Ванька-ротный
Шрифт:
– Пойдёшь по дороге, на развилке дорог в лесу свернёшь влево, пройдешь километра три лесом, при выходе на опушку опять свернёшь в лес. Вот там при выходе из леса левее дороги увидишь деревню. %%%%%
– 11 – В этой деревне и находиться штаб. В деревне живут местные жители. Офицеры штаба живут по домам. Сам понимаешь, кому хозяйки, перины и подушки, а кому, вроде нас, в холодном сарае приходиться спать.
– Я вот с разведчиками в сарае на сене. А ты, друг Сашечка, я вижу, со своими солдатиками на мерзлой земле!
– Ты, Михайлов, теперь работник штаба. Ты мне, вместо рассказов о пуховых подушках, посоветуй что делать.
– Вот пойду завтра утром назад, зайду к тебе, возьму у тебя связного, доложу начальству, что вы лежите на берегу, пусть дадут указание. Что они решат, сказать не могу, но думаю, что тебя определят в батальон. А вообще, теперь ты можешь сам послать с запиской посыльного прямо в штаб полка.
– А теперь [Сашечка, друг мой], мне пора!
– Из училища ребят никого не встречал? Пуговкина Сашку не видел?
– Нет, он, говорят, попал в другую дивизию.
– Пошли! – сказал Михайлов своим разведчикам. Я посмотрел на него, он чему-то улыбался. Возможно, он был доволен своим положением. Ясно, что ходить в разведку было
– 12 – Майора Пуговкина я например встретил в I958 году, после войны. Я вышел в коридор из класса Академии, где мы, офицеры запаса, проходили переподготовку. Прошло 37 лет, а я его сразу узнал в лицо. Он помнил Михаилова. А то как же! Я рассказал ему о нашей последней встрече. Но вернемся к делу! Ни стрельбы, ни шума, ни голосов с той стороны, куда ушел Михайлов, в течение ночи не было слышно. Они ушли и так же тихо исчезли, как живые призраки исчезают в холодную даль! Кругом стояла действительно зловещая и непроглядная тишина. Через некоторое время на дороге, по которой уехала повозка и пришел Михайлов со своими солдатами, снова показались какие-то люди. Они шли большой толпой, и на этот раз их было гораздо больше. Одеты они были иначе, чем наши московские солдаты. На головах у них были надеты каски, поверх шинелей до самых пят болтались защитного цвета плащ-накидки, затянутые около шеи на шнурок. У нас таких плащпалаток не было. Вел их, как потом выяснилось, вновь назначенный комбат, старший лейтенант, не то Поливода, не то Вудко, точно фамилию его я не запомнил. Это был широкоплечий, дюжий парень, с серьезным круглым лицом и маленьким носом посередине. Когда они подошли ближе, они нас не увидели. Мы лежали между кочек и шинели моих солдат успели покрыться белым инеем. Я встал на ноги и пошёл им навстречу. Толпа солдат остановилась прямо посереди дороги и из-за спин их вперед вышел тот самый старший лейтенант, фамилию, которого я не запомнил. Он громко, как перед строем, спросил меня кто мы такие. Я рассказал ему, как мы оказались около переправы, как саперы взорвали паром, что мы ждем своих, которые ушли на тот берег. Вчера мы прибыли в состав 119 дивизии и ждём наших с того берега,
– Ну ждите! – ответил он мне и посмотрел на моих солдат.
– Пошли! – пропел он тонким голосом своим солдатам, и обернувшись, свернул с дороги в сторону к отдельной сосновой роще. Он повел своих сибиряков молчаливых и угрюмых дальше вдоль берега, туда, где в небольшой роще деревьев стояла раненая в плечо лошадь. Я пожал плечами и мы остались лежать на месте. Вскоре мы услышали [два] несколько винтовочных выстрелов из той самой рощи, где скрылись сибиряки. Мы не знали причину стрельбы и были встревожены [конечно встревожились]. Но стрельба, как началась внезапно, так же неожиданно и прекратилась.
– 13 – Я послал старшину узнать, в чём там дело и почему стреляли. Он взял с собой солдата, пошёл [туда] и вскоре вернулся. Старшина доложил, что сибиряки пристрелили лошадь и довольные добычей разделывают тушу. И действительно, вскоре между деревьев и кустов показался дым и замелькали огни небольших костров. Мы смотрели на раненую лошадь, как на несчастное, обреченное животное, а они в ней увидели совершенно другое – куски свежего мяса. Солдатской хватки у них хоть отбавляй! Они только пришли на место и сразу набросились на лошадь. Мне это было не понятно! Я понял всё потом, когда стал выяснять о получении продуктов и о величине солдатского пайка. Изморозь, холодная и зябкая, тянулась на берег с реки. Солдаты подергивали плечами, а там жарили мясо и грелись у костров. Некоторые из моих тоже оживились, хотели пройтись и повертеться около костров, но я не разрешил, а старшина осадил их. Время летело так быстро, как эти холодные струи реки, которые неудержимо и стремительно неслись под уклон на поверхности воды [сильной реки]. Я сидел по-прежнему над обрывом и смотрел то на береговую кромку леса [по ту сторону реки, и переводил свой взгляд] то на крутые водовороты реки [которые неслись мимо меня]. Сзади я услышал похрустывание льда и шуршание [схваченной морозом] замерзшей травы. Метрах в тридцати на меня шагал старший лейтенант [из того батальона]. Он подошел к берегу, постоял некоторое время молча, посмотрел на ту сторону, огляделся вправо, влево, и сказал:
– Завтра я пойду в полк и доложу насчёт тебя.
– Оставайся покуда здесь. Может, увидишь кого из своих.
– Может ещё кто из ваших вернётся?
– Вернётся! – подумал я. Если уйти сейчас под деревья, a солдаты мои только и ждут податься ближе к кострам, кто будет следить за тем берегом, возможно, нужна будет какая помощь? Не успел старший лейтенант дойти до своих солдат, как над лесом из-за реки послышался резкий гул моторов. Из-за макушек деревьев в нашу сторону, на небольшой высоте летели немецкие бомбардировщики. Они шли густой цепью друг за другом. Проревев у нас над головой, они развернулись и пошли обратно вдоль [нашего] берега. Недолетая до нас, они несколько снизились и по очереди стали бросать [%%% по пять-шесть бомб] бомбы и стрелять из пулемётов. Пройдя один раз вдоль берега, они развернулись и почти цепляя за макушки сосен, [где теперь лежали сибиряки] сбросили ещё серию бомб [, а потом вернулись] и открыли [пулеметную трескотню] стрельбу.
– 14 – Все перемешалось в гуле и реве моторов, в стрельбе из пулеметов и во взрывах осколочных бомб. Послышались крики, заметались люди. Ни солдаты сидевшие у костров, ни наши, лежавшие в отдалении от берега [между кочек], заранее и не окопались. Кто знал, что всё так будет [выйдет]? А теперь за свою беспечность солдаты расплачивались кровью. Сибиряков застала бомбежка за варевом мяса [у костров], а мы остались лежать между замерзших кочек на совершенно открытом [пространстве] месте. От бомбежки укрыться было негде. Вот как бывает. Сидели, лежали, а отрыть себе щели или окопчики не додумали. Сверху на нас сыпались мелкие и крупные бомбы, с визгом и скрежетом ударяли в землю тяжелые пули. Нам казалось, что под нами рвется [и разлетается в стороны] земля. Но на наше счастье, что мы оказались среди кочек, [на открытом пространстве]. Немцы бомбили берег, а нас только [как следует] трясло. Из рощи выскочил комбат, старший лейтенант. Он, прыгая через кусты и кочки, бросился бежать по полю в направлении [той] дороги, [откуда %%%%]. За ним врассыпную бежали [его] солдаты. А в роще продолжала реветь и взрываться земля. Бежавшие падали, поднимались, переползали на ходу [на четвереньках]. А сверху над берегом распластались немецкие самолеты. Я вспомнил, как в начале войны, там у Москвы по немецким самолетам по ночам светили прожектора и били зенитки. А здесь они летали свободно, как по помойкам воробьи. Наши солдаты лежали в открытом поле. Они не шевелились. Немцы сверху не видели их. Прямых попаданий не было. Но бегство из рощи комбата и его сибиряков в один миг подхлестнуло кой кого из моих солдат. Первым сорвался тот шустрый мужик, который ещё в телятнике при отъезде на фронт, нализался спиртного. Несколько человек сорвались с места и побежали за ним. Я крикнул им, но они даже не повернули головы. Немцы заметили бежавших и развернулись над полем. Хвостатые черные чушки теперь рвались между кочек и мелких кустов. [После первого разворота над полем] Двоих на бегу разорвало [где они были] заволокло летящей землёй [и дымом]. Пролетая над нами, самолеты били из пулеметов, и под ударами тяжелых пуль промерзшая земля вскидывалась кусками и разлеталась в стороны. Я кричал до хрипа на солдат, чтобы они лежали на месте. Но страх после длительной бомбежки, грохот и рёв моторов сделал своё коварное дело. Большая часть солдат поднялась и побежала [тронулась, чтобы уйти] подальше от края берега. Они хотели выйти из-под огня. Поднявшиеся отбежали метров на сто и снова залегли. Со мной остался старшина и человек пятнадцать солдат.
– 15 – Мы лежали меж кочек, уткнув лица [и тела] в мёрзлую землю. Под вой, грохот и взрывы нас швыряло из стороны в сторону и подбрасывало над землёй, выворачивало все внутренности и било остервенело по голове [по местам с невероятной силой]. Мы цеплялись за мерзлую, покрытую льдом траву, рвали ее, готовы были вдавиться в застывшую землю, и ни холода, ни льда, при этом, мы под собой не чувствовали. [Нам было жарко.] Немцы сыпали бомбы, полизали землю свинцом. Периодически всё кругом вдруг стихало, мы поднимали головы, оглядывали себя и смотрели кругом, но в пространстве перед собой ничего не видели [и не различали], в глазах стоял какой – то непроглядный туман. Время остановилось [для нас]! Минуты превратились в целую вечность! И после всего этого, каждый раз мы должны были не забывать, что в штабе полка нас немедленно расстреляют или в любой момент потом отдадут под суд [военного трибунала]. Там, где дорога от берега уходила в тыл, метрах в трёхстах от берега была небольшая высотка в виде продолговатой гряды, она возвышались над полем с кочками метра на полтора. На ней росли невысокие сосни. [Она была от берега в двухстах метрах.] Солдаты батальона залегли под деревьями и тут же окопались. Мы отошли от берега [отбежали ближе к ним], но места окопаться на высотке для нас не оказалось [хватило], и мы остались лежать в открытом поле. Все ожидали нового налета. В роще, где, пристрелив лошадь, сибиряки развели костры, горели огни и шёл дым. Там остались раненые и убитые, и туда снова полетели бомбы. Комбат решил подобрать раненых вечером, с наступлением темноты, когда прекратиться бомбежка. Теперь сунуться туда не было никакой возможности. Потерь среди моих солдат кроме двоих пока не было. А тех двоих прямым попаданием разорвало на куски. Немцы зашли для бомбежки снова вдоль кромки берега. Новая серия осколочных бомб пришлась по тому месту, где [когда-то] только что мы лежали [%%% полтора взвода]. Земля от разрывов вскипела и вздыбилась, брызнула в разные стороны, теперь мы наблюдали разрывы во стороны. Сверху летел песок, падали клочья земли и [целые] замерзшие кочки. В одно мгновение выросли новые огромные всполохи взрывов. Что было бы с нами, если бы мы остались лежать на берегу? Первые заходы самолетов по сравнений с этими показались нам не такими страшными. Юнкерсы по очереди заходили на боевой курс и повисали над берегом. Они снижались к земле, вываливали свой груз и облегченные с силой и ревом взмывали вверх. Страшный грохот и рев прокатывался над землей, а новый самолёт уже зависал над целью. Мы лежали в двухстах метрах от берега, а земля ходила под нами и дрожала, словно у нас в ногах рвались эти бомбы.
– 16 – Из двадцати налетевших самолетов последний прошелся над берегом и помахал нам крыльями.
– К чему бы это? Мы перевели дух и осмотрелись. На этот раз ни нас, ни сибиряков не задело. Мы переглянулись, посмотрели в сторону сибиряков, они копошились в земле, углубляя свои окопы. Они ждали нового налета. Но ни мы, ни сибиряки не заметили, как под прикрытием последней массированной бомбежки, когда самолеты рыли землю, до роты немцев на надувных лодках переправилась на нашу сторону. Мы увидели пехоту немцев, когда они стали рассредотачиваться по берегу. Вот цепь раздалась быстро в сторону и немцы короткими перебежками стали перемещаться по полю. Я сразу подумал, что это перешла на берег наша рота. Но почему их так много и идут они цепью короткими перебежками, а не гуртом по дороге, как это делают русские солдаты. Догадаться, что это идут на нас немцы, я сразу не мог. Мы стояли во весь рост и они видели нас и не стреляли. Старший лейтенант стоял под сосной позади нас, он тоже смотрел в сторону цепи и молчал. Мои солдаты повскакали на ноги, вытянули шеи и тоже смотрели. Они смотрели то на тех, то на меня. Они ждали, что я скажу [а у меня шла мозговая]. Все смотрели на меня, все ждали моего решения. Комбат [наверное] при этом крикнул мне: