Варфоломеевская ночь
Шрифт:
С громкими звуками набата сливались шум битвы, удары молотов и топоров в двери домов, ружейные и пистолетные выстрелы, крики мужчин, вопли женщин и детей. Пьер выглянул в окно. К солдатам теперь присоединилась толпа черни, появившаяся как бы по волшебству, в надежде участвовать в грабеже.
— Как ты думаешь, Пьер, сможем ли мы выйти? — спросил Филипп, когда Пьер отошел от окна.
— Я посмотрю, сударь. Тут стояла стража, но солдаты, наверно, ушли грабить. Вы в таком наряде настоящий кузнец, но только вам нужно выпачкать
Когда Филипп вошел к Кларе, она вскочила.
— Идемте, идемте! — поторопила она. — Лучше умереть, чем слышать эти ужасные крики.
Пьер, скоро вернулся и доложил, что выйти можно.
— Одну минуту, сэр Флетчер, — сказала Клара, — помолимся сначала.
И она опустилась на колени.
— Я готова, — сказала она, окончив молитву.
— Вам так идти нельзя, сударыня, — заметил почтительно Пьер. — Ваше лицо выдаст вас тотчас даже на темной улице. Растреплите волосы и закройтесь капюшоном как можно плотнее.
— Мне бы хотелось, Пьер, взять с собою меч, — сказал Филипп.
— Возьмите, сударь. Если кто-нибудь заметит его, то посмейтесь и скажите, что полчаса тому назад он принадлежал гугеноту. Я понесу свой под мышкой. Болтайте побольше, говорите грубо, а то догадаются, что вы не кузнец.
Они спустились к двери, выходившей в переулок. Филипп нес на плече тяжелый молот, а у Пьера за поясом снаружи торчал большой мясницкий нож; он был без шапки, и намоченные водой волосы падали ему на выпачканное, черное лицо.
Начинало уже светать, когда они вышли на улицу.
— Идите рядом со мной, — сказал Филипп Кларе, — и старайтесь не показывать вида, что вы боитесь.
— Я буду молиться, — просто ответила она.
Шумевшая на улице толпа вдруг расступилась перед герцогом Гизом, ехавшим со свитою.
— Смерть гугенотам! — кричал он. — Таков приказ короля!
— Этот приказ ты и твои друзья вложили ему в уста, негодяй! — пробормотал Филипп.
Толпа, состоявшая из солдат и подонков, сочувственно ревела. Некоторые плясали над телами гугенотов, валявшимися на улице, и гнусно издевались над ними. Здесь все было уже почти окончено. Лишь некоторые из гугенотов оказывали сопротивление, но большинство, застигнутое врасплох, сознавая, что всякое сопротивление безнадежно, бросали оружие, умоляя о пощаде, или спокойно умирали.
Пощады не давали никому: убивали всех без разбора, даже женщин и детей.
Солдаты ходили по улицам со списками домов, в которых жили гугеноты, и проверяли, не остался ли кто-нибудь из них в живых. Многие из толпы нарядились в костюмы, добытые грабежом, — оборванные нищие щеголяли в бархатных шапках или шляпах с перьями. Многие уже напились. Женщины, сопровождавшие толпы черни, были жестоки и беспощадны не менее мужчин.
— Ну-ка, друг, разбей-ка нам вот эту дверь, — остановил Филиппа офицер со списком в руках; с ним было несколько солдат.
Отказ или даже промедление были бы гибельны для беглецов и отсрочили бы смерть гугенотов на какие-нибудь две минуты. Дюжина ударов тяжелым молотом сделала свое дело. Вдруг из окна грянул выстрел, и офицер, стоявший рядом с Филиппом, упал мертвый. Солдаты дали залп в окно и бросились в рухнувшую дверь. Филипп подошел к Кларе и Пьеру, ждавшим его в нескольких шагах, и они пошли дальше.
Когда они входили в одну из улиц, какой-то человек схватил его за руку.
— Куда ты? Для твоего молота и здесь много работы, — сказал он.
— У меня работа в другом месте, — ответил сурово Филипп.
— Ну, у меня выгоднее. Вот этой рукой я прикончил пятерых и мне достались пять туго набитых кошельков, — говорил он с грубым хохотом. — Ого, что это за девица с тобой? — и он грубо схватил Клару.
Долго сдерживаемое бешенство Филиппа давно искало себе выхода. Он схватил этого человека за горло и оттолкнул его с такой силой к стене, что тот замертво упал на землю.
— Что тут такое? — подбегая к месту происшествия, закричала толпа в шесть человек.
— Переодетый гугенот! — сказал Филипп. — Карманы его полны золота!
Толпа бросилась с дракой и руганью на упавшего человека, а беглецы наши тем временем удалились.
Не прошли они и двухсот шагов, как Клара пошатнулась и упала в обморок. Ее посадили на первое попавшееся крыльцо, и Филипп поддерживал ее. Пьер стоял возле них.
Мимо проходила небольшая толпа.
— Что такое с нею? — спросил один из них, останавливаясь.
— А черт бы побрал этих баб! — грубо сказал Пьер. — Вот увязалась за нами, драгоценностей захотелось, да в толкотне и упала в обморок! Тащи ее теперь домой!
Толпа прошла.
— Я понесу ее, Пьер, она ведь легкая, — сказал Филипп.
— Лучше подождать несколько минут, сударь. Пока мы тут, довольно нашего рассказа, а если понесем ее, встречные заинтересуются нами больше.
Прошло еще несколько минут, а Клара все была без чувств, Филипп взял ее на плечи.
— Нужно рискнуть, Пьер, — сказал он. — Если мы встретимся с двумя или тремя любопытными, так сумеем справиться с ними, а в случае встречи с толпой, мы свернем в какой-нибудь переулок или посадим ее снова. Медлить нам нельзя.
Скоро Клара пришла в себя, а через час беглецы достигли уже лачужки, которую Пьер выбрал для убежища. Из-под кучи мусора, в углу, он вытащил большой узел с платьем, бутылку вина и холодное жаркое.
— Вот тут костюмы для всех нас, — сказал он. — За городом в теперешних наших одеждах путешествовать нельзя. Мы здесь в безопасности до ночи, но сначала надо нам поесть и выпить по стакану вина.
Филипп приготовил между тем из одежды нечто вроде постели.
— Вам нужно сначала подкрепить свои силы и затем отдохнуть, — сказал он Кларе, — а Пьер отправится в город на разведку.