Варяги и Русь
Шрифт:
— Как, здесь оставаться?! — воскликнул он.
— А что же?
— Но ведь ты знаешь, какое это место?
— Знаю, да только жрецы Перуна здесь нас не найдут, ты поправишься, и мы благополучно выберемся отсюда.
— Нет, нет, этого нельзя, никак нельзя.
— Да почему же, ведь я же тебе говорю, что мы спрячемся так, что никто нас не увидит здесь.
— Да ты знаешь ли, почему это место так строго охраняется? Знаешь ли, почему этот лес считается заповедным?
— Нет, не знаю. А почему?
— Этот
— Я что-то слыхал про него, — задумчиво произнёс Избор.
— Много-много лет тому назад, ещё мой покойный дед совсем мальчиком был... он мне о волхве и рассказывал, поселился в этом лесу волхв, разные чудеса он делал: и зверем лесным, и птицей обёртывался; колдовал, а потом всех, кого в лесу ни находил, пожирал... В бурю на самой лёгкой ладье на Ильмень спускался, и все, кого он в бурю на Ильмене заставал, его добычей делались... Много страху на окрестные роды он нагнал — все его боялись и в реку из Ильменя идти не смели... Вот и поставили наши жрецы кумира Перуна на холм; с тех пор волхв удалился от истока реки и поселился где-то здесь...
— Что же, он и теперь жив? — перебил Вадима Избор.
— Говорят, и теперь... Многие, особенно в бурю, на озере его видели, а иногда около этого места, над лесом, заметен дым... сидит, верно, проклятый, и ждёт.
— Так ты его боишься?
— Я ничего не боюсь... Страх мне неизвестен, — хвастливо сказал Вадим, — только я здесь не останусь.
— Твоё дело! Но как же мы выберемся отсюда?
— Придумай, как. Ты эти места лучше меня знаешь... Только бы поскорее уйти отсюда...
— Но ты совсем идти не можешь!
— Нет, я пойду, я ничего, — попробовал было приподняться Вадим, но тотчас же опустился на траву.
— Вот видишь, куда же ты пойдёшь? — сказал Избор, — останемся здесь до вечера, а волхва ты не бойся... Его страшиться не надо, и он, и Перун бессильны, они простые деревянные истуканы и ничего больше!
— Что ты говоришь! — с ужасом воскликнул Вадим, — ты перестал верить в могущество Перуна!..
— По правде признаться, не перестал, а перестаю... вот с тобой я убедился, что все наши боги — ничто перед тем Богом, в которого веруют некоторые народы...
— Что же это за Бог?
— Великий Бог! — с убеждением произнёс Избор и рассказал Вадиму всё, что ему было известно о Едином неведомом Боге, рассказал ему и о своём обращении к Нему, и о чуде, которое, по его мнению, совершил этот Бог, воскресив Вадима...
Старейшинский сын слушал рассказ Избора, но отец его так близко стоял к жрецам Перуна и Вадиму, так часто приходилось беседовать с ними, что ко всем рассказам о иных верованиях, кроме верования в Перуна, он относился с большим недоброжелательством.
— Э, полно! — отозвался он на слова своего товарища, — зачем нам искать другого бога, когда у нас есть свой, мы должны поклоняться
Вдруг взгляд Избора упал на мокрый песок, где ясно отпечатались человеческие следы.
— Гляди-ка, князь, это что такое? Мы здесь не одни, кажется, — показал он следы Вадиму.
Тот взглянул на следы и задрожал.
— Мы пропали! — воскликнул он с испугом, — никто не смеет, кроме жрецов, ступить сюда... Эти следы оставил не кто иной, как страшный волхв...
— Волхв? — переспросил, побледнев, Избор. — Ты так думаешь, княже? Но откуда же взялся он? Ведь о нём сколько уже лет ничего в наших краях не слышно...
— Ничего не значит! Он живёт в этом лесу, это говорил мне старый Велемир, жрец Перуна... Да и кому же боле здесь быть, как не ему, этому страшному волхву... Надо бежать, бежать...
Забыв о своей слабости, Вадим вскочил на ноги.
— Веди, веди меня из этого проклятого леса, — закричал он Избору, тоже заметно взволнованному и испуганному, — это ты нарочно завёл меня сюда, проклятый варяг... Ты хочешь во что бы то ни стало погубить меня.
Избор с нескрываемым изумлением посмотрел на старейшинского сына.
— Что ты, Вадим? Зачем мне желать твоей гибели? На что мне нужна твоя жизнь?.. Я погибал вместе с тобой и в страшную смертную минуту не оставил тебя... подумай сам...
— Ты должен стать виновником моей гибели! Так нет же! Не ты меня, а я тебя сотру с лица земли...
Пришла очередь удивляться Избору. Он слушал бессвязную речь Вадима и не сразу понял его. Он недолюбливал Вадима за гордость, за заносчивость, но никогда его не считал неблагодарным или вероломным.
— Ты не веришь Перуну, ты преступаешь его заветы, потому ты и не побоялся ступить в это страшное место, — задыхаясь от волнения, говорил Вадим, — ты послушный раб страшного волхва, — потому-то ты и не страшишься его... ты завёл меня сюда, чтобы отдать ему на растерзание... Нет, не удастся тебе это, презренный варяг... Умри прежде сам.
И прежде чем Избор успел что-либо сделать, Вадим выхватил нож и как зверь бросился к нему...
Молодой варяг инстинктивно вытянул вперёд обе руки, но не успел защититься, и Вадим с яростным криком вонзил нож в его грудь.
Как подкошенный рухнул Избор на траву...
Вадим, вытащив нож из раны, поднял руку, чтобы поразить ещё раз своего соперника.
— Умри, умри! — говорил он, — кто теперь погубит меня?..
Он уже хотел ударить ещё раз, как вдруг дико вскрикнул...
Прямо на него, озарённая яркими лучами заходившего солнца, двигалась фантастическая человеческая фигура, казалось, что две змеи выходят из губ странной фигуры, что глаза её блещут, как раскалённые уголья, а распростёртые руки готовы задушить его.