Вариант «Бис» (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Не-е, ребята, вы молотки у меня! – Покрышев с искренней радостью постукал пропитанных потом пилотов по шлемам. – Такую тварь задавить, молодцы-ы-ы! Откуда же он взялся, по-вашему, а?
Кто-то из молодых и образованных попытался в свое время заметить полковнику, что заканчивать вопросительные предложения на «а» не есть признак высокой культуры. Не меняя ласкового тона, тот повторил свое обращение к умнику, но закончил его на этот раз: «А, козел?» С тех пор противопоставлять себя риторике командира смелых не находилось.
– Я примерно знаю, откуда, – ответил на почти так же сформулированный вопрос командира «Советского Союза» вице-адмирал Левченко.
– У бриттов на театре три тяжелых авианосца. И у американцев один. Это по меньшей мере. Дождались погоды и нащупали. Наш маршрут установить большого ума теперь не надо. И отбиваться теперь почти нечем, кроме «Чапаева». На «Кронштадте» зенитная артиллерия выбита процентов на девяносто. У нас – не многим лучше. Чуть не четверть автоматов вышла из строя еще после первой драки, когда мы получили торпеду. Кажется, год назад это было уже. А крику-то было: «Сорок шесть – Ка, сорок шесть – Ка!»… А через полторы минуты ствол перегревается, еще через одну минуту заклинивает автоматику – и привет. У одного боевая пружина лопнула: это вредительство или что?
– Вредительство – сырой автомат принять на вооружение.
– А лучшего нет. Разве что в Швеции купить, как все остальные сделали. Ладно, есть шанс, что покрышевские ребята и в этот раз постараются. Я надеюсь, что они осознали всю полноту картины и что домой им хочется не меньше нас. Курс менять мы не можем, скорость тоже. Понадеемся на летунов. Было бы странно, если бы с улучшением погоды Мур не задействовал свою авиацию. Если самолеты до нас доберутся, я имею в виду – до кораблей, то он может и второй раз рискнуть. Если догонит. Тогда придется в одиночку отбиваться от всей компании, а это малоперспективно. Ладно еще, если мы хоть одного выбили…
Ни Левченко, ни Бородулин, до сих пор разрисовывающий таблицы стрельбы главным калибром за двадцать второе, не могли знать, что это им все-таки удалось. «Советский Союз» дважды сумел попасть в флагманский линкор Флота Метрополии с такой дистанции, что на нем начали подозревать русских в превосходстве артиллерийского радара над их собственным. Сами англичане и в бою с «Шарнхорстом», и в сражении с русскими линкорами использовали радар лишь для ориентации башен, переходя на оптику немедленно после того, как такая возможность появлялась. В случае с русскими в «Дьюк оф Йорк» оба раза попали по два снаряда – событие по теории вероятности малореальное. В первый раз две жуткие полуторатонные чушки насыщенной молибденом стали пробили поясную броню в пяти футах ниже ватерлинии, где она уже истончалась от надводных четырнадцати дюймов, и взорвались, проломив переборки, защищающие носовое котельное отделение. Минут через двадцать еще два снаряда попали в носовую оконечность – почти рядом друг с другом, разделенные буквально двадцатью футами вспучившейся пузырем корабельной стали. «Дьюк оф Йорк», кренясь на правый борт, отвернул в сторону, и Мур, решив больше не рисковать, вывел свои линкоры из боя.
Он знал, что головной русский корабль тоже был поврежден огнем его линкоров, а второй – крейсерами Гонта, горели они достаточно ярко, по информация нашедшего русских в северной части Норвежского моря «файрфлая» о том, что у противника были не два линкора, а линкор и гораздо меньший, хотя и похожий на него корабль, заставила его замычать, обхватив голову руками. Немецкие тяжелые корабли тоже были похожи между собой, отличить в скоротечном ночном бою «Адмирала Шеера» от «Адмирала Хиппера» или даже «Тирпица» было почти невозможно – но что до такого же смогли додуматься русские, никому до сих пор в голову почему-то не пришло. На британских линкорах, как обычно в больших походах, заканчивалось топливо, и адмирал не счел возможным лишь с двумя неповрежденными кораблями, к тому же потратившими половину боезапаса, продолжать погоню – как он считал, за двумя линкорами. Теперь противник уже находился в сотнях миль и от него, и от Бонэм-Картера с его тихоходным старьем – лишь ушедшие на север еще до боя авианосцы оказались способными просчитать курс русских кораблей и найти их практически сразу после того, как улучшившаяся погода сделала реальной возможность воздушной атаки.
Погибшие летчики – второй лейтенант и авиаспециалист 2-го класса, «Бритый Хвост» и «Эрк» по классификации, принятой в Королевских ВВС «среди своих», – принадлежали к 1770-й эскадрилье «Индефатигейбла», уже потерявшего один истребитель 22-го числа, когда казалось, что русских вот-вот найдут и утопят. Разбившийся в тот день «сифайр» и сбитый этим утром «файрфлай» не слишком ослабили ударную мощь авианосцев, но то, что истребители русских способны перемолоть обе авиагруппы не хуже, чем они сделали это с группой покойного «Беннингтона», в дополнительных подкреплениях не нуждалось совсем. За последние месяцы оба авианосца пережили немало перемен, «Формидэбл» вообще собирались отправить на Дальний Восток, и только авария в машинах позволила ему остаться на том театре военных действий, где его присутствие имело какое-то значение. Оба корабля меняли составы авиагрупп и количество самолетов в эскадрильях – готовясь, как оказалось, именно к этому дню.
В десять тридцать утра «Индефатигейбл» и «Формидэбл» начали поднимать самолеты в воздух. «Сифайры», «эвенджеры», «барракуды», «корсары», только что дозаправившиеся, вернувшиеся из разведки «файрфлай». Это заняло достаточно много времени, и только через двадцать пять минут последний торпедоносец «Индефатигейбла» поднялся с очистившейся взлетной палубы. Англичане знали, что им предстоит, но надеялись на лучшее. Боевой дух, уверенность в победе – все это слова, отражающие всего лишь разную степень надежды остаться в живых.
Узел 9.4.
25 ноября 1944 г., 12.15—12.55
Как это часто бывает в воздушных боях, враги заметили друг друга одновременно, и буквально за несколько десятков секунд строи эскадрилий из набора бликующих черточек где-то на самой границе видимости превратились в стаю звенящих хищных машин, ощетиненных пулеметным огнем, несущихся прямо на тебя. Неизвестно почему, частота связи авиагруппы «Чапаева» совпала с британской – вероятно, одна и та же цифра на шкале показалась удачной штабистам обеих сторон, и теперь чужой радиообмен мешал всем.
– Lord save us!!!…
– Stand tight, guys!!! Tee up!!! [149]
– Сдохните, бляди!!! А-а-а-а!!!…
За секунды, остававшиеся до столкновения, несколько воплей забило размеренные холодные команды комэсков, и эфир взорвался мешаниной криков и рычания убивающих один другого людей. Мгновения дикого ужаса – когда десятки машин проходят насквозь фалангу врага и не видно ни одного друга за плечом, только мчащиеся на тебя истребители со смертью на крыльях, и живот поджимается к грудине в ожидании разрывающего внутренности свинца. Треск пулеметов нарастает до визга, когда машины, раскачиваясь и уже закручиваясь в виражи, расходятся, кренясь в плавящих сосуды перегрузках, на расстоянии вытянутой руки. Несколько самолетов срываются в падение, разбрасывая фанерную щепу, или молча – как падает камень. Не перестраиваясь, не заботясь о тех, кто сзади, или о каких-либо правилах, разогнавшиеся до предельной скорости истребители швыряют себя на ближайшего врага в переворотах, во вминающем в сиденье высшем пилотаже, с единственным стремлением – убить. Убить, прежде чем убьют тебя самого, потому что ясно – в таком бою погибнут все.
149
Tee up – «Приготовиться» (сленг Королевских ВВС периода Второй мировой войны).
– A-a-a, shit! Watch it, pal!
– Гор, держись сзади!!
– Сука!!! Сука!!! Хэ-э-э… – крик ярости забивается утробным рычанием, когда за три секунды перегрузка в рывком переходящем из «бочки» в пике ЯКе сменяется на семь-восемь «же», дергаясь с плюса на минус.
– Bazz, you take it! Damn Yak down of you!!
– Got him!!! I’ve got!!
– Бей!!!
Голоса срываются на визг, пытаясь прорваться через какофонию рева и хрипа в шлемофонах. Черная машина с кругом Королевских ВВС на оперении взрывается в детонации тысячелитрового бензобака, на сотни метров вокруг самолеты встряхивает ударной волной. Идущий в лоб на машину Кожедуба «сифайр» вдруг дергается в сторону. Подполковник уходит в нисходящий вираж, пытаясь сбить прицел, но «сифайр» боком ныряет мимо него, на мгновение сквозь разбитый фонарь мелькает силуэт пилота, схватившегося за лицо руками, и машина проваливается вниз. Никто никаким образом в него попал – не важно, желание выжить перевешивает любое стремление к славе. Не называя себя, победитель вводит свою машину в серию немыслимых виражей, чтобы сбросить с хвоста намертво прилипший «корсар», тот срывается в перевернутый штопор, исчезая из обзора – вовремя. Сразу двое «корсаров» пикируют на вляпавшийся истребитель, трассы идут впритирку, на крик не остается времени…