Варианты стихотворений
Шрифт:
Карьеры тяжкой, холоден и строг.
А между тем, немногие любили,
Как он любил семью, но жить не мог
Без педантизма, маленьких насилий.
И пустяками мучил он себя,
Детей, жену — и это все любя.
Между строфами LVI и LVII
Воспоминаний солнце золотое
Гори над жизнью темною моей.
Великие, оставьте нас в покое,
(вар. Строфы «Не заслоняйте солнечных лучей», СIХ)
И маленькое, бедное, простое
Не спрячется от мировых скорбей,
Как Диоген в циническую бочку…
Для рифмы здесь поставлю-ка я точку.
между строфами ХСII и ХСIII
В унынье тусклого дневного света
Пустых парадных комнат строгий вид.
Все тот же суп и блюдо винегрета,
Все та же экономия царит.
Жизнь никакой любовью не согрета.
Доныне сердце злобою кипит…
А впрочем… для октав плохая тема
Классическая, мудрая система.
Увы! Таков наш просвещенный век,
Схоластики почтенное наследство
Для воспитанья трусов и калек
Давно уже испытанное средство.
Из рук Творца выходит человек
Несовершенным: педагоги с детства
Шлифуют нас, и люди, наконец
Становятся послушнее овец.
между строфами CV и СVI
Еще молю: мой труд благослови.
Невинных дум и простоты сердечной
Воспоминанья в сердце оживи.
Ты обещаешь отдых бесконечный,
Меня зовешь ты, полная любви;
Как мало я ценил ее, беспечный.
И лишь теперь, когда познал людей
Я понял глубину любви твоей.
Склоняю вновь на любящие руки
Я голову усталую мою,
Услышав вновь родных напевов звуки:
«Усни, мой мальчик, баюшки-баю».
Ах, после долгих дум, страстей и муки
Я только сохранил любовь твою.
Никто меня, как ты, не пожалеет;
Твой тихий образ надо мною веет.
вар. строфы CVI (зачеркн.)
Среди холодной вечной пустоты
Младенческая радость на мгновенье
В груди проснется — знаю, это ты.
И тихое твое благословенье
Нисходит в душу с горней высоты
И вечности < > дуновенье.
И к ней, своим покровом осеня,
Сквозь жизнь и смерть ты проведешь меня.
Теперь пора оставить мне октавы,
между строфами CVI и CVII
Хотя нас ждет еще далекий путь.
Из моды вышел эпос величавый,
И дряхлому Пегасу не вернуть
Классического века древней славы.
Крылатый конь мой должен отдохнуть:
Наездника он стал лениво слушать,
Я в стойлах дам ему овса покушать.
Мой стих — корабль, а не простой челнок;
Канаты нужны мне, смолы и пакли,
Чтоб к плаванью далекому я мог
На верфи приготовиться — не так ли?
О Муза, мы кой-где поправим слог,
Хоть рифмы, слава Богу, не иссякли.
Как Аргонавты, с нашим кораблем
В эпическую гавань мы войдем.
вм. ст. 1–2 строфы CVIII
Живу один, не вижу я людей,
И мне давно наскучили газеты;
Но счету круглому недостает
между строфами СIХ и СХ
Еще пяти октав. (Обозреватель,
Журнальный страж, столь низменный расчет
Ты обличи.) С тобою мне читатель
Расстаться жаль. Так, если к нам зайдет
И вечер молча просидит приятель,
По русскому обычаю, мы с ним
Прощаясь, целый час проговорим.
У двери начинается беседа,
И чем-то оба вдруг оживлены:
Отрывки поэтического бреда,
И сплетни о любовниках жены
Знакомого, и Гладстона победа,
Роман Зола — мы всем увлечены, —
Так я теперь болтаю на пороге,
С читателем прощаясь в эпилоге.