Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль
Шрифт:
– Товарищ Верховный главнокомандующий, – возразил маршал Шапошников. – Немцы нащупали стык двадцать восьмой с армией соседнего фронта и задействовали в контрударе пять дивизий, включая одну танковую. По танкам и технике вообще им удалось создать локальный перевес и только ценой больших усилий прорвать позиции третьего гвардейского стрелкового корпуса, который…
– Да что вы мне ерунду несете?! – возмущенно взмахнул рукой Сталин. – Мы уже слышали, что у них пять дивизий, вы это говорили нам уже! Мы не слышали, что вы собираетесь делать, кроме того,
Снизу ситуация смотрелась несколько иначе. Батальоны рассеченного на части корпуса, изолированные, потерявшие две трети личного состава, вцепились в землю в забытых богом холмах южнее Бойценбурга. Четыре десятка пехотинцев, загнанно дыша и на ходу вытаскивая из-за поясов саперные лопатки, взбежали на высотку – одну из цепочки заросших травой островков, оставшихся от старой дамбы. Побросав винтовки, они тут же начали вгрызаться в дерн.
Лязганье раздавалось где-то неподалеку, пока приглушаемое небольшим леском, заслонявшим восточную часть горизонта. На юге и западе были видны открытые поля, черные, в желтых проплешинах отдельных перелесков. Еще одна цепочка невысоких холмов с петляющей между ними грунтовой дорогой вытягивалась южнее, до нее было километра два открытого пространства. К северу лежал невидимый отсюда изгиб Эльбы, откуда раздавались глухие удары работающей артиллерии.
– Давайте, ребята, давайте…
Немолодой сержант с заплывшим, наливающимся чернотой глазом, пригибаясь, пробежал вдоль яростно копающих пехотинцев и выбрал себе место между двумя раздетыми уже до пояса мужиками, с каждым взмахом лопаты вышвыривающими вниз по холму целые фонтаны влажной глинистой земли. Уложив на жухлый пятачок травы тяжелый «дегтярь» и звякнувший мешок с дисками, он поплевал на ладони, тремя ударами киркомотыги выворотил огромный пласт дерна и сдвинул его в сторону. Затем сержант, хэкая, короткими взмахами взрыхлил образовавшийся пятачок и, сорвав с головы каску, начал вычерпывать землю, выкладывая перед окопом подушку бруствера.
Остановившийся на мгновение истекающий потом солдат посмотрел на него, выпучив глаза.
– Ага, Муса, и ты тоже живой. – Сержант не прервался ни на секунду. – Капитана видел?
– Выдел.
Пехотинец, углубившийся уже почти по пояс, снова начал рубить лопатой землю, выкидывая ее уже по кругу.
– Кто еще цел?
– Нэ знаю. Хорошо, что ты жывой.
Короткими хлопками лопатки он прибил землю вокруг себя и выложил цепочку дернин в виде короткой дуги, разрубленной пополам проемом, расширяющимся в сторону рощи, от которой они прибежали.
– Угу, хорошо…
Сержант сгреб каской остатки взрыхленной земли и, выпрыгнув из отрытого чуть мельче чем по колено окопа, снова ухватился за рукоятку киркомотыги. Лязганье из-за леска ощутимо усиливалось. Он как раз посмотрел в ту сторону, когда из-за самых верхушек деревьев вдруг выпрыгнули две тени, мгновенно блеснувшие на солнце желтым и белым.
– Воздух!!! – заорал сержант, в одно мгновение сложившись пополам на дне окопчика,
Истребители, взвыв, снизились почти до уровня крон деревьев и прошли слева от мгновенно опустевшего холма – было видно, как поворачивались черные головы летчиков. Встав на мгновение на крыло, оба самолета синхронно развернулись, еще больше снизились, отвернули в сторону поля, сделали короткую горку, снова развернулись и, прибавив скорость, понеслись на холм. Сержант поглядывал попеременно то на них, то на опушку леска и только вжимался в землю еще плотнее, согнув шею, чтобы представлять собой минимальную цель.
На плоскостях приближающихся самолетов замигали блекло-желтые точки, воздух вокруг заныл, и верхушка холма покрылась воющими и разлетающимися осколками камней, вылетающими из невысоких столбиков пыли, поднимающихся вокруг. Два истребителя промчались прямо над холмом и ушли, раскачиваясь, в сторону реки.
Приподнявшись над бруствером, сержант выложил пулемет на сошки и снова с яростью начал выгребать землю сорванной с затылка каской. Сосед справа мрачно посмотрел на него и взъерошил коротко стриженные волосы, стряхивая глину.
Кто-то взбежал на холм, задержался над сержантом и коротко свистнул. Тот приподнял голову. Высокий, стриженный под горшок парень с защитными капитанскими погонами, взмахнув рукой, кинул ему ППС [83] с привязанными к брезентовому ремню подсумками и побежал дальше.
Подтащив автомат к себе и обтерев затвор ладонью, сержант вгляделся в выцарапанные на откинутом прикладе инициалы.
– Муса! – крикнул он. – Эй, Муса, «ГК» – знаешь чье?
– А? – поднял тот голову из отрытого уже почти в полный профиль окопа.
83
Пистолет-пулемет Судаева.
– Кто в нашей роте ГК?
– Не знаю. Может, второй рота? Я видал, они тоже бежали. Ты отрыл?
– Отрыл, отрыл.
– Второй рыть будешь?
– Зачем? Здесь помру.
Сержант нехорошо усмехнулся и, выковыряв клинообразный кусок глины из стенки своего окопа, вложил туда вещмешок с пулеметными дисками.
– Сколько есть? – поинтересовался татарин, поудобнее устраивая свою винтовку на краю бруствера.
– Три.
– Хорошо…
– Да, хорошо, – согласился сержант.
Над головой снова нарос гул, но теперь он был не внезапный, а медленно накатывался, перекрывая канонаду, как приближающийся вал воды по узкой реке. Из-за спины выскочила девятка темно-зеленых, в неправильных желточных пятнах штурмовиков и пронеслась вытянутым строем в юго-западном направлении. Шли они метрах на трехстах, плотно, как конная лава. У сержанта полегчало на душе, когда он увидел, как «илы» промчались мимо них, но сразу подумалось о побывавших здесь всего минуту назад истребителях.