Вас снимает скрытая камера!
Шрифт:
Алкаш, как уже говорилось, стоял посреди дороги спиной к Надежде и что-то разглядывал в пыли проулка. При этом он бормотал себе под нос, время от времени озабоченно вздыхая.
Надежда невольно отметила, что только что оставленный ею в сарае Дик производит впечатление гораздо более разумного существа, чем этот славный представитель западаловского населения. Тем не менее, движимая неуемным любопытством, она окликнула Чугуева.
Тот вздрогнул и обернулся.
– Э-э, женщина, ты, это, откуда тут взялась? – проговорил он, невольно попятившись.
Проигнорировав этот вопрос, Надежда взяла быка за рога:
– Ты мне вчера цепочку предлагал, так я, того, надумала. Хочу ее купить. У тебя она еще?
Чугуев оживился. На его опухшем, заросшем серой щетиной лице возникли пятна лихорадочного румянца, и он запустил грязную лапу в глубину своей вылинявшей и засаленной хламиды.
– Есть, есть у меня эта вещь! – забормотал он с нездоровой суетливостью. – Оченно хорошая вещица, не пожалеешь… Тут она, обожди, в карманец куда-то завалилась…
Волосатая рука проскользнула сквозь драный халат и высунулась из прорехи. Алкаш озадаченно уставился на нее, как на посторонний и враждебный предмет, и предпринял еще одну попытку. Наконец после трех или четырех безуспешных манипуляций он выудил из недр халата грязный до невозможности платок и со счастливой улыбкой развязал его, бормоча:
– Вот же она, вот! А я-то думаю, неужто вывалилась! Нет, у Чугуева все завсегда в полном порядке! Чугуев – он не промах, не лох какой-нибудь! Вот же она, родимая!
Действительно, в платке лежала, свернувшись колечками, та самая золотая цепочка необычного плетения. Как и накануне, она показалась Надежде похожей на маленькую, но смертельно опасную ядовитую змейку.
– Я куплю, – взволнованно проговорила Надежда, приблизившись к Чугуеву и задержав дыхание, чтобы не упасть в обморок от чудовищного перегара и прочих сопутствующих ароматов.
– Двести, – торопливо проговорил алкаш.
Надежда без разговоров полезла за кошельком, но Чугуев внезапно замолк и попятился. На его лице отразилась мучительная душевная борьба: с одной стороны, увидев, как легко женщина согласилась на несуразно высокую, по его представлению, цену, он подумал, что продешевил. С другой – боялся поднять цену и отпугнуть покупательницу. Наконец он открыл опухший рот и проронил в страшном волнении:
– Триста!
– Ну, ты загнул! – рассердилась Надежда Николаевна. – Слишком много хочешь! За триста не возьму!
– Двести пятьдесят! – дрожащим от волнения голосом выпалил Чугуев.
– Ладно, черт с тобой! – Надежда достала деньги из кошелька, сорвала большой лист лопуха и этим листом прихватила цепочку, чтобы не входить в непосредственный контакт с великолепным Чугуевым, который вполне мог быть разносчиком туберкулеза, тифа, сибирской язвы, бубонной чумы и нетипичной пневмонии.
Ей очень хотелось удалиться как можно скорее и как можно дальше, однако она хотела выяснить еще один вопрос, который и задала, не выпуская деньги из своей руки:
– Скажи-ка мне, венец творения, а где ты нашел эту цепочку?
– Где нашел, где нашел… – недовольно забормотал Чугуев, не сводя глаз с денег, – где надо, там и нашел… тебе-то какое дело?
– Может, ты ее украл? – строго проговорила Надежда, отодвигая руку с деньгами. – А мне, между прочим, краденое ни к чему!
– А вот и нет! – обиженно воскликнул алкаш. – Вова Чугуев не вор! Вова Чугуев совесть не пропил! Говорю же – нашел цепочку!
– Говори – там нашел, возле дома? – Надежда указала на участок Ильи Константиновича.
– И ничего не там! – Чугуев понизил голос и опустил глаза, уставившись на дорогу у себя под ногами. – Ничего не там, а вот аккурат тут, вот где мы с тобой теперича стоим! – И он для большей доходчивости указал на дорогу грязным пальцем. – Аккурат туточки!
И тут до Надежды дошло, что Чугуев делал на этом месте, когда она увидела его несколько минут назад, выбравшись из малинника.
Он пришел проверить то место, где обнаружил однажды ценную находку: не появилось ли там еще что-нибудь интересное! Так опытный грибник снова и снова приходит на ту полянку, где однажды нашел дружную семейку крепеньких боровичков…
– Предположим, ты не врешь, – с сомнением проговорила Надежда, склоняясь над дорогой, – а может, ты просто забыл это место? Может, перепутал? Как ты запомнил, что это именно здесь, а не там, подальше, возле забора, или не ближе к повороту?
– Как запомнил, как запомнил, – снова забормотал алкаш, – очень просто запомнил. Видишь, здесь от машины след? Вот аккурат посреди этого следа цепочка-то и лежала!
Выдав эту тираду, Чугуев, похоже, утомился. Он поднял на Надежду мутный взгляд и просипел:
– Ну так что – берешь? Или бери, или проваливай, мне с тобой разговоры разговаривать некогда!
– Ишь ты, какой занятой! – усмехнулась Надежда Николаевна, однако не стала больше испытывать его терпение, отдала Чугуеву деньги и свернула лопух с золотой цепочкой.
В следующую секунду Чугуев поставил, должно быть, личный рекорд по бегу на средние дистанции. Он помчался в сторону привокзальной площади с такой скоростью, что его вполне можно было, предварительно отмыв, побрив и переодев, зачислить в олимпийскую сборную. Безусловно, его целью был магазин непреклонной Клавки.
Надежда Николаевна проследила за ним взглядом и снова уставилась на пыльную дорогу.
Отчетливый след автомобильного колеса не давал ей покоя.
Если неподражаемый Чугуев не соврал и ничего не перепутал, а на этот раз Надежда склонна была ему поверить, какие выводы можно сделать из его показаний?
Цепочка лежала посреди отчетливого автомобильного следа. При этом она не была ни расплющена, ни помята, ни порвана. Значит, машина по ней не проехала.
То есть эту цепочку уронили уже после того, как появился автомобильный след.