Ванна Архимеда
Шрифт:
Куку вынул часы.
— Десять, — солидно ответил он. — Где Свистонов?
— Ждет наверху.
Ия подошла к Наденьке.
— Проскучала? — спросила она тихо.
Теперь шли втроем — Свистонов, Наденька, Куку. За ними шли Телятниковы.
— Не думаешь ли ты, — мрачно спросил Паша — что Свистонов нарочно играл с нами в горелки, чтобы Куку мог полюбезничать с Наденькой?
— Брось, пожалуйста, — ответила Ия. — Откуда такая подозрительность? Просто Свистонов любит молодежь.
Опять
Жених волновался и переступал с ноги на ногу. Невеста была красна как рак.
— Какой материал для вас, Андрей Николаевич, — откинув голову, сказал Куку на ухо Свистонову. — Закрепите, прошу вас, закрепите это! — И Куку снова принялся смотреть.
Белокурая головка Наденьки была близка от него, и он представил свою свадьбу. Гордость изобразилась на лице Куку. Он увидел себя стоящим рядом с Наташей, т. е. с Наденькой. На Наденьке белое платье, фата, в руках у нее свеча с белым бантом, и гулкие своды собора…
Достав платок, важно обтер лицо свое Куку.
Глухонемая вспомнила Ригу, — красивый город Рига, — и надежды, и свою прогулку с приехавшим на каникулы студентом Тороповым в лесок.
Но Куку помешал ее воспоминаниям. Он кашлянул, напружинил грудь. Теперь он презрительно смотрел вниз. Молодые двинулись. Все в церкви зашевелилось. Головы всех повернулись к проходу. Смотрел и Свистонов.
Играл орган. Затем говорил пастор. Затем опять играл орган.
Сквозь цветные стекла видно было, как колышется листва деревьев. Видно было, что листья освещены солнцем.
— Очень хорошо, — произнес Куку. — Но я хотел бы для своей свадьбы большего великолепия.
Когда вышли из кирки Наденька, Куку, Свистонов и глухонемая, обратно летели таратайки.
— Зайдемте, выпьемте пива, — предложил Куку, и, вмешавшись в толпу, они вошли в сад при трактире. Все столики и скамейки были заняты. Смех, тяжелый запах пива, струйки дыма, разгоряченные лица, песни, звуки балалаек, гитар и мандолин.
— Настоящий Ауэрбахов кабачок на свежем воздухе, — сказал Куку Свистонову. — Недостает только Фауста и Мефистофеля.
— Ах, Иван Иванович, — ответил Свистонов. — Вечно литературные воспоминания. Надо подходить к жизни попроще, непосредственней.
Наконец, один из столиков освободился. Четверо друзей сели и потребовали пива. В это время к ним протолкались брат и сестра.
— Можно сесть? — спросили они и кое-как устроились на конце скамейки.
— Я умею пить, — сказала после пятого стакана Ия, — а вот ты, Паша, хотя и мужчина, не умеешь.
— Я умею пить, — ответил Паша, — но я сдерживаю себя.
— Очень я интересный анекдот вспомнила.
— Меня твои анекдоты не интересуют.
— А меня — твои стихи!
— Не ссорьтесь, — попросила Наденька.
За соседним столиком шел оживленный разговор:
— А насчет немцев ты, брат, не прав. Когда я в немецком плену был…
— А бабонька не плоха. Пойду приударю.
— Куда ты, размяк. Сиди! Слева:
— Нет, нет, Митя, посмотри, задок какой. Маша, Маша, поди сюда. Направо под соснами:
— Да, Петя, культура великое слово. За него, мне Иван Трофимович говорил, люди на костер шли.
— Ну да, ты культуру построишь. Выпей, дурачок.
— Митька, я недавно прозрел, теперь в церковь хожу. Ты только никому не говори, понимаешь, никому.
Голос из толпы, дожидавшейся свободных столиков:
— Володя, Володенька! иди в помойную яму поспать.
Пьяный, шатаясь, кричит:
— Подойди сюда, ударю!
За оградой показывается группа: парни ведут за кисти рук девицу, вокруг подпрыгивают мальчишки. У девицы платье в беспорядке, волосы распущены. Она плачет горючими слезами и кричит:
— Ой, тошно мне, ой, тошнехонько. Ой, дайте повязаться! — пытается вырваться. Парни, смеясь, ломают ей руки. Она пытается броситься на землю, но, подхваченная под мышки ухмыляющимися, опускается.
— В кустах с мужиком спала, — поясняют толпе парни. — В милицию ведем.
— Нет, нет, вы не Наташа, вы Гретхен, — шепчет опьяневший Куку. — А я — Фауст, а Свистонов — Мефистофель, а глухонемая — Марта!
— Не говорите ерунды, — раздраженно прерывает Свистонов.
Тяжело ступая, к столику друзей подходит пожилой рабочий. Он останавливается, шатаясь.
— Вы, просвещенные люди, спросить вас можно, почему…
Куку от волнения задевает локтем Свистонова.
Шепотом:
— Сцена за городскими воротами, — восторженно, — сейчас доктором меня назовет!
Рабочий, всматриваясь в лицо Куку, размышляя:
— Гражданин, осмелюсь спросить, не доктор вы будете?
Куку самодовольно смеется.
Куку, Наденька, Свистонов и глухонемая, Паша и Ия, условившись совершить веселую прогулку, отправились к отдаленному озеру. Они захватили с собой одеяла, думки, мясные консервы, папиросы, немного коньяку.