Варяги и Русь
Шрифт:
Ветер благоприятствовал смелой ватаге приильменских варягов, направлявшейся к холодным берегам Скандинавии.
Ладьи у них были лёгкие, ветер попутный, так что и на вёсла редко приходилось садиться...
Ещё не оправившийся от раны Избор находился на ладье Стемида.
Старый Рулав, как самая заботливая нянька, ухаживал за юношей. Полюбил он Избора, души в нём просто не чаял, словно сын родной стал юноша старику...
Одинок был старый норманн — никого у него не было на белом свете, а может ли сердце человека
«Вот ведь и я такой же когда-то был! Не хочется умирать, когда жизнь только ещё расцветает. Жаль его!»
И теперь старый норманн ревниво поглядывал на Стемида, когда юноша, грустно улыбаясь, разговаривал с тем. Но ревность сейчас же проходила, как только Рулав вспоминал о всём происшедшем в заветной роще. Раскаты его хохота гулко разносились по пустынным берегам Волхова, когда он представлял Велемира, когда тот узнает, что его жертва ускользнула от него...
Когда Избор несколько оправился, страшную клятву произнёс он, обращаясь к своей оставленной родине.
— Всего ты меня лишила! — воскликнул он. — Не матерью ты мне была, а злою мачехой... Сама прогоняешь ты меня от себя... Так клянусь я вернуться, если только жив останусь. Клянусь из края в край пройти по тебе с огнём и мечом, и вспомнишь ты тогда отвергнутого сына. Отомщу я тебе, и будут плач и мольбы, да поздно! Пока не натешусь вдоволь, не опущу меча своего... Не изгнанником вернусь к тебе, а господином...
— Мсти! Месть — сладкий дар богов, — поддержал Рулав.
— Да, я отомщу! — произнёс в ответ Избор и угрюмо замолчал.
Отъехав уже довольно далеко от Новгорода, ватага выходцев из Приильменья сделала привал. Ладьи были причалены к берегу, люди сошли с них и прежде всего решили выбрать себе предводителя.
Спору и крику было немного. Вождь у славянских выходцев был давно уже намечен. Почти в один голос все пожелали, чтобы «верховодил» общий любимец Избор.
Избор долго отказывался от этой чести, но просьбы были так упорны, что в конце концов он согласился...
На самой маленькой ладье идёт он по Волхову во главе своих товарищей. Далеко впереди белеют паруса драхов, на которых были скандинавы. Только Рулав остался с Избором, решив никогда более не разлучаться с ним. Весел старый норманн. Скоро-скоро и дорогая родина и милые фиорды — весел так, что даже запел сагу про героя фиордов Олофа Тригвасана:
Войне от колыбели
Я жизнь обрёк свою,
Мне стрелы в детстве пели,
Когда я спал, «баю!».
Весёлость Рулава заразительно действовала на всех. Не было на славянских ладьях грустных, задумчивых лиц, несмотря на то, что эти люди шли в далёкую чужую страну искать неведомого счастья.
Даже Избор, чем ближе подходил к Нево, становился всё менее и менее мрачным.
Он с большим интересом слушал рассказы Рулава о тех местах, мимо которых проходили ладьи.
— А вот тут в земле славянской был посланец христианского Бога. — Показал
— Христианский Бог, — вспомнил свою мольбу юноша, — он всемогущ!
Драхи скандинавов давно уже скрылись из виду, когда ладьи славянских выходцев только ещё подходили к волховским порогам.
Издалека ещё донёсся до их слуха неясный гул; течение становилось всё быстрее и быстрее; идти по реке стало опасно.
В то время волховские пороги были совершенно непроходимы. Даже скандинавы, искусные в мореплавании, не рисковали пускаться через них на своих судах.
Ладьи пристали к берегу; на совете решено было пройти пороги «волоком», то есть перетащить лёгкие суда по берегу. Начать «волок», однако, не пришлось. Наступала ночь. Волей-неволей приходилось заночевать на берегу.
Запылали костры.
Около одного из них расположился Избор, безучастно смотревший, как хлопотал над приготовлением ужина его друг Рулав.
— Знаешь что? — сказал Избору старый Рулав. — Здесь в лесу есть избушка, пойдём туда!
— Зачем?
— Там живёт прорицательница, и никто из проходящих здесь не минует её. Все заходят узнать своё будущее...
Избор, уступая просьбам Рулава, пошёл.
Действительно, как и говорил старик, у опушки леса приютилась ветхая хижина.
— Зачем пожаловали? — встретила их вопросом её обитательница, — Или будущее своё узнать хотите?
— Именно, грядущее узнать, — и за себя, и за Избора отвечал норманн.
— Многих молодцов я видала здесь, и все туда, за Нево, идут... Мало только кто возвращается, — сказала старуха, — и тебя я видела, — обратилась она к Рулаву, — что же, исполнилось то, что я тебе предсказала?
— А ты помнишь, что предсказала?
— Стара и слаба я стала, да и многим из вас я уже ворожила, где же всё запомнить!
— Так я тебе напомню! Ты, матушка, предсказала мне, что я умру от дружеской руки, хотя и на поле брани, но не в битве... ты говорила, что меня поразит ближайший и любимейший мой друг!
— Так, так, — закивала головой старуха, — теперь вспоминаю я... Ещё отговаривала я тебя ходить в земли славянские.
— Да. Ты предсказала мне, что умру я от руки друга славянина... А видишь, я жив и невредим возвращаюсь обратно... Там же, — кивнул в сторону Ильменя Рулав, — друзей славян не было... Были и остались одни враги. Видишь, не всегда ты верно гадаешь. Целым и невредимым стою я пред тобою. Не сбылось твоё предсказание!
Старуха взглянула на Рулава и покачала своей головой.
— Не сбылось моё предсказание, стало быть, сбудется...
— Ты вот товарищу моему погадай! — попросил Рулав.
— Хорошо, — согласилась старуха.
Она подошла к Избору, взяла его за руку и устремила на него свой проницательный взгляд.
Юноше стало жутко под этим пристальным взглядом, он чувствовал, что какая-то непостижимая сила не даёт ему опустить глаз.
Наконец старуха отошла от него и, взяв углей, кинула их в костёр, разложенный на земляном полу.