Варвар. Дилогия

Кащеев Денис Георгиевич

– Спасибо, Мастер, – проговорил Крим, подбирая узлы.

– Не задерживайтесь, как переоденитесь – идите в трапезную, ждать вас не будут! – крикнул им вслед кастелян.

Вернувшись в келью, Крим развязал свой узел и высыпал на тюфяк его содержимое. Глазам его предстала довольно странная картина. В узел оказались завернуты пара сорочек, широкие бесформенные штаны, непонятное длинное одеяние вроде туники с узкими рукавами, кожаный ремень и шапка – нечто среднее между колпаком и беретом. На каждом предмете красовался герб Гильдии.

– Они что, решили нас пугалами огородными

нарядить? – в замешательстве пробормотал Шторр.

– Что ты понимаешь! – бросил Пул. – Он тоже уже распотрошил свой узел и теперь торопливо стаскивал с себя грязные брюки. – Это древняя одежда, члены Гильдии носили ее еще до времен Империи.

– Когда-то люди и в шкурах бегали, – возразил Крим. – Что ж теперь и нам в них нарядиться?

– Шкуры – не шкуры, но в замках принят традиционный гардероб.

– Эти ваши замки – прямо атавизм какой-то, – проворчал Шторр, расстегивая ставший уже привычным для него за последние дни, но теперь, конечно, совершенно непрезентабельный пиджак.

– Атавизм? Не совсем. Ты вообще знаешь, для чего существуют замки?

– Чтобы было куда отправлять таких, как мы с тобой бедолаг.

– И для этого, конечно, тоже. А вообще, замки для Гильдии – это все равно, что генофонд для человека. Знаешь хоть, что такое генофонд?

– Не глупее тебя…

Адаптационная генетика в свое время, на базе, была одним из любимых его учебных предметов.

– Ну вот, замки – тот же генофонд, только не в биологическом, а в социальном смысле. Здесь создается и хранится мудрость Гильдии, поддерживаются традиции, систематизируются обычаи. Здесь самые строгие порядки. Считается, что, если вдруг случится какой-нибудь жуткий катаклизм и социальная система Империи рухнет, из замков, как из зародыша, она сможет вновь восстановиться.

– А без шутовского наряда древней мудрости, конечно, не сохранить? – скептически заметил Крим.

– Кто может знать, какая из поблажек станет роковой? – отозвался вопросом на вопрос Пул.

Исподволь поглядывая на гростианина, Шторр нехотя облачился в древний наряд. Туника, как он понял, надевалась поверх сорочки и подпоясывалась сверху ремнем. Штаны оказались Криму немного длинноваты, пришлось их подвернуть, что отнюдь не добавило костюму элегантности.

– Ну что, пошли искать трапезную? – спросил Пул, видя, что его товарищ готов.

– Подожди.

Нагнувшись к брошенной на полу грязной одежде, Шторр вытащил из карманов деньги – несмотря на все его траты, там по-прежнему оставалось еще почти двадцать тысяч кредитов. Однако ни туника, ни штаны карманов не имели. Безуспешно потыркавшись в их поиске, Крим сунул деньги за пазуху.

– Вот теперь пошли.

Трапезную они легко отыскали по ароматному запаху, распространявшемуся с кухни. Она располагалась на первом этаже, недалеко от входа в замок. Зал был не слишком велик, тем не менее, в нем свободно разместился широкий дубовый стол, за которым сидели люди в таких же, как у них, старинных одеяниях, только с традиционными плащами поверх туники. На почетном месте во главе стола на стуле с высокой спинкой восседал Мастер-комендант, статус которого подтверждали белый плащ и толстая серебряная цепь на шее. На скамье спинами к стене расположились еще пять обладателей белоснежных плащей. Десять Мастеров в черных плащах сидели по другую сторону стола, на скамье без спинки. Перед каждым стояла миска с каким-то варевом и лежал большой кусок хлеба.

Крим и Пул неуверенно замерли на пороге.

– Нам куда? – тихо прошептал Шторр.

– Не знаю. Точно не к белым плащам, но у черных места нет.

– Надо спросить, – предложил Крим.

– Нет смысла. За столом нельзя разговаривать – нам не ответят.

– Что же делать?

На их счастье, внезапно сзади раздались торопливые шаги, и в зал вошел еще один Мастер в белом плаще. Вынырнув из-за угла, он едва не налетел на Крима с Пулом.

– Что вы тут встали на проходе, любезные братья? – недовольно проговорил он.

– Просим прощения, Великий Мастер, – поспешил подсуетиться гростианин. – Мы только вчера прибыли и не знаем, где нам сесть.

– Что тут знать, вон ваши миски, – неопределенно махнул рукой Мастер куда-то в направлении коменданта и, отстранив в сторону Крима, поспешил к столу.

– Где это «вон»? – не понял Пул. – Я не вижу.

– Я вижу, – произнес Шторр. – Но то, что я вижу, мне совсем не нравится.

Миски, на которые указал Мастер, стояли прямо на полу, возле ножек стула коменданта. Там же, на полу, на матерчатой салфетке лежали два куска хлеба и две ложки. Рядом стоял глиняный кувшин с водой.

– Что мы им, собаки, на полу есть! – возмутился Шторр. – Я не буду.

– И что теперь, с голоду помирать? – возразил Пул.

– Так ты что, пойдешь, сядешь на пол?

– А что делать, если тут такие правила?

– Ну уж, дудки, – заявил Крим. – Я уже поел в своей жизни с пола. – Вонючая тюремная баланда на Кеш-Шлим столь ярко предстала в его памяти, что как будто бы даже притупила чувство голода. – Хватит!

– Дело твое, – бросил Пул и направился к стулу коменданта.

Не желая видеть картины унижения своего товарища, Крим повернулся и вышел из зала.

По винтовой лестнице он поднялся на открытую площадку на вершине башни. Здесь свободно гулял ветер, на коротком флагштоке бешено трепетал флаг Гильдии. Обходя лужи на полу, Крим подошел к каменному зубцу стены и глянул вниз.

Отсюда был виден весь остров. Он оказался совсем небольшим, обойти его вокруг не заняло бы и пары часов – если, конечно, острые и крутые скалы позволят совершить такое путешествие. Растительности на нем почти не было – лишь бурый камень да рыжая глина. И вокруг, сколько хватает взора, суровые волны холодного моря – серые у берега, почти черные дальше, к горизонту.

Крим попытался разглядеть на берегу пристань или причал, но ничего подобного не увидел.

– Интересно, как же сюда пристают лодки? – пробормотал он себе под нос.

– Лодки? В это время года ни одна лодка не сможет причалить к острову.

Вздрогнув от неожиданности, Крим оглянулся: на другом краю площадки стоял кастелян.

– Простите, Мастер, я не заметил вас, – проговорил Шторр.

– Ничего страшного, любезный брат. Я вижу, вы сняли свои лохмотья. Почему вы не в трапезной?