Вариации на тему
Шрифт:
Много лет минуло после того случая. Я бы напрочь забыла о нем, если бы волею судеб мне и тому человеку не пришлось поселиться в одном городе и даже на одной улице. Посему, хочешь не хочешь, а иногда сталкиваемся нос к носу. Разумеется, он не раскланивается (на его месте я тоже не шибко бы радовалась встречам) и делает вид, что вообще не видит меня, однако это не мешает ему инстинктивно встряхивать головой, будто в поредевшей шевелюре осталось еще несколько капелек из того злополучного ведра. От этого рефлекторного движения не спасают даже стекла автомобиля, за которыми его все равно находит мой любопытно-внимательный,
А посмотреть есть на что. После того происшествия парень времени не терял: как хорошо политый боб, карабкался и карабкался по ступеням карьеры и теперь вроде бы вылез даже выше собственной головы. И чем выше взбирается, тем труднее ему замечать меня, вернее — не замечать, а мне, наоборот, тем приятнее попадаться ему на глаза.. Потому что сама я никуда не вскарабкалась. Во-первых, никто меня не поливал, а во-вторых — зачем? Ведь он, этот человек, лезет вверх и за себя, и за меня, то есть, поднимаясь, возвышает этим и меня. Я — как та птичка из сказки, которая во время состязаний, кто выше взлетит, примостилась на лапке у орла и в конце концов стала победительницей. Да, да! Как бы высоко ни взобрался этот человек, я все равно взлечу выше, всегда буду той, кто окатил его ведром воды. Более того: в глубине души я убеждена, что он потому только и смог так высоко подняться, что его вовремя полили добрым ведром воды. Именно это помогало и, думаю, продолжает помогать ему не зарываться и в момент наивысшего самоупоения вдруг умолкнуть и оглядеться по сторонам: не получит ли сверху остужающего ливня? Оглядевшись, он уже куда осторожнее разевает рот. Человек, вовремя попавший под ледяной душ, получает закалку на всю жизнь, становится ценным кадром в любой сфере деятельности.
Так-то! И все вознаграждение, которое я получила за свое доброе дело, — рефлекторное встряхивание головой и невидящие глаза. А жаль. Вглядевшись в меня внимательнее, он мог бы убедиться, что я взираю на его крупную, налитую жизненными соками фигуру не только с любопытством, но и с гордостью — так смотрит огородник на выращенный им помидор.
Однако в последнее время наметились тревожные симптомы: политый товарищ, столкнувшись со мной, больше не встряхивается, проходит мимо спокойно и равнодушно, словно я пустое место. Что такое? Забыл руку, направившую его на верную стезю, толкнувшую вверх? А может, усохла вдохновляющая сила того ведра и человек перестал расти, тянуться, подниматься — и тем самым поднимать меня? Ну-ну…
И я, прихватив простое оцинкованное ведро, гуляю до тех пор, пока не попадаюсь на глаза тому человеку. Видели бы вы, как он вздрагивает, как встряхивает головой, как отскакивает в сторону и, что-то бормоча, бросается прочь — ну совсем как в славные времена молодости!.. И, глядя на его удаляющуюся фигуру, я вновь ощущаю себя той птичкой, которая поднялась выше орла и вышла победительницей в состязаниях.
НОВАЯ ЕДИНИЦА
В кабинете директора крупного и все еще растущего предприятия шло неофициальное, но тем не менее важное совещание. Надо было во что бы то ни стало найти выход из катастрофического положения: годовой план находился под угрозой срыва, а рабочие между тем сидели без дела, потому что завод А вовремя не поставил сырья, завод Б не прислал запчастей для износившегося оборудования, а трест В
— Я полагаю, хватит валить наши беды на чужого дядю, — взволнованно начал заместитель директора, потому что сам руководитель предприятия сидел мрачнее тучи и не открывал рта. — Гибнем мы по своей собственной вине: не можем, видите ли, ничего выбить из смежников!.. А как с вами выбьешь, ежели один в потолок поплевывает — ждет, пока доставят ему детали на тарелочке… другой переслал наряды в трест, сложил ручки на животе и надеется что-то получить — и получает кукиш!.. Третьего чуть ли не на коленях молить приходится, чтобы соизволил он лично переговорить с финансистами, а и соизволит — никакого толку: блеет, как козел… Если и впредь будем так неквалифицированно клянчить — все по миру пойдем!
Присутствующие виновато опустили глаза.
— Назрела настоятельная необходимость, — с железными нотками в голосе продолжал заместитель, — сконцентрировать это дело в одних руках, надежных и энергичных. Неважно, как официально будет именоваться новая штатная единица, — он покосился на главбуха, — ясно одно: нам необходим деятельный, знающий и любящий свое дело профессиональный попрошайка.
Да, да, товарищи, побирушка! Не будем чураться точного слова, ибо положение наше столь трагично, что следует называть вещи своими именами!
— Правильно, — поддержало его несколько голосов.
— Но ведь такому специалисту придется платить немалые деньги, — заметил главбух.
— Даже очень немалые, — согласился заместитель. — А теперь — к делу: у кого есть подходящая кандидатура?
— Может, Карклис?
— Карклис? — Заместитель задумался. — Едва ли. Недостает ему пронырливости.
— А если Лауцис?
— Лауцис? — Заместитель с сомнением покачал головой. — Лауцис, конечно, всюду пролезет, но… и вылезет, ничего не добившись… Не хватает человеку солидности…
— А Пузрис?
— Пузрис?.. — Заместитель прищурил один глаз. — А что?! Пройдоха, но обходительный. Нагловатый, но внешность солидная… Настырный… И котелок варит… Подойдет!
— Бабник, — вздохнул кто-то.
— Тем лучше, тем лучше, — потер руки заместитель. — Женщины, они любую дверь перед ним распахнут… не устоят. Конечно, Пузрис! У него есть все, что надо.
Все с облегчением вздохнули: над заводом прояснялось мрачное небо, показался краешек солнца.
— Оденем его в дубленку, — расщедрился главбух, — выдадим большую сумку, набьем ее копченой колбасой, угрями, янтарем, «Дайнавой» да «Палангой» — и пусть себе бредет от двери к двери… Авось…
— А пойдут дела… встанем на ноги, — у заместителя аж дух перехватило от открывающихся радужных перспектив, — тогда, товарищи, мы… целую богадельню разведем: главный побирушка, заместитель, референт, курьеры… премиальный фонд… персональная машина… финская банька… озерцо… И… ну, какой же он нищий без… словом, по шотландской овчарке!
— Лучше уж по доберману-пинчеру, — предложил один, видимо имеющий виды на богадельню.
— Псов кормить надо, — бухнул кто-то, не способный смотреть прямо на солнце.