Шрифт:
Посвящается бабушке, ее предкам и потомкам.
Пролог
Дверь с грохотом отворилась. На пороге из темноты возникла высокая фигура в длинной черной одежде. Острый конец шляпы упирается в потолок, с бортов текут ручьи, на полу остаются небольшие лужи и по щелям между досками стекают обратно на улицу.
В руке фигуры метла, длинной в полтора человеческих роста. Помело от воды распушилось, прутья торчат в стороны,
Она стряхнула капли с плеч и постучала черенком по краям шляпы. В стороны полетели капли, и летели до тех пор, пока шляпа не стала сухой.
Поставив метлу у стены к двум другим, женщина проговорил резко:
– Погода никудышная. Что за срочность? Предупреждаю, если вызвали из-за пустяка, в следующий раз не полечу. Даже если небо рухнет.
Ведьма закончила отряхивать одежду, и закрыла дверь – брызги от ливня попадают на помело, а оно и так натерпелось за полет сквозь грозу.
Потом сняла шляпу и положила на полку, где аккуратным рядком застыла шляпа с повисшим краем, по последнему слову моды. За ней притаилась шляпа вообще без бортов.
Женщина покривилась, в голубых глазах сверкнул лед, она обернулась в середину дома. На сухом, почти без морщин лице, застыл вопрос, а длинный, крючковатый нос шевельнулся, будто пытается уловить едва заметные запахи.
– Носить чародейские шляпы – моветон, – презрительно проговорила она и провела пальцами по седому пучку на макушке. – Не верится, что в наш нерушимый Круг пробралась эта зараза.
– Не причитай, – отозвалась упитанная старуха за столом. – Легче отбиться от приставаний Асмодея, чем тебе угодить. Вон, даже погода попортилась от твоего злобства.
– Я не злобная, а прямолинейная, – сообщила первая ведьма так, словно это очевидная истина. – В такую погоду, ни одна приличная карга не вылетит. Одни неприличные летают.
Она подошла к печке и подставила ладони к огню. От одежды повалил пар, ткань расправилась и заблестела, как настоящий атлас. Ведьма довольно вздохнула и лицо расплылось, как у кота, получившего миску сметаны.
– Хорошие поленья, – проговорила она, – долгоиграющие. Надо и мне таких.
– Надо, – согласилась вторая. – Только за ними через горы в Тулуарский лес слетать придется. А там яга.
Первая ведьма резко обернулась, глаза округлились.
– Сдурела ты, карга, такое на ночь говорить? Еще яги нам не хватало. И так ее рой через Долину летает.
Старуха за столом достала мундштук, в котором торчит короткая, но толстая самокрутка, и щелкнула пальцами. Самокрутка вспыхнула, кончик затлел, тихо потрескивая, словно что-то шепчет на лишь ему понятном языке.
Откинувшись на спинку стула, вторая ведьма приподняла края мундштука. Самокрутка моментально прогорела, пепел осыпался прямо на пол, но ведьма даже не посмотрела.
– Зачем зажигать, если не куришь? – фыркнула остроносая.
Ее платье окончательно высохло. Она подошла к столу и чинно опустилась на деревянный табурет.
Вторая ведьма покрутила сгоревшую самокрутку перед носом. Левый глаз прищурился, всматриваясь в тлеющий огарок.
– Курить вредно, – произнесла она. – От этого кожа портится. Зато глянь, какая я загадошная. Прям как Дона Эльза на картине.
– Дона Эльза не курила, – произнесла остроносая карга и поправила выбившуюся из пучка седую прядь. – Так что за дело? Обратно по такой погоде не полечу. Дождь прекратится только утром, придется терпеть меня всю ночь.
– Да уж, счастье привалило, – хохотнула толстуха, ковыряя в зубе. – Но мы постараемся побыстрее.
Остроносая скривилась и произнесла едко:
– Премного благодарна.
Из темного угла шагнула третья ведьма, совсем молодая, с огненно-рыжими волосами и глазами цвета травы. В руках небольшой пузырящийся котел. По всем законам физики он должен оставлять ужасные ожоги на нежной коже, но ведьма держит чугунок и лишь улыбается.
Пройдя по скрипучему полу, рыжая поставила котел на середину стола, и все трое одновременно заглянули внутрь.
Прозрачная зеленоватая жидкость пенится, выплескивая на столешницу капли, похожие на изумруды. В середине что-то шипит и посвистывает.
Первая ведьма потянула носом и удивленно приподняла бровь.
– Ямайский перец? – поинтересовалась она.
Губы рыжей растянулись в кривой улыбке, она откинула непослушные космы, и проговорила:
– Он самый. Пришлось три дня за ним гоняться. Обычно кладу его в молодильное зелье, а тут решила в зрячий котел добавить. Для качества изображения. И знаете, что?
– Что? – хором спросили ведьмы.
– Ни черта он не помогает, – сообщила рыжая.
Ведьмы сочувственно закивали, потому, что все знают – когда долго готовишь варево, а оно не срабатывает, это бьет по репутации. А репутация для ведьмы самое главное.
Они еще немного покорчили скорбные лица, потом сделали вид, что обо всем забыли, и уставились в середину котла. То, что ямайский перец не улучшил качество изображения, вовсе не значит, что его нет.
Рыжая что-то пошептала, покрошила в бурлящую жидкость оранжевый порошок. Затем хлопнула в ладоши и смачно плюнула в варево.
Жидкость зашипела и пошла мелкими белыми пузырями, какое бывает на убегающем молоке. Пена быстро пошла вверх, когда достигла краев и едва не перелилась, ведьмы хором рявкнули. Пена осела.
В середине пузырьки разошлись и открыли чистую зеленую воду. Через секунду проявились картинки, замелькали дома, машины. На отдельных участках светофоры и крошечные человечки, которые бегут через выкрашенную полосками дорогу.
– Ну и варвары, – буркнула остроносая. – Несутся, как оглашенные, не видя света белого.