Варяжский десант
Шрифт:
– А как тебе «jebany zasraniec» нравится?
– Звучит неплохо! А что значит?
– Примерно то же, что и по-русски… Да нет, Бжезинский не дурак, уверяю тебя! А теперь сюда слушай: у меня к тебе две новости – хорошая и очень хорошая. С какой начинать?
– С хорошей.
– Я нашел точные координаты и точную дату высадки викингов на североамериканское побережье Атлантики! Хорошо?
– Хорошо! А очень хорошая новость?
– Этих высадок была сорок одна штука!
– Как «сорок одна»?
– Начиная с 850 года и по 1250-й. Хватит, я думаю. Все высадки кончались одинаково… – Поросенок издал звук, не
– Самая крупная высадка?
– Предлагаю ориентироваться на экспедицию Бьярни, Кальва и Сигурда, 985 год. У них было в сумме сто сорок человек.
– Как там дело-то было? – спросил Николай, направляясь к хронолету. – Слетаем, поглядим?
– Можно в записи посмотреть. Я все отсканировал.
– Все равно пойдем в хронотоп. Там потише и потеплее. – Николай уже не замечал, что разговаривает с голограммой как с живым, разумным существом. – А то костер прогорел, а ты, считай, без шерсти…
– То есть?! – возмутился поросенок.
– Голограмма на рыбьем меху! – подмигнул ему Аверьянов.
Запись проецировалась прямо в сознание, индуцируя возникновение биотоков. Это было 3D высочайшего класса с возможностью перемотки, изменения дальности и ракурса по мере возникновения желания посмотреть поближе, заглянуть с другой стороны, просмотреть еще раз только что происшедший эпизод, причем хочешь – в нормальном темпе, а хочешь – в произвольном рапиде.
Ладья викингов оказалась гораздо больше, чем Коля представлял себе: дружину в полсотни, а то и в сотню копий она вмещала спроста. Хоть ладья шла под парусом, но двадцать человек – по десять с каждого борта – равномерно и дружно гребли, то сгибаясь и почти складываясь вдвое, то – в конце гребка – едва не ложась на спину.
«Отличная физподготовка, – мелькнуло в голове у Аверьянова. – Так месяц помахаешь по восемь часов в день, пресс будет – серьезнее некуда. Правда, для одной только группы мышц тренировка…»
Он осмотрел всю палубу-днище ладьи.
Еще мужиков двадцать, свободные от вахты, имели, что называется, личное время. Имели они его по-разному, но большинство – лежа, закрыв глаза.
Старшего – капитана, воеводы или хрен его знает кого – не было видно нигде. Так как середину ладьи занимал приземистый, но весьма вместительный сарай, то Николай решил, что главный там – отрабатывает взаимодействие щеки с подушкой.
На баке, прислонившись спиной к передней стенке сарая, сидел кряжистый, но очень сухой старик, лет под семьдесят, совершенно седой, с голубыми глазами. Рядом с ним возвышалась колода, на которой, очевидно, рубили мясо и крупную рыбу: верхний торец колоды был нещадно изрублен.
Старик безучастно смотрел вперед, туда, где милях в пяти (километрах в восьми-девяти) возвышались невысокие горы побережья североамериканского континента…
На самом носу ладьи, копаясь в куче старых рыболовных сетей, стоял на коленях парень лет двадцати пяти. Приподнимая и осматривая сеть, секцию за секцией, парень неизменно плевал – то ли от отвращения, то ли от отчаяния, – скидывал в кучу обследованный участок сети, приподнимал новый, высоко, широко расставив руки, растягивал его перед глазами.
Очередной участок сети содержал прожженную дыру таких размеров, что сквозь нее мог бы без труда пролезть небольшой бегемот.
– Ух-х-ля! – простонал парень и что-то крикнул голубоглазому старику на своем языке, явно принадлежащем к группе скандинавских, но Николай понял его столь же легко, как если бы тот крикнул по-русски: «Гребаные козлы!»
Старик в ответ молча поднял правую бровь, изобразив удивление.
– Прожгли мою сеть! Смотри, Торхадд Мельдун, сын Вулкана!
– Вижу, Бард, вижу, – кивнул старик.
– Дал ее Сигурд наш великий конунгу Гуннбьерновых островов Вермунду Синей Пчеле на три дня, – начал объяснять Бард, говоря громко, чтобы слышали все, включая гребцов. – «Дай мне сейчас, в конце зимы, сеть! – сказал Вермунд Синяя Пчела нашему великому Сигурду. – На три дня всего, зима ушла из наших фьордов!» – «Зачем тебе рыболовная сеть? – спросил Сигурд наш великий. – Ты рыбу собрался ловить, Синяя Пчела?» Вермунд задумался и так отвечал Сигурду: «Я, Вермунд Синяя Пчела, решил после бани девок, рабынь своих, сетью ловить. Это очень смешно теперь вот, весной, будет!» – «На! – сказал Сигурд наш великий. – Шутка, веселье полезны душе, назидание потомкам, предкам отрада в раю. Возьми сеть. Возьми на три дня. Желаю удачи тебе: поймать всех девок-рабынь за три дня после бани». – «Надеюсь. Я после бани и после зимы до девок горяч, – отвечал Вермунд. – Да и Один-бог поможет мне, я очень надеюсь». Ну, зима в этот день и кончилась, пора Вермунду в баню идти. Пошел он в баню, конечно, Вермунд, Пчела Синяя. С девками, рабынями своими, Вермунд в бане парится, ведь настала весна! Вот истекло время париться, вышли девки, рабыни Вермунда, из бани в предбанник, а Вермунд уж капканы-то там зарядил, насторожил на полу, сети раскинул вдобавок! Весело вышло и славно. Снотру-красавицу убило капканом. Снотра из бани в предбанник на четвереньках пошла. Капкан ее задавил очень быстро, Вермунд и смеяться не кончил еще. Я думал, что вот все веселье-то в том и состояло. Не так, нет! Он еще, вижу я, сеть нашу прожег. Кто же другой, если не он? Рыба прожечь не смогла бы. Рыба в воде… Рыба на нерест идет, огней не разводит, так ведь, Торхадд? Значит, Вермунд сеть прожег, кряж ему в дышло, старому пню, сыну лужи мочи!
Парень поднял голову, отрывая взгляд от дыры в сети, ища сочувствие в собеседнике, но тут же резко откинул голову назад и вбок от страшной оплеухи.
Сигурд, могучий ярл, лет сорока, косая сажень в плечах, стоял перед ним, широко расставив могучие ноги.
– Не звезди на всю ладью, когда ярл почивает!
– Я… – начал было парень, но снова могучая плюха едва не повалила его.
– В ушах от тебя звенит!
– Но… – Парень попытался предъявить ярлу дыру, но третья оплеуха оборвала его попытку в самом начале.
– Сколько раз повторять: говори кратко! Суть! Звездить в Валгалле будешь!
– Бард понял… – залепетал парень, вставая с днища-палубы. – Бард осознал… Бард… – Вставая, он вдруг увидел сине-фиолетовую горную цепь прямо по курсу. – Земля!.. Земля!.. Земля!!!
Четвертая оплеуха чуть не вышвырнула Барда за борт.
– Еще короче!
Бард, повернувшись всем телом, указал двумя руками в сторону далеких гор, словно призывая их себе в свидетели.
– Земля… – тихо и виновато сказал он.