь.
— Ничего, выкурим этих тараканов из норы и всё узнаем. — Степан, сильно затягиваясь папиросой, пытался облаками дыма отогнать от себя наглевших после дождя комаров.
— Просто так, Степан, Остап не выйдет. Тем более он ведь достиг своей цели. Он пришёл сюда и, скорее всего, нашёл то, что искал, — продолжал размышлять вслух Вангол. — Степан, мы тут с Володей подежурим, приготовь-ка мяса, давно жареной оленины не пробовал. Да так, чтобы аромат этих придурков в норе достал, — попросил Макушева Вангол.
— То хорошее дело, не пропадать же добру!
Степан ушёл к догоравшему костру, и скоро над тайгой поплыли приятные запахи жареной оленины. Не прошло и часа, как на камне, напротив входа в пещеру, все трое с удовольствием уплетали жареное мясо, запивая его крепким ароматным чаем. В пещере, проклиная всё на свете, давился слюной Задвига. Остапа долго не было. Задвига уже обеспокоенно прислушивался к каждому шороху, но напрасно, время шло, а его всё не было и не было. Обозлённый и голодный, Задвига чувствовал, что та блатная храбрость, которая всегда выставлялась им напоказ в воровских разборках, куда-то уходит из него. Остап, оставив его одного в этой каменной западне наедине с самим собой и ментами, готовыми его расстрелять без лишних разборок, не подавал никаких признаков своего присутствия в пещере. Когда в пещеру проникали запахи жареного мяса, Задвига просто матерился про себя и терпел. Когда дым папирос стал щекотать его ноздри, он просто разрядил несколько патронов в проём выхода. Уже несколько раз он громко кричал:
— Остап! Ты где?
Ответом была тишина. Это ещё больше злило Задвигу, ему казалось, что Остап просто бросил его.
— Сука, награбастал золота и ушёл через другой выход, а я, как дурак, стерегу здесь ментов! Ну сколько мне здесь удастся продержаться! Без жратвы! Без воды! — А пить все сильнее и сильнее хотелось! — Где эта сволочь? Остап! Остап! Ты где?
Тишина, только тишина в ответ.
Остап не нашёл второго выхода из пещеры. Его мощный, приспособленный ко всему организм выдержал первую атаку тех неведомых человеку сил, которые сломали Танцора и Дергача. Но второго испытания он не выдержал. Остап дошёл до второго зала, и золото приковало его внимание. Сначала он открывал ящики и мешки и рассматривал содержимое. Запускал руки в тяжёлый и холодный металл, растекавшийся сквозь пальцы. Сколько же здесь денег? Он нашёл, он может это забрать! Это его и только его золото! Но он попал в западню. Выследили, суки, выследили! Ничего, он найдёт способ выйти отсюда. Он всегда находил способ спасти свою жизнь! Его мозг лихорадочно работал в поисках пути спасения и… не находил его. Шло время, несколько раз он слышал истошные вопли Задвиги, зовущие его. Остап молчал, он должен был вернуться с решением. Время шло, а решение так и не приходило! Западня! Ловушка! Он поднял с пола казацкую саблю и стал рубить кожаные сумы, из них сыпалось и сыпалось золото. В дрожащем свете факела оно кроваво мерцало и звенело, рассыпаясь по каменным полам. Боль, которая убивала людей, настигла Остапа, яростно рубившего и топтавшего царские червонцы. Он замер с поднятой саблей и медленно опустился на колени. Страшные спазмы сковали его тело, и он рухнул на спину, не понимая, что с ним происходит. Потом он перестал чувствовать боль, но перестал чувствовать и своё тело. Он лежал среди россыпей золотых монет, среди несметного богатства, но не мог даже шевельнуться. Факел, оброненный им при падении, не погас. Он упал рядом, и языки огня постепенно стали лизать одежду Остапа, они медленно поползли по ватнику, постепенно прожигая его до тела. Остап видел, как горит его одежда, как пузырится кожа на руке, всё ещё сжимающей саблю. Но ничего не чувствовал и ничего не мог сделать. Он горел заживо, лишённый возможности потерять от боли сознание или спасти себя. В его мозгу, его живом мозгу, фиксирующем всё, что-то рвалось и лопалось, мысли и воспоминания кусками и обрывками скручивались в одну спираль и уходили в бесконечность… в чёрную бездну времени. Ужас, сковавший и охвативший его, на мгновение вернул ему силы, и страшный нечеловеческий крик было последнее, что он смог сделать перед тем, как его сознание погасло. Этот крик и был той последней каплей, которая сломала волю Задвиги. Нечеловеческий, душераздирающий вопль умиравшего Остапа сорвал его с места. Он, уже плохо соображая, что делает, схватил карабин и с криком кинулся к выходу из пещеры. Когда он выскочил из
— Один готов, но это не Остап, — передёрнув затвор, спокойно сказал Вангол.
На выстрелы от костра подошёл отдыхавший у огня Арефьев. Он принёс небольшой наплечный мешок из плотного брезента, валявшийся у костра.
— Вангол, посмотри, что в нём, развязать не могу, туго затянуто.
— Степан, присмотри за пещерой. — Вангол ножом надрезал узел и раскрыл мешок. — Ну вот, мужики, и всё, — увидев содержимое, облегчённо сказал он. — Вот он, «список грешников», за которым мы шли. Вот он, архив Битца. Степан, взгляни.
Макушев, оторвав взгляд от входа в пещеру, посмотрел на кожаный портфель, вынутый Ванголом из мешка.
— Да, это он, тащи его, Володя, в костёр и сожги всё, до последней бумажки, и портфель сожги, — сказал Степан.
Арефьев вопросительно взглянул на Вангола. Тот подтверждающе кивнул:
— Делай, что велено старшим по званию, и забудь, что ты видел этот портфель. Так будет лучше для всех.
Так будет лучше для всех. Это решение давно созрело и у Вангола, и у Макушева. И потому в огне костра в далёкой тайге горели листы бумаги и записные книжки с записями, способными ломать человеческие судьбы и вершить страшные дела. Тысячи людей, так или иначе попавшие в эти списки, были невольниками своего прошлого, и вот теперь их страшное прошлое сгорало и уходило в синее небо вместе с дымом костра, освобождая их уставшие грешные души.
— Вангол, может, рвануть эту пещеру вместе с Остапом, если он там сидит? Архив мы нашли. Как думаешь? — задал вопрос Макушев.
— Можно и так, только я хочу убедиться, что Остап не выйдет отсюда живым. Один раз я уже ошибся. Это очень дорого стоило многим. В пещере что-то произошло, я пойду, надо посмотреть, — ответил Вангол, поднимаясь с земли.
— Это опасно, пойдём вдвоём. Володя подстрахует на входе. — Степан тоже поднялся, готовый следовать с Ванголом.
— Нет, капитан, я пойду один, вы подстрахуете. Если я не вернусь, вы будете дежурить здесь до тех пор, пока из пещеры не выйдет Остап. Он должен умереть. Он не заслуживает пощады, и вы это знаете. Вы убьёте его, если этого не смогу сделать я. — С этими словами, не допускающими никаких возражений, Вангол направился к входу в пещеру.
Встав напротив, он выпустил пять пуль в её тёмное отверстие. Поставил карабин, вытащил нож и шагнул внутрь. В первом зале никого живых не было, это Вангол почувствовал сразу, как вошёл. Он услышал бы даже затаённое дыхание человека. На минуту приостановившись у ящиков с оружием, Вангол дал время глазам привыкнуть к темноте и бесшумно двинулся дальше. В самом конце зала он увидел лежащего навзничь Дергача. Лёгкое ранение лица и перерезанное горло ему многое объяснили. Дело рук Остапа, значит, этот зверь здесь. Вангол, собравшись, сконцентрировался и вошёл в переход, ведущий ко второму залу. Он помнил, как нелегко ему пришлось, когда он в первый раз переступил этот барьер, как ощущение страха и боли согнуло его. Сейчас он ждал этого и был готов, потому что за этим барьером духов тайги его ждал лютый и ненасытный враг, с которым он просто обязан был свести счёты. Перед входом во второй зал Вангол наткнулся на труп ещё одного бандита, тот тоже умер не своей смертью, о чём свидетельствовала лужа свежей крови. То, что в пещере были останки людей, Вангол знал. Но то, что их так много, Вангол увидел только сейчас. Это была страшная картина. Как ни стран но, но пока он чувствовал себя вполне нормально. У самого входа он поскользнулся, нога не могла найти опоры, и он еле удержал равновесие. Сбалансировав телом, присел и рукой наткнулся на кучу скользких круглых металлических предметов. Вангол мог их разглядеть в темноте, но не мог ни на секунду отвлечься, зная, с каким противником ему предстоит поединок. На ощупь понял, что это монеты, и несколько штук сунул себе в карман. В дальнем конце зала что-то тлело, создавая тёмно-красное марево, распространяя сладковато-приторный запах. Вангол, стараясь не наступать на кости, устилавшие пол пещеры, осторожно стал приближаться. Уже метрах в пяти он понял, что это тлеет труп человека. Он сделал ещё шаг, и вдруг сильная боль разлилась по его телу. Свинцовая тяжесть, казалось, приковала его к месту, и только неимоверным усилием воли он, рванувшись назад, смог в несколько отчаянных прыжков преодолеть расстояние до выхода и выпасть из зала. Дальше силы позволили ему только ползти. Он полз почти вслепую, натыкаясь на валявшиеся на полу предметы, стены и ящики. Он полз уже машинально, не руководя собой. Когда его голова показалась из проёма входа в пещеру, сильные руки Макушева подхватили его и понесли. Очнулся и пришёл в себя Вангол спустя несколько часов. Уже была глубокая ночь. Ярко горевший костёр освещал встревоженное лицо Арефьева, сидевшего около в обнимку с карабином и сосредоточенно смотревшего на огонь.
— Где капитан? — спросил Вангол, чуть приподняв голову.
Арефьев, радостно воспрянув, чуть ли не закричал:
— Слава богу, Вангол, ты как? Ура, мы так беспокоились за тебя!
— Где Степан? — повторил Вангол.
— Караулит вход в пещеру, мало ли…
— Уже не нужно, всё кончено. Остап мёртв, все мертвы, — сказал Вангол и устало закрыл глаза, уронив голову.
— Вангол, тебе плохо, я сейчас… Степан, Степан, иди сюда! — засуетился Арефьев, подскочив к Ванголу.
Вангол улыбнулся: