Вариант для криминала
Шрифт:
– Так в чем же дело, Сабуров?! Кто вам мешает поехать и поучаствовать в дискуссии, а?
У Демина сердце оборвалось, он с трудом, еще не веря своим ушам, сдержанно
ответил:
– Пожалуй, вы правы. Было бы не плохо. И к тому же, узнать их методику.
– Вот именно. Отправляйтесь завтра к одиннадцати. С вами будут два охранника.
Творческих успехов. У меня все.
Дочитав последние строки, Евгения разочаровано спросила:
– Это все?..
– Может быть, –
– Что значит, «может быть»? – расстроено возмутилась Женечка, – что с Лилей и
Леной? Доехали они до аэропорта? Улетели?
Роберт улыбнулся, ему было приятно, что его читатель так искренне выразил свои
чувства, к тому же – словами героя. Значит, не зря старался, значит придуманное похожее
на правду! И он ответил тоже искренне:
– Конечно, улетели, и теперь они в безопасности, дорогая моя! Не волнуйся, все в
порядке, – заверил он, надеясь на убедительность своих слов. Но не тут-то было! Женечка
взвилась всерьез:
– Да как ты смеешь так утверждать?! Ты спрашивал у Вениамина Семеновича, все ли в
порядке с ними?
– Конечно, спрашивал, – тоже вполне серьезно ответил Роберт. – Ты мне лучше вот что
скажи: можно в таком виде нести в издательство эту вещь?
Евгения задумалась, наклонила голову, словно прислушивалась к внутреннему зову,
сказала волнуясь:
– Роберт, это серьезно. Я за тебя боюсь. Посоветуйся еще с кем-нибудь. Чтобы, дай Бог,
твоя выдумка осталась выдумкой. Во всяком случае, попытаться можно.
– Так и сделаю, – сказал он улыбаясь.
После вычитки и перепечатки текста, поглотившего более двух недель, он сидел в
кабинете главного редактора отдела прозы, Галины Васильевны, фамилию которой потом
он не хотел даже вспоминать, как всегда имеющую привычку в присутствии автора
поверхностно знакомиться с первой главой произведения, наблюдая за выражением ее
115
лица. Но когда она растерянно оторвалось от печатного листа, он услышал то, что и
должен был услышать от главного редактора:
– Вы сами-то понимаете что написали?
– В общем-то да.
– Вот именно, что «в общем»! Это что же, по-вашему, получается? Разгуливающие на
свободе «зэки» сажают за решетку светлые умы Советского народа?! Да возможно ли
такое в нашей стране?! В демократической стране развитого социализма?!
Эпилог
Главным требованием, чуть ли не основным, в режиме проведения дня и ночи, для
Виктории был глубокий своевременный сон. Он зависел, прежде всего, от душевного
спокойствия. Но то, как прошла эта ночь, трудно было объяснить какими-либо
логическими формулами,
какая-то тяжесть в голове не проснувшегося сознания. Такое состояние Виктория
пережила пять лет назад. Долго, очень долго не могла одна засыпать в осиротевшей
квартире после гибели родителей и спас ее от психиатрической больницы близкий
единственный друг, тогда только случайный знакомый, ее милый Тэд, ее ангел-хранитель.
Он ей сказал: «Хочешь увидеть своих родных – займись собой. У тебя есть дар и он тебе
поможет увидеть их, когда захочешь. Я об этом немало читал и совершенно уверен, что
это правда.» Вот что спасло ее от падения в пропасть! Что же теперь случилось с ней? Что
или кто вывел ее из равновесия? Половину ночи она провалялась на своей полужесткой
постели, даже захотелось на мягкую тахту, где не помнит когда и заснула. Весь распорядок
нарушился сразу. Это теперь похоже на скорую помощь, где нужно было выполнить
несколько восстановительных действий, главное из них – немедленно уйти в медитацию,
чтобы обрести более просветленный ум, а потом освежиться под прохладным душем. Вот
и все. Все утреннее системное отпадает: зарядка Праной, сосредоточение над целью, а
цель – Евгений, его работа.
Виктория подумала, как можно было бы хоть частично спасти создавшееся положение,
но, усмехнувшись самой себе, заметила, что события у Евгения не будут ждать ее, пока
она обретет свою форму, как спортсмен перед состязанием. Кроме того, напоминание о
Евгении неожиданно поселило неприятный ранимый осадок в груди – напоминание о
каких-то переживаниях во сне, которые проходят утром не сразу. Но сна не было, а была
реальность, сам Евгений, его непосредственный характер, симпатичный акцент русского,
скромность, какая редко встречается в ее жизни, особый мужской запах сильного волевого
человека, еще не знающего себя в себе, в своей жизни.
Он был на год старше Виктории. Он постоянно, не только по работе, присутствовал
рядом, буквально «сидел в ней», но не как отвлеченное лицо, за которым она установила
слежку, а соучастник ее ежеминутной жизни, спрашивал и отвечал на вопросы, ходил
рядом, смеялся вместе с ней и помогал ей по мелким домашним проблемам. Какая тут
может быть работа независимого невидимого наблюдателя в лице Виктории, если он не
там, а здесь, она в полной изоляции от окружающего его мира, словно в принудительной
клетке, откуда не дают, не только выйти, но даже мысленно представить себе другую