Ванька-ротный
Шрифт:
В игре он не может рассчитывать на успех своих тихоходных вшей. Он тоже хочет играть на быстрых и шустрых легавых. Вот и платит он химику за каждую пару по червонцу.
– А теперь о самой игре! – услышал я голос химика, оторвавшись от своих собственных мыслей.
– Если на нарах расстелить сухую плащ-палатку и разгладить ее рукой, вот здесь с краю провести карандашом прямую черту, то эта линия будет для вшей стартом. Химик разгладил рукой плащ-палатку и провел у самого края черту.
– А
– Кто хочет играть, прошу в кон ставить по четвертному! Каждый у себя под рубахой достает вшу и по моей команде опускает ее на линию старта. По команде – Марш! Все отпускают своих вшей. Я подношу, к краю плащ-палатки зажженную гильзу и вши от огня побегут в темноту. Они не свернут ни влево, ни вправо. Они будут бежать только прямо. Это неоднократно проверено и установлено точно. Чья вошь быстрей добежит до линии финиша, тот и снимает из банка тройную ставку.
– Учтите! С каждым новым забегом общая сумма в банке растет. Начинайте с маленькой, а потом можете ставить и сотенные.
Мы были в восторге! Мы были поражены! Какая логика! Какое знание истории! Такого человека нужно до конца войны сохранить и сберечь! Каких он потом вшей и гнид разведет!
Вши, которые нас до сих пор ели и грызли, приобрели для нас теперь особое ценное значение, можно сказать игровой, денежный смысл. Хорошая вша теперь была в цене. Она могла обогатить любого вшивого офицера. Да, да! Озолотить, если хотите! Потому, что кроме денег, трофейных часов и разных блестящих вещиц и предметов, в банк ставили золотые колечки, браслеты и цепочки. Ставили туда и немецкие сигареты, цветные фонарики, ножички, бритвы "Золинген", помазки из натуральной щетины, расчески, пачки русской махорки, соло и консервы. Так что, имея быструю и шуструю вшу можно было выпить и закусить.
Каждый надеялся, что именно его вша первой доберется до финиша и полфляжки спирта, которую поставил интендант, достанется ему.
Мы не рассчитывали дожить до конца войны. Нам побрякушки и золотые колечки были не к чему.
Но случалось и так. Вша бежит, бежит, да возьмет и встанет. Остановиться по середине дороги и стоит. Хозяин из себя выходит. Трясет кулаками. Материться на чем бог стоит. А она стерва замрет на полпути и отдыхает. Тот с обиды давит ее ногтем. Хрупнет она глухо и лопнет. И на плащ-палатке останется пятно с черной размазанной кровью.
Играли мы, забавлялись. Но вот однажды в дивизию завезли чистое белье. Для солдат и ротных офицеров натопили бани. Привезли, поставили вши бойки. Это вроде ящика на салазках из бревен высотой в человеческий рост. Туда загружается солдатское обмундирование, и жариться при высокой температуре. Под ящиками для этого сделаны специальные топки. После бани всем солдатам и нам устроили санобработку. Там где у нас волосы растут из ведра длинным помелом намазали вонючей мазью. Потравили всех вшей. Химик полка вздыхал. Какая жалость! Испортили такую игру!
Некоторое время у нас вшей действительно не было.
Глава 20 Передислокация
22.09.1983 (правка)
Жизнь в лесу, где стояли полковые штабы, тылы и обозы, шла своим чередом. Суета начиналась с утра, когда пробуждалось начальство.
Очумев за долгую зимнюю ночь от гари, копоти, жары и спертого духа, полковое начальство из теплушек выбиралось наружу дыхнуть свежего воздуха, сбросить оцепенение и дремоту, ополоснуться холодной водицей.
Новый день начинался с позевывания, потягивания и почесывания. В лесу слышались глубокие вздохи, хриплый кашель, ругань и сиплые голоса.
Один чесал за ухом, смотрел вверх, сквозь макушки деревьев на серые проблески неба, беззвучно шевелил губами и пытался решить:
– Какая будёт нынче погода? Будут бомбить немцы?
Другой водил ладонью по небритому подбородку, кривил складки рта, морщил красноватый нос и задумчиво произносил:
– Будут!
Из солдатской теплушки наружу вываливался заспавшийся полусонный солдат, скреб себя ногтями под рубахой, за пазухой и хриплым голосом произносил:
– Хрицы нынче летать не будут!
– К обеду, видать, снег должон пойтить!
– Вон как небо заволокло и затянуло!
– Умываться будете? Товарищ гвардии капитан?
– Давай поливай!
Капитан протягивал руки. Солдат котелком черпал из бочки студеную воду, лил и приговаривал:
– Пусть моются! Им чесаться лень!
Он лил начальству на руки не жалея воды.
Полковые плескались и фыркали, охали как бабы и поглядывали на солдат. До них только сейчас доходил смысл ехидных солдатских слов. Чем-то он любезный недоволен? Нос стал воротить. Да и очень уж плещет без разбора. Не балует ли он?
Но солдат и не думал шутить. У него спросонья просто с языка сорвалось. Он черпал и лил, стараясь всякому угодить.
Человек своей жизнью шутить не будет. Кому охота на смерть идти? Отсюда быстро отправят на передовую. Передовая это не кино. На передовую солдат умирать отправляют.
Офицеры чином постарше имели своих личных, так сказать, денщиков. Они еще с порога подавали свой зычный голос. Денщики от голоса вздрагивали и бежали на голос “самого”. Попробуй, не успей, оступись, сделай промашку – к вечеру соберешь манатки. Здесь в тылах полка ухо нужно держать востро, здесь нужны ушлые и расторопные люди. Посмотришь на солдата с передовой, он на полковых офицеров ноль внимания. Он не повернет голову, когда его окликнет офицер.
Разомнут свои застылые мышцы полковые начальники, расправят плечи, освежаться холодной водой, поедят, попьют с утра в свое удовольствие, разойдутся по блиндажам и теплушкам и угомоняться на целый день. В лесу настанет тишина и покой. Слышно только позвякивание стальных удил и уздечек, жующих сено полковых лошадей, да слышны удары топоров, это полковые солдатики занялись пилкой и колкой дров.
Пройдет немного времени и картина в лесу изменится. Для солдат тоже наступит долгожданный момент. Откроет повар крышку у походного котла, постучит черпаком по его бокам, помешает солдатское варево и встрепенуться серые шинельки. Здесь же рядом, на круглом пне, как на плахе, рубят не головы, а мерзлые буханки хлеба, ледяные брызги от них разлетаются в разные стороны.