Вариант «Бис». Дилогия

Анисимов Сергей

Не имевший при себе ни изданных в Советском Союзе карт, ни весящего многие килограммы и оттого не захваченного с собой на новое место службы Морского атласа, опытный штурман капитал-лейтенант Вдовый в глубине души сильно сомневался в том, как правильно пишется это название, – как и многие другие наименования городков, бухт, островков и заливов. Карты здесь имелись или корейские, перепечатанные с британских, но со всеми названиями и служебными надписями в местном алфавите, или трофейные, оставшиеся со Второй мировой японские. С ними было не легче. Третий вариант являлся самым паршивым по качеству – это были снова английские, но изобилующие неточностями и грязные от скопившихся на них за много лет работы многочисленных пометок. Единственное, что спасало, – на этих картах (несколько листов вразбивку) по крайней мере был латинский шрифт.

Адресованный в Морской генеральный штаб рапорт остался без ответа, и в итоге каждое неудобочитаемое название Алексею приходилось по нескольку раз переспрашивать, сводить его с английской карты на корейскую, еще и еще раз перепроверять у замученного этой работой Ли точность привязки – и только после этого начинать такое название как-то употреблять. Причем все вышеописанное нисколько не гарантировало, что он мог написать то же слово на русском языке так, как оно должно было писаться. Поэтому в те дни, когда чувство долга и оторванные от сна два часа времени заставляли военного советника писать отчеты «наверх» – главному военному советнику СССР в КНДР генерал-лейтенанту В. Н. Разуваеву и в «тот дом», то есть в Морской генеральный штаб, он мучительно раздражался, готовясь к позору, который последует за прочтением его ляпов разбирающимися в корейской географии людьми.

Йонгдьжин, по местной классификации, – передовая военно-морская база, оказался именно таким, каким уже проникшийся местными реалиями военный советник Вдовый ожидал его увидеть. Несколько пирсов, несколько сараев с имеющим какое-то отношение к морю неприглядно выглядящим барахлом, полуобгоревшие руины – и руины, обгоревшие полностью: со стенами, торчащими из засыпанной снегом и пеплом земли. В общем, так в начале 1953 года выглядела почти любая корейская рыбацкая деревня на сотню километров к северу от замершей – в ожидании следующего наступления врага – линии фронта.

– Доброе утро, товарищ! – поздоровался флагманский минер. Алексей вежливо ответил; Ли, улыбаясь, перевел. Говоря отвлеченно, он был благодарен воспитанности корейца, сумевшего запомнить словосочетание на чужом языке и снисходящего до того, чтобы употребить это выражение к месту: то есть поздравить зависимого от него офицера с наступлением замечательного нового дня, сулящего, возможно, много радостей. Например, детонацию торпедного погреба того самого британского легкого авианосца, который был то ли английским «Глори», то ли австралийским «Геркулесом» и который вдруг сдуру подошел в пределы прямой видимости от берега.

К поднимавшему «Файрфлаи» и «Си Фьюри» для удара по «другому Аньдуну» авианосцу Алексей имел особые счеты – из-за таких, как он, ему не удалось выспаться в месте, где могло найтись хоть какое-то подобие комфорта. Увы, хотя он растер себе веки зябнущими ладонями, а затем с минуту или две всматривался в едва начавший сереть горизонт Восточно-Корейского залива, непосредственно переходящего в Восточное море, ничего там не взрывалось, и даже, наверное, не собиралось. Оставалось вздохнуть и заняться делом.

На часах было двадцать минут пятого. К этому моменту несколько офицеров, наверняка ожидавших их прибытия еще с вечера, уже выбежали из приземистого домика, что стоял вплотную к выставленным на распорки гигантским лохмам рыболовных сетей и более всего напоминал положенный набок гроб. Офицеры построились в короткую шеренгу. Можно было догадаться, что флаг-минер – птица редкого полета в такой дыре, особенно принимая во внимание тот факт, что в любой момент со стороны пустынного моря и уже подбирающегося к горизонту солнца могут выскользнуть стремительные тени заходящих в атаку палубных штурмовиков, «Скайрейдеров» или «Корсаров». Или любых других машин, загруженных 4,5–5-дюймовыми ракетными снарядами и начиненными пирогелем мелкими бомбами, отлично подходящими для работы по остаткам местных строений и по полуразвалившимся рыбачьим лодкам разного размера, полторы дюжины которых блестели на берегу ледяной коркой, покрывавшей их днища. На приколе стоит пара обшарпанных шхун – им тоже достанется. А встретить гостей будет, как обычно, нечем. Кроме, пожалуй, легкого стрелкового оружия, наверняка имеющегося у местного отряда береговой обороны, да тех самых двух 45-мм пушек и одного «ДШК», что стояли на минзаге.

Стоя за левым плечом беседующего с моряками флаг-минера, Алексей покосился на часового, с выражением безграничной преданности на глуповатом лице замершего у входа в домик, наверняка являющийся штабом базы. Немедленно по прибытии грузовика с начальством доложив начальнику караула, часовой обеспечил себя от любых возможных неприятностей на ближайший час, а возможный налет вражеских штурмовиков его не волновал: он был вооружен и явно готов умереть за Родину тем способом, который ему укажет вышестоящее начальство.

Вздохнув над глупой и вздорной мыслью, залезшей в голову не иначе как с недосыпа, Алексей постарался размять мерзнущие щеки изнутри языком – так, чтобы это не было заметно со стороны. То, что часовой был вооружен не карабином, а автоматом – потертым «ППШ-41» с дырчатым кожухом ствола и классическим барабанным магазином, указывало на то, что фронт близко. И наверняка здесь вполне серьезно относятся к возможности высадки вражеского десанта. Ясно, что от пары дивизий морской пехоты, которые американцы могут высадить вообще куда угодно почти в любую секунду, никакой автомат не спасет, но от лисынмановских диверсантов это уже лучше, чем проверенный и отстрелянный «Тип 54», который Алексей непрерывно держал в сдвинутой на поясницу кобуре.

Флагманский минер разговаривал с офицерами еще минут десять, то повышая, то понижая голос, звучащий едва ли не с птичьими переливами, и время от времени делая широкие жесты кистями рук в черных нитяных перчатках. Эти минуты Алексей провел, спокойно раскачиваясь на носках ботинок. В такой ситуации, как и в десятках других подобных, ничего сделать было нельзя. Он капитан-лейтенант, а флаг-минер имеет статус, подходящий по своей значимости к советскому капитану первого ранга. Отсюда и возможность держать людей на морозе тогда, когда ему хочется подышать свежим воздухом, вместо того, чтобы пройти в штабной домик и вести беседу там.

Взгляд обернувшегося флагманского минера корейского флота Алексей встретил так же спокойно – в душе ничего не екнуло от ощущения, что тот сумел прочесть его последнюю мысль. А ведь пару лет назад такое бы точно случилось… Опыт, называется. А может, и возраст.

Кореец спросил что-то прямо у него, во фразе мелькнуло знакомое «До Вы». Ли тут же перевел и так почти понятное: «Замерзли, товарищ Вдовый»?

– Да, – спокойно согласился Алексей. – Немного.

Сказанное ничего не изменило, потому что снова отвернувшийся флаг-минер сказал своим офицерам еще несколько длинных фраз. Лишь после этого он снова развернулся и уже официально представил им советского военного советника при своей особе.