Вас снимает скрытая камера!
Шрифт:
– Я не спросила, вам чай или кофе? – осведомилась хозяйка, повернувшись к Надежде.
– Чай.
На столе немедленно появились две большие розовые чашки, старинная серебряная сахарница и вазочка с вареньем. Убедившись, что гостья обеспечена всем самым необходимым, Лариса Павловна уселась за стол напротив нее и спросила:
– Итак, чем я могу быть вам полезной?
– Ведь вы работали вместе с Сергеем Ивановичем Лунгиным? – проговорила Надежда, отпив глоток темно-красного душистого чая.
Лариса Павловна помрачнела.
– Да… – проговорила она наконец. – Только, если вы хотите снова ворошить эту неприятную историю, я вам не помощник… при всем моем уважении к Алле Владимировне… Сергею Ивановичу и без того досталось… Извините, но я не хочу к этому возвращаться.
– Вы не так меня поняли! – воскликнула Надежда. – Возможно, Алла Владимировна не так объяснила. Дело в том, что я пишу книгу… точнее, собираю материал для книги. Это очень трудная тема – отношения учителей с учениками. То есть я хочу сказать, что, конечно, об этом писали, то есть не об этом, а об отношениях учителя и учеников в процессе преподавания, то есть невольно связывая их с учебой. А я хочу проанализировать подобные отношения просто так, как бы сами по себе, в психологическом аспекте…
Надежда остановилась перевести дух, ожидая, что хозяйка возмутится той чушью, что она несет, и выставит гостью вон. Но либо в свое время у Ларисы Павловны были уж очень хорошие отношения с Алкой, либо Надежда сумела ее заинтересовать, но, во всяком случае, взгляд Ларисы Павловны стал мягче, а губы тронула улыбка.
– Возможно, получится нужная книга, – сказала она.
– История с директором вашей школы очень интересна в этом плане! – воскликнула Надежда. – Обещаю вам, что не стану упоминать никаких имен и даже внешность героев изменю, чтобы никто не сумел опознать.
Она прижала руки к груди, пожалев на одно только мгновение, что она не Алка Тимофеева. Учитывая размеры бюста ее подруги, такой жест выглядел бы гораздо убедительнее.
– И потом, все-таки хотелось бы точнее выяснить наконец, что же тогда произошло…
– Что произошло? – переспросила Лариса Павловна, и ее лицо неуловимо изменилось. – Произошла самая обыкновенная история. Знаете такой популярный в наше время термин – четвертая власть? Имеется в виду пресса, средства массовой информации… Так вот, Сергей Иванович на собственной шкуре испытал силу этой самой четвертой власти. Молодой журналистке срочно понадобилась сенсация. Она делала карьеру, шагая по чужим головам, как по ступенькам лестницы, и использовала свой шанс… Клевета – вы же знаете, как это страшно. От нее потом не отмоешься!
– А в чем, собственно, заключалась история? – настойчиво продолжила расспросы Надежда.
Лариса Павловна еще больше помрачнела, с неудовольствием взглянула на Надежду Николаевну и перевела взгляд на своих такс, которые возились под столом, отнимая друг у друга большую игрушечную кость.
– Не было никакой истории, – проговорила наконец хозяйка, поджав губы. – Вы скажете, что дыма без огня не бывает, так вот это ложь! В том случае как раз был дым безо всякого огня!
Она подлила Надежде еще чаю и продолжила:
– Росла и училась девчонка, школьница, дочь очень обеспеченных родителей. Вы знаете, как это бывает, – отец зарабатывает большие деньги и считает, что этим исчерпываются его обязанности отца и мужа. Мать проводит время между фитнес-клубами и косметическими салонами, ее больше всего заботит надвигающаяся старость и смазливые секретарши мужа. Девочка предоставлена самой себе, при этом ей дают сколько угодно денег, покупают любые вещи, любые тряпки, самые дорогие. Этими деньгами и вещами родители от нее фактически откупаются. Она ни в чем не знает отказа и привыкает к этому. Вместе с тем она обделена вниманием. Этот недостаток внимания она пытается компенсировать, начинает вести себя совершенно чудовищно… возможно, для того, чтобы о ней говорили, чтобы на нее наконец обратили внимание…
Лариса Павловна откинулась на спинку стула, тяжело вздохнула и снова заговорила:
– Наверное, я по укоренившейся педагогической привычке пытаюсь обелить ребенка, оправдать его. Впрочем, какой она ребенок… маленькая злобная, избалованная стерва, для которой другие люди, их жизнь, их переживания ровным счетом ничего не значат… Сергей Иванович пригласил ее в свой кабинет для серьезного разговора. Он не мог позволить ей сбивать с толку одноклассников. Не знаю, что он ей говорил, но… маленькая мразь завизжала, разорвала на себе платье и выскочила в приемную, повторяя, что он пытался ее изнасиловать. Естественно, коллеги ни на секунду в это не поверили, коллектив школы был полностью на его стороне, но отец девочки страшно разъярился. Он вспомнил наконец о своих родительских обязанностях и решил, что они заключаются в том, чтобы уничтожить Сергея Ивановича.
Лариса Павловна замолчала, снова переживая давнюю неприятную историю.
Надежда почувствовала какое-то осторожное движение возле своих ног и опустила взгляд.
Обе хозяйские таксы сидели под столом возле нее и проникновенно смотрели прямо в душу своими выразительными карими глазами. Устоять перед такими взглядами было невозможно. Надежда покосилась на Ларису Павловну и незаметно бросила собакам еще пару пирожков. Таксы так ловко поймали их на лету, что Надежда даже усомнилась – дала ли она собакам угощение или только собиралась.
Лариса Павловна подняла глаза и продолжила:
– Вот тут-то и появилась на сцене эта, с позволения сказать, журналистка, Ирина Горностаева… тогда она работала в газете «Петербургский вестник». И газета была не из самых крупных, да и она там еще не слишком котировалась, имени себе не создала и перебивалась маленькими заметочками на случайные темы. А тут почувствовала запах скандала.
Лариса Павловна тяжело вздохнула:
– Отец девочки, как я вам уже сказала, решил уничтожить Сергея Ивановича. Он обратился в прокуратуру, написал заявление в роно… Горностаева узнала об этой истории от кого-то из знакомых и решила, что это – ее шанс. Она встретилась с самой девочкой, с ее родителями и написала такую статью, после которой Сергей Иванович предстал настоящим чудовищем, по сравнению с которым Чикатило – просто невинный ягненок. Надо признать, что у этой, с позволения сказать, журналистки, безусловно, имеется талант, она смогла внушить читателям сильные и однозначные чувства… Талант имеется, но вот порядочности – ни на грош! Она и не подумала поговорить с кем-нибудь из учителей, так сказать, выслушать другую сторону… Кроме того, насколько я понимаю, такие статьи нельзя публиковать до решения суда. Правда, она избегала прямых обвинений, строила все только на намеках, очень ярко живописала страдания «бедной девочки»… Короче, она смогла восстановить общественность против Сергея Ивановича. Родители забирали детей из нашей школы, устраивали настоящие демонстрации у нас под окнами. Ситуация сложилась невыносимая. Сергей Иванович подал заявление, уволился, не дожидаясь суда…
Лариса Павловна снова замолчала, отпила остывший чай, видимо, чтобы смочить пересохшее горло, и снова заговорила:
– Собственно, никакого суда и не было. В ходе следствия одноклассница «бедной девочки» рассказала, как та хвасталась, что нарочно подставила «зануду директора» и что ее папочка с его огромными связями непременно отправит Сергея Ивановича на зону. Следователь вызвал подлую девчонку на допрос, дал ей прослушать показания подруги, и эта дрянь попыталась повторить с ним тот же трюк, что с Сергеем Ивановичем, – разорвала на себе платье и подняла крик… Следователь оказался далеко не глуп, он ожидал чего-то подобного и подстраховался – записывал допрос на видеокамеру. После такого поворота дела маленькая стерва вынуждена была во всем признаться. Ее папаша пытался угрожать, задействовал свои связи, но ничего не добился, и с Сергея Ивановича все обвинения сняли. Но после всего пережитого он стал совершенно другим человеком. В школу не вернулся и вообще ушел с педагогической работы. Он сказал, что больше не может работать с детьми. В общем, человека сломали… Девчонка просто перешла в другую школу, с нее все как с гуся вода.