Варяги
Шрифт:
– Олаф! Девку под замок, – приказал Бьярни. – Свен, быстро поднимай всех!
Сельвссон поднял ремень со скамьи, опоясался и, поправив меч в ножнах, заковылял к выходу. Хускарлы последовали за ним. Только скальд Вемунд остался безучастным к происходящему. Он молча продолжал сидеть за столом, повернувшись к очагу, и, казалось, думал о чем-то своем, созерцая огонь. А может, он слагал очередную сагу? Сагу о страшной болезни, посланной богами на могучего Бьярни и его людей? Возможно… да, могла бы получиться отличная сага, если бы Вемунд Сказитель знал наперед, чем это все закончится.
Во внутреннем дворе борга уже суетились хирдманы. Они выбегали из дружинных домов, бряцая оружием, натягивая на ходу доспехи и шлемы. Мелькали разноцветные щиты, полосатые штаны, метались под ногами испуганные куры.
Бьярни, в сопровождении вышедших с ним хускарлов, поднялся на крепостную стену. Солнце слепило, и брату ярла пришлось приставить ладонь ко лбу, чтобы разглядеть незваных гостей. По широкой Альдегье, со стороны озера, под парусами шли двенадцать драккаров. Десять из них шли попарно, один впереди, во главе колонны, и один позади, замыкая ее. Бьярни разглядел восемь больших драккаров и четыре поменьше. В солнечных бликах он пока не мог различить цвет парусов, но зато заметил на самой верхушке мачты переднего драккара круглый щит. «Красный или белый щит?» [50] – гадал Бьярни, теребя свою льняную бороду.
50
Викинги имели обычай прибивать на мачте круглый цветной щит. Красный щит означал войну. Белый – мирные намерения.
Теперь оставалось немного подождать, когда чужаки подойдут поближе и можно будет разглядеть цвет парусов, и главное – цвет прибитого на мачте щита. Бьярни посмотрел со стены вниз, туда, где у деревянной пристани стояли три его черных «дракона». «Если это враги, то на воде нам не устоять, – лихорадочно размышлял Сельвссон, – но и за стенами долго не усидеть, их слишком много».
– Эйнар, – обернувшись, позвал он своего хускарла. Тот подошел. – Собери четыре десятка у ворот, – шепнул ему на ухо Бьярни, – и ждите моего сигнала.
Эйнар кивнул и, немного приспустив кожаные штаны, чтобы не давили на больное место, отправился собирать людей.
Неизвестные драккары приближались. Бьярни напряг зрение и наконец разглядел цвет парусов и прибитого на мачте щита. Широкие серые полосы на парусе чередовались со светло-зелеными, а щит был КРАСНЫЙ. И это заметили все, кто стоял на стене.
– Свен! – прокричал брат ярла, заметив во внутреннем дворе хускарла. – Давай всех на стены, разводите костры!
Но костры уже горели. В больших клепаных котлах уже булькали разогретая смола и кипяток. Хирдманы готовились отразить нападение непрошеных гостей.
– Я узнаю эти паруса, – неожиданно произнес поднявшийся на стену Олаф, – это даны!
– Да, да, – подтвердил стоявший рядом хускарл с рваной левой ноздрей, – и я узнаю их, это драккары ярла Атли Кривого.
Бьярни еще раз обернулся посмотреть, как Эйнар выполняет его поручение и собирает воинов у ворот. Затем он перевел взгляд обратно на реку, где драккары данов приближались. Они уже стали забирать от середины реки к берегу, на котором стоял борг.
– Двенадцать драккаров, пять сотен воинов, – тихо бормотал себе под нос младший Сельвссон, производя математические исчисления.
– Эх, – вздохнул Олаф, – нам бы только день продержаться, а там, может, и ярл вернется.
– Что проку! – рявкнул Бьярни. – Их там пять сотен, у нас полторы, а брат увел тринадцать десятков.
– Ну, мы и не в таких передрягах бывали, – философски заметил хускарл с рваной ноздрей.
– Заткнулся бы ты, Хамунд, – рассерженно прервал его Бьярни.
На стену вбежал Свен и доложил, что все готовы, смола вскипела.
– Хорошо, – рассеянно отреагировал Бьярни на его доклад.
Меж тем ладьи Атли Кривого разделились. Девять повернули четко к берегу, а три больших драккара направились к пристани. Брат ярла, заметив этот маневр, решил, что медлить больше нельзя.
– Надо срочно разыскать Гутрума! – воскликнул он так, чтобы все стоящие на стене расслышали его. – Я отправляюсь к нему.
– Как? – недоуменно спросил Рваная Ноздря.
– Попытаюсь проскочить! – отрезал Бьярни. – А ты, Хамунд, остаешься за старшего, – он вновь повысил голос: – Все слышали? Хамунд старший!
Хускарл с рваной ноздрей неуверенно кивнул.
– Тебе надо продержаться день или два, – успокоил его Сельвссон, – я разыщу брата, и мы придумаем, как спасти борг.
Хамунд хотел что-то спросить, но Бьярни не дал ему этого сделать.
– Олаф, Свен, за мной, – скомандовал он и быстро настолько, насколько ему позволяло его грузное тело и распухшая мошонка, ринулся к лестнице, прочь со стены. Прихрамывая и широко расставляя ноги, все трое преодолели внутренний двор и оказались у ворот, где их поджидал Эйнар с четырьмя десятками воинов.
– Эйнар, мы должны успеть на наши драккары и уйти, – тихо прошептал Бьярни, – мы должны найти Гутрума.
Левая, изуродованная щека хускарла нервно дернулась. Он кивнул, – мол, понял, сделаем.
– Открывай ворота! – скомандовал Свен.
Викинги подняли массивную балку, служившую надежным воротным запором.
– Выходим, выходим, – стал поторапливать Бьярни хирдманов, когда створки начали раздвигаться.
Ему не терпелось покинуть борг, который с минуту на минуту мог превратиться в смертельную мышеловку.
– Олаф, – спохватился Сельвссон и завертел головой. – Олаф!
– Бьярни, я здесь, – хускарл оттолкнул одного из хирдманов и подошел на зов.
– Олаф, – брат ярла тревожно схватил его за рукав, – сундук надо забрать, – он оглянулся и, понизив голос, шепнул: – В мешок все сложи.
– Хорошо, сделаю, – кивнул Олаф и кинулся в дом ярла.
Четыре десятка воинов покидали борг, а их товарищи, стоя на стенах, крепко сжимали древки копий и секир. Они оставались защищать Альдегьюборг, защищать, пока ярл не вернется и не выручит своих людей.