Варшавские тайны
Шрифт:
Десять агентов расселись по столам и драили свои револьверы. Люди старались выглядеть невозмутимыми, но беспокойство витало в воздухе. Кто знает, как пойдет задержание? В Польше, в отличие от России, фартовые считали малодушным сдаваться полиции без боя. Лыков однажды уже испытал это на себе. В восьмидесятом году в Нижнем Новгороде поляки прострелили ему плечо. А сейчас? Между панами будут русские, у которых руки по локоть в крови. Вон как распороли живот несчастному штабсу…
Кроме того, нужно, чтобы бандиты не успели сбежать в темные подвалы. Придется действовать быстро. Значит, он, Лыков, должен идти в голове колонны. Ну, к этому ему
Неожиданно в комнате появился обер-полицмейстер Толстой. С шашкой и зачем-то кобурой на ремне он ходил между столами и заговаривал с агентами. Те вставали, вытягивались, что-то отвечали генералу. Он хлопал их по плечу и шел дальше. Позади Толстого семенил Гриневецкий. Рядом со щуплым начальником его мощная фигура сделалась меньше, незаметнее.
— Для чего он здесь? — спросил Алексей у Нарбутта.
— Переживает. А когда узнал, что предполагаемые убийцы — русские, объявил, что сам будет руководить задержанием.
— Еще не хватало! — рассердился Лыков. — Генерал будет нами командовать? Он хоть знает, как дело делается?
Витольд Зенонович молча пожал плечами. Толстой подошел, и стало видно, что он тоже неспокоен.
— Ваш человек внутри?
— Так точно, ваше превосходительство! — ответил Нарбутт.
— Когда штурм?
— Через два часа. Длительное наблюдение там, по обстоятельствам местности, невозможно. Отряд поэтому выдвигается на трех пролетках и сразу кидается к двери. Агент наблюдает в окно. Завидев нас, он разбивает стекло, чтобы привлечь охранника в зал. Будто бы между игроками драка. Караульный спешит на шум, агент отодвигает засов.
— Кто непосредственно руководит штурмом?
— Я, ваше превосходительство, — сделал шаг вперед Лыков.
Толстой посмотрел ему в глаза, словно хотел сказать что-то важное, но так и не решился. Однако коллежский асессор его понял. Хорошо, что первым на русские пули идет русский — вот что подумал генерал. Что ж, может, он и прав… Чертовы варшавские условности! Даже сейчас, накануне опасного дела, между людьми одного ведомства проходит незримая черта.
Полтора часа прошли в томительном ожидании. Наконец полицейские спустились во двор, расселись по экипажам и через задние ворота шмыгнули в тихую Даниловечскую. Уже стемнело. Четыре пролетки с поднятыми верхами быстро вывернули в Налевки и вклинились в поток. В последней ехали обер-полицмейстер и начальник сыскного отделения. Чтобы не маячить красными отворотами генеральской шинели, Толстой закутался в охотничий пыльник.
Варшава направлялась спать. Поток экипажей, приближаясь к окраинам, дробился на мелкие ручейки и слабел. Не доезжая Толкучего рынка, колонна свернула на Дикую и подкралась к Повонзковской заставе. Открылась длинная и унылая Бураковская улица. Она была застроена домами невзыскательной архитектуры, многие из которых больше походили на трущобы. На улице не горел ни один фонарь. Нужный им дом был последним по левой стороне. Вовсю светила луна, придавая действию какой-то мистический оттенок. Лица агентов были напряжены, да и Алексей волновался. Все, началось! Лошади перешли на стремительный бег. Вот и притон Яна Касъера. Заранее подосланный филер, верзила Тарковский, распахнул ворота. Пролетки ворвались в тесный двор. Тут же во втором этаже раздался звон разбиваемого стекла, а следом — приглушенные крики. Лыков соскочил, снес широкоплечего хлопца, пытавшегося не пустить его в подъезд, и ринулся по лестнице наверх. Счет шел на секунды. Если Егор не сумел отодвинуть засов, его там сейчас убивают…
Рывок — и железная дверь распахнулась. По инструкции, Иванов должен ожидать полицейских на входе и тотчас же ретироваться на площадку. Однако в прихожей было пусто. На полу лежал опрокинутый табурет, а из комнат доносился топот ног. Удирают!
Алексей влетел в первую комнату. Бородач с кастетом на волосатом кулаке кинулся было ему навстречу. Коллежский асессор пальнул в потолок и гаркнул страшным голосом:
— Застрелю, сволочь!!
Бандит сразу бросился на пол и закрыл голову руками.
Кто-то выстрелил из темного коридора. Над макушкой Алексея словно дунул короткий ветерок… Отвечать было нельзя — где-то там находился его помощник. И Лыков, убрав «Веблей» за спину, попер прямо на дуло. У стрелка не выдержали нервы, он повернулся и побежал. Сыщик одним прыжком догнал его, уложил ударом в ухо и ринулся дальше.
— Егор! Егор! — кричал он, разбрасывая по сторонам всех, кто попадался на пути. В длинном коридоре-анфиладе сбилась целая толпа разного сброда. Тут были ребята в дешевых галстуках и бородатые дядьки в русских поддевках. Они разлетались по углам, будто их сносил бешеный бык. Паника, крики, шум борьбы… Агенты шли следом, как македонская фаланга, и вязали пленных. Стрельбы больше не было, но в одном месте тускло блеснул клинок. Лыков влетел в смельчака ногой, со всей силы. Тот повалился на стол и сбил лампу. Ковер загорелся, но пламя тут же затоптали.
Анфилада из пяти или шести комнат никак не кончалась. Всюду стояли столы — либо с картами и банкнотами, либо с бутылками и закуской. Среди натужного дыхания и криков слышались истерично визжавшие женские голоса. С грохотом летела на пол мебель. Вдруг опять шмальнуло из глубины, и один из агентов возле Лыкова, пошатнувшись, присел у стены. Коллежский асессор пошел на выстрел.
Открылась последняя комната, самая большая. Из нее на Лыкова кинулись двое, по виду русские. Сыщик хватил их головами друг о друга и бросил по сторонам. И тут от дальней двери раздался требовательный окрик:
— А ну замри, где стоишь!
Сразу сделалось тихо. Сыскные набегали сзади, утыкались в Лыкова и тихонько проталкивали его вперед. В углу застыл мужик с отталкивающей физиономией уголовного и скалился, показывая щель между зубами. Одной рукой он держал лыковского помощника за волосы, а второй упирал ему под ухо большой нож.
— Ни шагу боле, фараоны! Зарежу вашего щенка!
Сыщик достал «Веблей» и навел его на бандита.
— Дыру в башке захотел? А ну отпусти! Иначе спишу в расход.
Но Гришка Худой Рот не испугался, а только плотнее прижался к Егору.
— Валяй, стрельни! — крикнул он, высовываясь из-за не имеющего чина. — Мальчонка твой и не жил почти. Мне-то он не нужон, а тебе? Грех-от твой будет!
Алексей смерил взглядом расстояние. Две сажени. В броске не доберешься — успеет чиркнуть по сонной артерии. Надо стрелять…
— Чего ты хочешь?
— Че хочу? Чарку мяса да фунт вина, гы-гы!
Фартовый сохранял присутствие духа и держал Егора крепко. Глаза дерзкие, лихие и притом внимательные. Вот Гришка сделал шаг назад, волоча за собой не имеющего чина. До двери в подвал ему осталось всего ничего. В этот момент во взгляде бандита что-то поменялось. Лыков нутром почувствовал, что тот решил кончить Егора. Ударит, толкнет на сыскных. А пока те кинутся спасать мальчишку, убежит в подвал. Как быть?