Варвара. Путь Адмирала. Часть третья "Святая Мария"

Гордон-Off Юлия

У нашего "дорогого пассажира" ранение оказалось смешным или нелепым. Осколок прошёл параллельно поверхности кожи и весь его путь уместился в толще подкожной жировой клетчатки, правда ранение вышло слепым и Рычков скорее всего и не будет копаться в поисках осколка, так, что я не заморачиваясь растворила осколок у сидевшего по пояс голым с каким-то ошалевшим взглядом графа. Как ни крути, а ранение при защите Отечества, так, что орден парню выбью, да и вопросов будет меньше, нам ещё не хватает проблем от его заботливой мамочки с очень большими связями в столице. Быстренько просканировала остальных, больше мы здесь были не нужны, а нужны мы были, и срочно, на палубе, встречать подлетающую в темноте Клеопатру. Девчонка наша устала, да и сколько не возись, но она дневная птица, поэтому сразу заснула у меня на руках и в каюту я несла её, прижав как маленького только очень когтистого ребёночка. Мне бы тоже хоть пару часиков вздремнуть, но сначала пришлось сходить на мостик, где Волков бодро отрапортовал:

– Господин капитан первого ранга! В ходе боя нами потоплено: броненосный крейсер один, бронепалубный крейсер один, миноносцев два, транспортных судов восемь. Значительно повреждены: один броненосный крейсер,

два миноносца, семь транспортных судов. Расход торпед семь, целей поражено семь. Расход снарядов сто двадцать миллиметров триста восемьдесят четыре осколочно-фугасных и сорок шесть бронебойных, другие снаряды не использовались. Убитых нет, раненых четырнадцать, лечение проводится. Корабль к бою и походу готов!

Светится весь! Ведь это его первый бой в новом качестве! Выразила всем наше командирское удовольствие. С интересом посмотрела на Лаваля. В бою действовал хорошо, спокойно, грамотно, сейчас стоит и улыбается. Пожала всем руки. Оставила за себя Волкова и ушла на два с половиной часа поспать до рассвета, когда надо будет послать Клёпу, полетать и посмотреть на результаты нашей атаки, чтобы знать, что писать в радиограмме Макарову.

В командирской каюте уже сладко храпел граф Бобринский, как-то не дошли руки решить вопрос его размещения, а так как предполагалось, что в пути будем без сна, вот и оказался он в нашей каюте. Клёпа оккупировала почти всю подушку, но в сон я провалилась, едва успев коснуться подушки щекой.

Наутро, после такого малого сна "Разве может утро быть добрым?!" пинками подняла себя. Клёпа на удивление живчиком вскинулась в небо и устремилась в сторону дымящей на горизонте японской эскадры. Как доложил Левицкий, сменивший Волкова и Лаваля, до рассвета шли по видимым огням пароходов, как стало светать отошли в сторону. Ещё по докладу Волкова, ночью видели и слышали несколько взрывов похожих на торпедные, видимо японцы добивали свои повреждённые суда. Клёпа показала броненосную линию из четырёх броненосцев, трёх асамоидов и старичка "Фусо". По бокам от неё и сзади изобразили две кильватерные колонны восемнадцать транспортов, два из которых буксировали двух подранков, на подранках и ещё одном судне были хорошо видны следы пожаров. Справа от транспортов шли колонной четыре бронепалубных крейсера, а слева двумя группами восемь миноносцев и бронепалубный крейсер. Замыкали этот строй две канонерки и практически зарывшийся носом, но сохранивший ход броненосный крейсер. Курс караван сохранял прежний, теперь дождаться Клёпу и бежать докладывать Макарову. Отбежали в сторону и связались с "Аскольдом":

"МАКАРОВУ 38ГРД 56МИН СЕВ ШИР 123ГРД 08МИН ВСТ ДЛГ ЯПОНСКАЯ ЭСКАДРА СОСТАВ 4 БРОНЕНОСЦА 1 БРОНЕНОСЕЦ БЕР ОБОРОНЫ 4 БРОНЕНОСН КРЕЙС 1 ИЗ КОТОРЫХ ПОВРЕЖДЁН 5 МАЛЫХ БРОНЕПАЛБ КРЕЙС 2 КАН ЛОДКИ 18 ГРУЗ СУДОВ ДВУМЯ КОЛОННАМИ 2 ПОВРЕЖДЕНЫ БУКСИРУЮТСЯ КУРС ПРЕЖНИЙ СКОРОСТЬ ОК 8 УЗЛ НА ТРАНСПОРТАХ ВЫЯВИЛИ ВОЙСКА ПРЕДПОЛАГАЮ ЦЕЛЬЮ ДЕСАНТ В ТЫЛУ НАШИХ ВОЙСК НА ПОБЕРЕЖЬЕ ЛЯОДУНСКОГО ПОЛУОСТРОВА В НОЧНОМ БОЮ УНИЧТОЖИЛ 1 БРОНЕНОСНЫЙ КРЕЙСЕР 1 БРОНЕПАЛУБНЫЙ КРЕЙСЕР 4 МИНОНОСЦА ДО 10 ТРАНСП СУДОВ СОПРОВОЖДАЮ ПРОТИВНИКА НОВИК ЭССЕН".

Ответная радиограмма видимо уже была готова, потому, что мы получили почти сразу:

"НОВИК ВЫРАЖАЮ УДОВОЛЬСТВИЕ ЧЕРЕЗ 3 ЧАСА УТОЧНИТЕ КООРДИНАТЫ ИМЕЕМ ДО ВАС 80 МИЛЬ ПРИ ВСТРЕЧЕ ДЕЙСТВОВАТЬ С АСКОЛЬДОМ САМОСТОЯТЕЛЬНО МАКАРОВ"

Ну, вот вроде всё и встало на свои места. Макаров за вечер и ночь вывел всю эскадру из Артура и сейчас двигается к нам, если полным ходом эскадры, то часов через пять уже будут здесь, а нам через три часа уточнить координаты. А главное, что за это время Камимура не сможет никуда удрать или укрыться у берега, только если бросит все суда, подранка, "Фусо" и канонерки, а с семью кораблями линии и крейсерами убежит полным ходом, чего по всем канонам делать не должен. Так, что радость команды и предвкушение сражения разлилось по нашему крейсеру. Через три часа передали, координаты десять миль к юго-востоку от острова Хай-Ян-Дао...

Глава 52

Кто до соответствующих сражений знал про деревню Бородино или городок Ватерлоо? Вот и остров Хай-Ян-Дао возможно даст своё имя скорому сражению. Ведь скоро встретятся все основные морские силы обеих воюющих стран. И если в дебюте войны встреча линии Того со всем имеющимся под командой Старка была явно не в нашу пользу, даже не трогая качество кораблей, боеприпасов и выучки экипажей по которым японцы были на голову выше нашего "вооружённого резерва". Соотношение сил только условно можно было бы назвать равным, ведь семь русских не самых новых броненосцев линии - это совсем не то же самое, что двенадцать броненосцев и недоброненосцев-асамоидов у адмирала Того, а поставить наши крейсера в линию можно было только для красоты, потому, что не для линейного боя проектировались и строились эти крейсера. А вот теперь, когда те же не самые новые и скоростные семь русских броненосцев усилили хвост своей линии одним асамоидом и двумя почти равными ему крейсерами выглядят гораздо убедительнее против ставшей значительно короче броненосной линии японцев из четырёх броненосцев и, благодаря нашим ночным стараниям, всего трёх асамоидов, при отсутствии преимущества в лёгких силах и отягощённой караваном транспортов. И это не касаясь явно более подавленного настроя моряков Японии, хотя воевать всё равно будут остервенело, и выросшей, благодаря Макарову, выучки наших матросов и офицеров. Даже если бы мы не выбили из линии двух асамоидов, шансы изменились бы не очень сильно. Вот эти расчёты крутились, думаю, что не только в голове Николая. Накормленная Клеопатра кружила в высоте, наблюдая за неспешным движением японского каравана, мы благодаря нашему серому дыму не сильно бросались в глаза и возможно нас с японских кораблей сейчас не видели у горизонта. Нам же следовало решать куда податься и какое занять положение, которое даст нам максимум выгоды при развитии событий. И когда нам показать себя, уже перед самой атакой или нарисоваться раньше, чтобы давить на психику Камимуре, ведь видеть у себя под боком даже не так насоливший им "Новик",

а просто вражеский корабль не доставит радости никакому военачальнику. Первое выгоднее нам, а вот второе флоту, даже если нам не удастся отвлечь на себя всё внимание наблюдателей японского вице-адмирала. Так, что отдаём команду и начинаем обходить японский флот по дуге, чтобы зайти с юго-востока, обозначив, что путь отступления назад и к побережью Кореи мы отрезали, по край ней мере для транспортов. Клёпе совершенно наплевать на наши маневры по поверхности, она летит по прямой над ползающими по морской глади железными букашками. С этой позиции мы наш флот сможем увидеть гораздо позже японцев, но не думаю, что это важно, ведь мы имеем всю нужную информацию и флоты должны обнаружить себя уже примерно через час или даже раньше. Едва мы выдвинулись и заняли свою позицию в пяти милях от хвоста в виду японского каравана, как западнее и немного южнее обозначилась дымом "расчёска" нашего "Аскольда" двигающаяся с явным намерением перекрыть южное направление, а к нам обозначая своё намерение прикрыть свои транспорты выдвинулись и скоро легли на параллельный курс четыре бронепалубных крейсера, "Похоже, что доделали японцы свою "Цусиму" или "Отову", иначе не понятно, что это за крейсер и откуда он взялся..." прокомментировал Николай переданную Клёпой картинку. А в сторону "Аскольда" обозначили движение "хромой асамоид" с двумя канонерками и миноносцами, а караван словно подтянулся к своей бронированной железной голове, которая продолжила упорно тащить его на северо-запад. Ну, вот и славненько, мы тут пока погуляем, а скоро и дядя Макаров подойдёт "А-Та-Та" делать, если я хоть что-то понимаю, его курс будет с северо-западной стороны, хотя и заход с фланга ничего кардинально не изменит в сложившейся расстановке. Так, что мы бежим прихотливой змейкой, японские крейсера просто сбавили ход, "Аскольд" не приближаясь нервирует противника левее нас, в японской эскадре даже самому тупому чистильщику гальюнов уже наверняка понятно, что "эти жу-жу не спроста..." и совсем не желала бы оказаться сейчас на их месте. Время идёт, солнце уже поднялось в полуденную позицию, экипаж на боевых постах, но пока ещё расслаблен, ведь команды к бою ещё не было. После нервной ночи Никифорыч расстарался - завтрак с котлетами и картошкой вышел на загляденье, и на радость желудкам, и матросы живо обсуждают, как это выходит, что вкусные котлеты всегда меньше, чем уже поднадоевшая рыба? Другими словами, почти мирная флотская идиллия, если не замечать дымящие неподалёку японские крейсера, стружку на палубе и в ходовой рубке, которую не успели до конца убрать после замены двух разбитых стёкол. Наш боцман своё дело знает туго, и даже некоторые следы от ночного боя его команда успела подкрасить и зачистить. В этом даже не возведённое в культ стремление к флотскому порядку и чистоте, это жизненно необходимо, ведь торчащие из палубы и надстроек острые концы впившихся осколков в мгновение прорезают даже толстые подошвы матросских ботинок, в которых вынуждены ходить вместо привычного босиком или в лёгких парусиновых сандалиях. А что будет, если, проходя мимо, скользнуть по торчащему осколку боком или плечом, именно так поранились в бою и сразу после двое наших легкораненых. Так, что с этой заразой борются не жалея сил с наверно бОльшим азартом, чем солдаты с окопными вшами, а заодно поменяли иссечённый кормовой флаг и вставили разбитые в ходовой рубке стёкла, а Василий Иванович сейчас кого-то громко распекает на шканцах. В животе благостно плещется вкусный завтрак, ничего в окружающей природе не намекает и не предвещает скорый бой, а мне вспомнился разговор за завтраком с Верещагиным и уже бодреньким графом:

– Николай Оттович! Я вот хочу уточнить. Мне Георгий Самуилович сказал, что Вы всегда после боя первым делом идёте к раненым, это флотская традиция вообще или это особенность Вашего корабля?!
– Мне понятен его вопрос, ведь со стороны мой приход в лазарет выглядит совсем не презентабельно, я просто подхожу, заглядываю в лица, ободряюще похлопываю, бросаю изъезженные фразы, кому-то вроде поправляю повязки и всё. Можно сказать, что со стороны это выглядит как этакая рисовка, поза изображения опеки раненых заботливым командиром, ведь никому не видно, что я успеваю за эти мимолётные касания увидеть и сделать.

– Василий Васильевич! Не знаю обо всём флоте, но я считаю своей обязанностью навестить пострадавших из экипажа, который под моим командованием шёл в бой и которые пострадали, ведь в этом можно усмотреть и мою прямую вину, как командира призванного заботиться и беречь свой экипаж. У нас наверно самый замечательный доктор на флоте, а я уж чем могу...

– Знаете, мне доктор Рыков уже излагал свою теорию, любопытную, вынужден признать, только ведь у меня за спиной не одна кампания и победоносные в их числе были, а вот такого стремительного выздоровления я ни разу не наблюдал. Георгий Самуилович всё пытается придумать способ, чтобы свои наблюдения сделать менее субъективными, кстати, в его теории и Вам место нашлось, как одному из важных факторов, в том числе и этими Вашими посещениями после боя, он объясняет чудодейственный эффект своего лечения. Знаете, матросы говорят, что все раненые очень ждут Вашего прихода, якобы после него и боль уходит и заживать всё начинает прямо на глазах. А когда, говорят, Вас раненого на корабль привезли, все старались не шуметь, тише ходить и даже громко разговаривать никому не позволяли. Вас ваши матросы и офицеры любят гораздо больше, чем адмирала Макарова на эскадре...

– Куда ж мне с адмиралом тягаться? Василий Васильевич! Только он высоко и далеко, и его любят как далёкого небожителя, а я тут рядышком из одного котла уже больше года. И не придираюсь без причины, не деру три шкуры, у нас даже "под ружьём" наверно уже год никто не стоял, не говоря про телесные наказания и зуботычины. Служба и так тяжёлая и если офицеры её сами выбрали, то матросов забирают не спрашивая, поэтому им и служить труднее, а я стараюсь сделать эту службу если не легче, то осмысленнее. Вы ведь знаете наверно, что за каждое дело нужно стараться вознаградить и поощрить. А я к тому считаю, что главное поощрение, которое существует, это моральное, мне кажется, что никакими деньгами не измерить удовлетворение от своей нужности, полезности и видимых результатов своего труда. Вот и получается, что мои матросы не просто служат или лямку тянут, а осознают пользу Отечеству, которую ощутимо приносят, а это очень много, поверьте! А медали и ордена, которыми Россия их отметила только овеществлённые символы признания качества их труда, ведь ратный - это тоже труд.