Вариант 19
Шрифт:
Прот, устало ссутулившись, сидел на диванчике. На щеках засохли разводы от слез.
— Эко тебя этот либерал измочалил, — пробурчала Катя.
— Он спокойно разговаривал, — пробормотал мальчик. Мысли его явно блуждали где-то далеко. — Антону Ивановичу было нелегко со мной говорить. Но он поверил.
Катя оглянулась на стоящих в дверях контрразведчиков. Да, Прот если захочет, кого угодно убедит.
— Ладно, поверил и хорошо. Пойдем, чаю попьешь.
— Не хочу. Мне бы спать лечь, — мальчик выглядел совершенно измотанным.
В
Витка пороптала на духоту, но вскоре засопела. Прот рухнул как убитый, едва дойдя до койки. Катя ворочалась. Действительно душно, но это потому, что днем успела отдохнуть. Сейчас и спать не хотелось, и на душе было как-то погано. Возможно, из-за Прота — совсем пацан обессиленным выглядел.
Катя выругалась про себя, натянула нелепое платье и обулась.
Охрана бодрствовала — стволы не вскинули, но было понятно: резких движений лучше не делать. Катя поинтересовалась — не спит ли его высокоблагородие?
Подполковник не спал. Сидел над раскрытым блокнотом: лампа притушена, на коротком диванчике у стены безмятежно похрапывал поручик.
— К вам барышня просится, — доложил заглянувший часовой.
Катя прислонилась к косяку, невесело усмехнулась вопросительному взгляду подполковника:
— Нет, Алексей Осипович, я не соблазнять вас явилась. Настроение не то. Мрачно что-то. Депрессивно. Прота мы с вами совсем замучили. И вообще… Нельзя ли распорядиться, ну, грамм сто, что ли. Для душевного равновесия. Если компанию составите, буду крайне обязана. Уж простите за бесцеремонность.
Взлетевшие в изумлении брови Макарова вернулись на место:
— А вы, Екатерина Георгиевна, удивить умеете не хуже, чем отрок ваш сверхъестественный. Склонны к алкоголизму?
— Склонность наблюдается, — согласилась Катя. — Но физической зависимости нет и, надеюсь, не будет.
Фляжечка у подполковника, конечно, имелась. Катя обстоятельных мужчин от всякой там напыщенной шушеры давно научилась отличать.
От серебряного наперстка пахнуло коньяком. Ну да, опять. Катя сглотнула маслянистую жидкость. Черт его знает, что такое. В некоторых напитках разобраться куда сложнее, чем в мужиках. Макаров пригубил скорее символически.
— Угощайтесь, — Катя протянула подполковнику прихваченную из собственных "апартаментов" конфету. — Я, Алексей Осипович, собственно, извинится хочу. За Прота. Страшно ему, вот и лепечет все подряд.
— Не нужно об этом, — поспешно сказал Макаров.
— О чем "об этом"? — удивилась Катя. — Я насчет того намекаю, что если мальчик его превосходительству что-то личное ляпнет, то вы уж попытайтесь объяснить, что это не со зла и не по испорченности. Пусть к возрасту снизойдут. Пророчества пророчествами, а малолетство нашего Нострадамуса во внимание принимать тоже нужно.
— Да, если бы он катренами излагал,
— Так и сказал — "обделаетесь"? Это Прот у меня всякой нецензурщины нахватался. Отвратительная у меня имеется привычка.
— А чего он у вас еще нахватался? — подполковник катал между ладоней серебряную стопочку. — Давайте, Екатерина Георгиевна, между нами, не под протокол.
— Это вы о чем? Большинство моих дурных привычек Прот перенять не успел. В силу, хм, возраста и недостатка времени.
— Мне он ребенком не показался. Весьма острый ум. Хотя в физическом отношении от сверстников отстает. Сколько ему? Тринадцать? Четырнадцать? Впрочем, не важно. Не беспокойтесь, Екатерина Георгиевна, к методам физического воздействия никто прибегать не собирается.
— Очень хорошо. Честно говоря, я разок едва удержалась. Малыш мне один день из моей жизни припомнил. Очень, знаете ли, личный момент. Такой, что забыть хочется. Хотелось этого сивиллу монастырского за ухо ухватить и….
Подполковник смотрел с интересом:
— Насколько я понимаю, вы от рукоприкладства воздержались? Ну-ну. Мальчик к вам искренне привязался. И все-таки, Екатерина Георгиевна, что именно вы посоветовали парню рассказать его превосходительству?
Катя хмыкнула:
— Я, конечно, ход ваших мыслей улавливаю. Подозрительная я особа. Но, полагаю, никаких политических воззваний и гениальных стратегических идей Прот не оглашал? Предложений проследовать в уединенное место для проведения мистических церемоний или вскрытия сногсшибательного сокровища тоже не последовало? Вы сами мальчика искали, вот и нашли. Что я могла вложить в детскую голову за пару дней? План провокации? Нэма его. Идеологические воззрения? Основы анархо-синдикализма или марксистской платформы? Едва ли. Я сама в столь мудреных материях слабо разбираюсь, да и Прот, при всей своей серьезности, вряд ли такие науки осилит. В чем подвох, господин подполковник?
— В вас, Екатерина Георгиевна. Организация "Союз креста и щита" никому не известна. Даже если учесть нынешнюю ситуацию, наше агентство, при всех своих недостатках, имеет представление о происходящем у большевиков. Рискну предположить, что вы вообще не москвичка. Вы уж не оскорбляйтесь, ради бога.
— И не подумаю. Дома я давненько не была, но родилась в Замоскворечье. Полянка, Ордынка, Якиманки — Большая и Малая, — там меня в детстве выгуливали. Если есть желание, можете прокачать меня целенаправленными вопросами. Только прошу про церкви не спрашивать — благолепных названий не помню, ибо атеистка грешная. Насчет, "Союза креста и щита"… Тут вы совершенно правы — ячейка крошечная, временная, вряд ли кому известная. К славе мы не стремимся. Если бы не мальчик, я бы город обошла тридевятой дорогой, и с вами не имела бы удовольствие побеседовать.